Травница, или Как выжить среди магов - Татьяна Юрьевна Серганова
— Незачем спешить, когда способен прожить почти две сотни лет, — кивнула я.
— Вот именно. Детей у магов рождается мало. Один-два, очень редко три. Мои родители встретились в академии. Вряд ли знакомство получилось приятным. Наследник знаменитого рода, богатый, успешный и весьма симпатичный. Мама говорила, что он менял подружек каждый месяц. И она, девушка из побочной ветви не самого родовитого семейства, где уровень дара был таким низким, что его мало кто воспринимал. Казалось, маме достались способности нескольких поколений. Будучи заучкой и занудой, она сильно отличалась от окружающих. Первые три года мои родители ненавидели друг друга и активно строили друг другу козни.
— Хм, — только и смогла ответить я, боясь спугнуть рассказ.
История его семьи давала возможность лучше узнать мужа. Не хотелось терять ее из-за чрезмерного любопытства и несдержанности.
— Мама называла его чванливым аристократом, а отец ее — жалкой нищенкой и серой мышью. А потом был бал, несколько бутылок незаметно пронесенного вина и очередная ссора, которая закончилась страстным поцелуем. Выяснилось, что никакой ненависти и не было.
«Как мило», — мысленно вздохнула я.
— Они поженились сразу после окончания академии. Дед был против, кричал, угрожал, требовал одуматься. Он уже присмотрел себе идеальную невестку, а мама его не устраивала. Герцог лишил отца средств к существованию, но чувства оказались сильнее. Родители отправились на задворки империи, где служили обычными магами, самостоятельно зарабатывая себе на жизнь. Мама рассказывала, что это были лучшие годы. Они с отцом были молоды, свободны и любили друг друга. Дед смягчился лишь через семнадцать лет, после моего рождения. Он лично явился на границу, извинился в своей манере и… Потребовал перестать заниматься ерундой и вернуться в столицу.
По мере повествования лицо Себастьяна постепенно расслаблялось. Разгладились складки на лбу, а на губах заиграла легкая улыбка.
— Отцу тоже твердили, что я могу родиться с ослабленным даром, но он выбрал любовь.
— Только вот твоя мать магичка, это совсем другое, — возразила я.
Схватив гроздь винограда, я принялась обрывать ягодки и складывать их на тарелочку. Этот процесс немного меня успокаивал.
— Знаю. И я не собираюсь разрывать наше соглашение. Просто пытаюсь объяснить отношение моей матери. Гибель отца сильно ее подкосила. Я опасался, что она уйдет следом, так сильно горевала. Никто уже не надеялся, а она выжила. И теперь у мамы навязчивая идея — получить внуков, в которых она видит продолжение отца.
— То есть отсутствие дара у этих самых внуков ее не пугает.
— Нет. Кроме того, она уверена, что дед найдет способ этого избежать. Как произошло со мной.
— А причем тут герцог Райт?
— Не сам герцог, а родовой артефакт, который ему принадлежит. Я — его единственный внук и наследник. Если мои дети не получат дар, то наш род прервется. Дед подобного не допустит. Во всяком случае, матушка не сомневается, что артефакт поможет и в этом вопросе.
— Как все запутано, — вздохнула я, хватаясь за голову.
— Ничего, разберемся. Главное, не поддавайся на провокации моей матери. Кстати, раз уж наше соглашение стало другим, придется изменить кое-какие условия, чтобы обезопасить друг друга.
— В каком смысле?
— Мы принесем магическую клятву, — пояснил Себастьян, поднимаясь. — Поклянемся, что ни один из нас никому и ни при каких условиях не расскажет о фиктивности нашего брака. Ты ведь не возражаешь?
— Нет, конечно, — пожала я плечами и тоже встала.
— Поверь, это для общего блага. Моей матери не стоит об этом знать. Она нацелена на внуков и не потерпит возражений. Если мы дадим клятву, то точно не проболтаемся.
Я снова кивнула, соглашаясь. Смысл в этом точно имелся.
— А как же император? Мне придется лгать и ему? — подходя к мужу, осторожно спросила я.
— Почему? — искренне удивился Себастьян. — Никакой лжи правящей семье. Неужели ты думаешь, что они спросят о том, консуммировали мы брак или нет?
— Нет, но…
— Просто улыбайся и смотри на меня влюбленными глазами.
— Я постараюсь.
— Шанталь, нам надо продержаться всего год.
— Один долгий-предолгий год, — пробормотала я, теребя пуговку на жакете.
— Обещаю, что сведу до минимума наше присутствие на балах, званых ужинах и прочее. Всем скажем, будто так влюблены друг в друга, что хотим уединения. Стены академии покидать будем редко. Кстати, тебе там понравится. Мне действительно выделили отдельный коттедж с небольшим садом, который ты можешь использовать по своему усмотрению. Кроме того, в академии имеется оранжерея, в которой растут довольно редкие и удивительные растения. Я обязательно добуду для тебя пропуск и разрешение для работы с ними.
— Звучит заманчиво, — улыбнулась я.
Об академической оранжерее я не раз слышала и даже не мечтала когда-нибудь увидеть ее. Ради такого можно было потерпеть двенадцать месяцев.
— Понимаю, что ситуация изменилась не в лучшую сторону, но мы справимся, — продолжал убеждать меня супруг. — К тому же я готов компенсировать все возникшие трудности.
— Давай для начала ты выполнишь то, о чем мы условились ранее, — отмахнулась я. — Мне нужна лицензия и торговая лавка, а с остальным разберемся.
— Значит, по рукам? — Себастьян протянул мне ладонь. — Обещаю этот год быть тебе примерным мужем.
— Договорились. — Я пожала его руку и добавила: — А я обещаю быть послушной и очень влюбленной женой. Разумеется, не по-настоящему.
— Тогда пора закрепить наше соглашение магически.
Себастьян ловко сменил положение наших рук. Теперь мы не пожимали ладони, а держали друг друга за запястья. Выглядело весьма необычно. Вообще я нечасто сталкивалась с магией напрямую. Воздействие во время полета не в счет. В тот момент, ведомая страхом и паникой, я почти ничего не замечала и вообще ни на что не реагировала. А сейчас выпал шанс оценить, изучить и в полной мере прочувствовать происходящее.
Муж что-то тихо и быстро заговорил на древнем наречии. Простые смертные не имели права изучать этот язык. Лишь маги по праву крови и силы могли прикоснуться к великому. Поэтому для меня заклинание звучало как набор непонятных звуков. Хотя не могу не признать, что звучали они весьма интригующе. Местами даже завораживали. Или дело было в голосе Себастьяна, глубоком, чувственном, с легкой хрипотцой? Казалось, он не говорит, а
