Тролльхол - Полина Луговцова
Глядя на платья и шляпки, развешанные вдоль стен примерочной кабинки, Рин думает, что вряд ли купит что-нибудь, уж чересчур космические цены на ярлыках, а тратить такие суммы ради забавы она не готова. Но примерка бесплатная, а впереди еще уйма свободного времени, которое надо чем-то занять. Рин забирается в кружевное облако молочного цвета, пристраивает на голову огромную бело-розовую шляпку-клумбу и, наступая на волочащийся по полу подол, выходит к Юхану. Он отрывается от журнала, вскакивает и, низко склонив голову с самым серьезным видом, замирает в такой позе.
— Ваше Величество, премного благодарен вам за приглашение во дворец в качестве почетного гостя.
Рин смеется и запускает в него шляпкой. Юхан ловит шляпку и покрывает поцелуями клумбу из тюлевых цветов, но вдруг морщится и бурчит, намеренно гнусавя:
— О, кажется, эти цветы пропахли нафталином! Какое жуткое старье!
— И платье тоже, — добавляет Рин, морща нос. — Пойду, подыщу что-нибудь менее пахучее.
Вернувшись в кабинку, Рин меняет кружевное облако на темно-зеленый шелковый скафандр, обтягивающий тело, как вторая кожа. Длинная узкая юбка расширяется от колен, позволяя сделать только очень короткий шаг. Шляпка без полей болотного цвета напоминает военную каску. Шутки ради Рин достает из своего рюкзака косметичку, отыскивает в ней карандаш для бровей и пририсовывает себе усы. Показываться Юхану в таком виде немного страшновато, и Рин, приоткрыв дверцу, осторожно выглядывает из кабинки, высунувшись до пояса. Увидев ее, Юхан вскидывает руки вверх с криком:
— Не стреляйте, мы сдаемся!
— Какое малодушие! — подыгрывая ему, возмущенно кричит Рин. — Вы даже не попытались защищаться! Тем хуже для вас, мы пленных не берем!
— Ну, тогда получайте! — Юхан запускает в Рин модным журналом, и она едва успевает скрыться за дверью. Услышав шлепок о стену кабинки, Рин вновь выглядывает наружу, поднимает упавший журнал и с победным воплем «За Родину!» швыряет его в Юхана. Несмотря на то, что «снаряд» не достиг цели, приземлившись на соседний диван, Юхан заваливается набок и, перевесившись через подлокотник кресла, протяжно стонет:
— Уби-или!
В этот момент в комнату-примерочную входит хозяйка и, изменившись в лице, спрашивает:
— Что у вас случилось?
— Ничего. Мы просто… шутим, — отвечает Рин, выходя из кабинки и прикрывая ладонью место между носом и губой, чтобы спрятать нарисованные усы.
— А-а, понимаю! Извините за беспокойство! — Хозяйка кивает, расплываясь в улыбке, и исчезает, плотно прикрыв за собой дверь.
Стерев «усы» влажной салфеткой, Рин снимает «каску» и «скафандр» и облачается в алое приталенное платье, расклешенное от пояса. К нему полагается широкополая белая шляпа с черной шелковой лентой, обернутой вокруг тульи. Эта «траурная» лента не нравится Рин, но в остальном наряд выглядит очень изысканно. Кажется, хозяйка говорила, что это стиль «модерн» конца девятнадцатого века, но Рин не уверена. Ее отражение в зеркале на этот раз не кажется ей комичным. Она выходит из кабинки в надежде заслужить одобрение Юхана, но вместо этого ловит на себе его мрачный задумчивый взгляд. Рин становится неловко под этим взглядом, возникает чувство, что она провинилась в чем-то. Юхан вновь перевоплотился в Мистера Айсберга и смотрит на нее так, как смотрел на ее картину вчера вечером. Что же с ним опять стряслось? Что за безумные метаморфозы?
Юхан закрывает лицо ладонями и произносит глухо:
— Тебе очень идет красный цвет.
При этом его голос звучит безжизненно и зловеще, словно доносится из загробного мира.
«А может быть, в Юхана вселилось нечто потустороннее, и время от времени берет верх над его сознанием?» — гадает Рин, поспешно прячась внутри кабинки.
Когда она вновь выходит оттуда, на этот раз в своем обычном виде, в джинсах и толстовке, Мистер Айсберг уже испарился, а Юхан, став прежним, с милой улыбкой спрашивает ее:
— Ну как, выбрала что-нибудь?
Рин пожимает плечами:
— Пожалуй, обойдусь без обновок.
— А зря. Последний вариант, на мой взгляд, был просто превосходным.
Рин с сомнением косится на него. Превосходным?! Таким превосходным, что Юхан едва не испепелил ее взглядом?
— Я оплачу, бери, — добавляет он. — Будет тебе от меня подарок на Мидсоммар. Как раз в праздник его и наденешь.
— Спасибо, но… нет, не стоит. Там такая цена, ты бы видел!
— Это вообще не проблема! — решительно уверяет Юхан.
Рин все равно не готова согласиться, уж слишком мрачно он смотрел на нее, одетую в то платье. Она находит другой аргумент:
— Все-таки Мидсоммар — национальный праздник. Наверное, лучше подыскать для него национальный шведский костюм или платье.
— Но ведь ты не шведка, — возражает он. — Ты — гостья, а гостям достаточно быть просто нарядными. Бери платье, пойдем упакуем его и расплатимся!
Возразить больше нечего, и Рин соглашается. Они выходят из комнаты-примерочной в зал магазина. Вокруг ни души, и даже хозяйки не видно, но вскоре они находят ее, задремавшую на мягкой кушетке, скрытой за стойкой с кассовым аппаратом. За окнами шумит дождь, воет ветер, а море вдали щерится белыми пиками волн. Едва ли
