Встреча - Кэтрин Ласки
– А-гм, – ответил Джои и кивнул, словно умудрённый старик.
* * *
В Восточном Бостоне, на пирсе номер 5, далеко от томастонской тюрьмы, где в беспамятстве лежала Люси Сноу, семья Хоули готовилась подняться на борт «Леонида» с двадцатью двумя сундуками и пятью слугами. За годы брака Хорас и Эдвина Хоули совершили путешествие из Бостона на Континент более двенадцати раз. Это всегда был упорядоченный переезд, которым мистер Марстон руководил так же чётко, как генерал на полевых учениях. Небеса были чистыми, вода в гавани едва трепетала от лёгкого бриза. «Но, – подумала Этти, – не затишье ли это перед бурей?» Она внимательно наблюдала за Лайлой, когда семья поднималась на палубу первого класса. Этим мрачным ноябрьским утром на трап сияющего роскошью океанского лайнера, казалось, присела отдохнуть стайка разноцветных птиц.
«Здесь больше перьев, – подумала Этти, окидывая взглядом множество модных шляп, – чем на всех птицах Бостона».
– Отвратительно! – пробормотала она себе под нос.
– Что? – переспросила Кларисса.
– Ничего, – хмуро отозвалась Этти, глядя на Лайлу, стоящую рядом со своей сиделкой, мисс Дойл, сжимая её руку. Лайла была образцовой пациенткой после освобождения из психиатрической больницы, которую Хоули упорно называли санаторием. Однако они настояли, чтобы мисс Дойл отправилась в путешествие вместе с ними. О том, как представлять мисс Дойл, спорили не один час. «Медсестра» даже не обсуждалась; в итоге остановились на «компаньонке» и утверждении, что к Лайле присоединилась её бывшая гувернантка из санатория, которая также посещала его, чтобы поправить здоровье.
Этти в обсуждении не участвовала. У неё в голове роились другие, более важные вопросы. Люси! Ей удалось достигнуть определённого прогресса. Дядюшки поверили, что происхождение и подлинность записки весьма сомнительны и в тот же день отправились в Томастон с их адвокатом Эли Бергом, одним из лучших криминальных адвокатов Бостона. Берг сказал, что считает, что есть слабая надежда объявить судебное разбирательство ошибочным или, по крайней мере, убедить губернатора штата Мэн предоставить отсрочку исполнения постановления. Самое же удивительное заключалось в том, что удалось найти Н. Б. Лоуренса. Точнее, не совсем найти. Хью зря потратил деньги на агентство Пинкертона, потому что Лоуренс сам появился на Эгг-Роке, прежде чем детективы приступили к его поискам. Конечно, Этти была разъярена, что пришлось уехать, когда дело шло полным ходом. «Но ведь и Ханна тоже уезжает. Хотя должна была остаться!» – вскипела в Эттином мозгу мысль.
Они все просили Ханну остаться, но та отказалась, пообещав лишь не принимать скоропалительных решений и не выходить замуж за Стэнниша. У Ханны был план, который она хотела осуществить, прибыв на юго-западное побережье Англии, куда Стэнниш был приглашён писать портрет новой юной баронессы Пинт. Им предстояло остановиться в коттедже примерно в миле от главного дома, недалеко от моря, там Ханна сможет убегать, чтобы поплавать. Они планировали пробыть там целых два месяца. Для неё это было возможностью доказать Стэннишу, что она действительно может по-прежнему сохранять небольшую частичку морской жизни. Девушка будет сдержанной и всегда осторожной, и к тому времени, когда она докажет ему свою правоту, они уже будут женаты. «Всё, на самом деле, очень легко», – беспечно заявила Ханна. В её голосе звучала режущая ухо нарочитая весёлость, словно она пыталась убедить не столько Мэй и Этти, сколько саму себя.
Этти скользила взглядом по людям, поднимающимся по другому трапу, для тех, кто плыл не первым классом, но не обнаруживала никаких признаков Ханны. Но вот на трапе первого класса она углядела Стэнниша Уитмана Уилера – тот как раз обернулся. Этти терпеть его не могла! И не только за предательство своего – морского – народа, но и за надменность и властность. Как он поведёт себя, когда обнаружит, что плывёт на одном корабле с Хоули? Он ненавидел их с тех пор, как Лайла уничтожила картину. Этти молилась, чтобы Лайла ненароком не увидела Ханну. Конечно, Ханна теперь выглядела совсем по-другому, особенно с недавно перекрашенными – ужасно, по мнению Этти, – волосами. Но если Лайла увидит Ханну – или Уилера, если уж на то пошло, – покою придёт конец, и, кто знает, какой вслед за этим разразится шторм. Вспоротый портрет кисти Стэнниша Уитмана Уилера стоял перед Эттиным мысленным взором также ясно, как и в ночь, когда всё произошло. Это был холст, просто холст. И хотя краска едва высохла, кровью он не истекал.
* * *
Мэй пришла в неописуемый восторг, получив телеграмму от Гара, сообщающую, что Н.Б. Лоуренс появился на маяке на Эгг-Роке. Он существовал! Человек, веривший в их существование, жив! Сразу же, как только смогла, Мэй передала новость Этти, которая в свою очередь связалась с дядюшками. Так три джентльмена встретились друг с другом и с адвокатом Эли Бергом в небольшом салоне томастонского отеля «Моннтроуз».
Эли Берг потёр подбородок и принялся объяснять тонкости подачи чрезвычайного обращения:
– Годфри, Баркли, вы должны понять, что это будет сложно. Судья отклонил наше ходатайство о повторном слушании дела. Теперь мы можем обратиться в апелляционный суд и подать чрезвычайное обращение. – На несколько секунд он погрузился в созерцание своих ухоженных ногтей. – Апелляционный суд Мэна – как бы вам сказать? – не расположен признавать допущение нарушений, после того, как судьи первой инстанции отклонили ходатайство. За последние десять лет они не признали ни одного нарушения. Наша единственная надежда – правило исключения из доказательств.
– Да, – кивнул Баркли. – По-другому никак. Курам на смех, как они собирали те доказательства. Не исключено, что было нарушено каждое правило сбора доказательств. Эти улики недопустимы, особенно записка. Не было никакого ордера на обыск, когда они её забирали.
– Беда в том, что никто не удосужился собрать яд, – заметил Эли Берг. – И то, что он был найден – не что иное, как чистая случайность. И обнаружил его не офицер, производивший арест, но её отец, который хотел помочь дочери с накидкой. Как сообщалось, именно он первым взял маленькую дамскую сумочку, висевшую на том же крючке, что и накидка. Из сумочки и просыпался порошок, позже идентифицированный как крысиный яд.
– Но это была ловушка. Генриетта сказала, что уверена в этом! – Годфри стукнул кулаком по столу. – И записка! Записка!
– Генриетта – двенадцатилетняя девочка, и её там даже не было, – спокойно возразил Эли Берг.
– Но Люси Сноу сказала, что ничего об этом не знала. Понятия не имела, как он туда попал, – настаивал Баркли.
– Это может быть и правдой, но дело в том, что сбор этой улики не был целенаправленно незаконным.
