Игра судьбы - Скарлетт Сент-Клэр
— Разве я недостаточно раскрыл свой позор? — спросил Гефест.
— Нет ничего постыдного в том, чтобы любить свою жену.
Гефест ничего не сказал.
— Если ты боялся ее неверности, почему ты с самого начала освободил ее от уз брака?
Бог напрягся. Очевидно, он не знал, чем Афродита поделилась с ним. Что накануне своей женитьбы на Богине Любви Гефест освободил ее от всех обязательств этого брака.
— Ее заставили выйти за меня замуж, — сказал Гефест, как будто это все объясняло. Хотя, это было правдой. Зевс устроил их брак, чтобы сохранить мир среди тех, кто хотел взять Афродиту в жены.
— Тебе не обязательно было соглашаться, — сказал Аид.
Мышцы Гефеста напряглись, и Бог Мертвых понял, что разозлил его. И все же, когда он заговорил, его голос был спокоен, лишен эмоций.
— Кто я такой, чтобы отвергать дар Зевса?
Это был простой комментарий, но он красноречиво говорил о том, как Гефест считал себя недостойным счастья, благосклонности, любви.
Аид вздохнул. По правде говоря, это было не его дело вмешиваться в отношения Гефеста и Афродиты. У него и так было достаточно поводов для беспокойства, как это было с Судьбами, Сизифом и Персефоной.
— Спасибо, Гефест, — сказал Аид, поднимая коробку. — За твоё время.
Он телепортировался из похожей на пещеру лаборатории, появившись в небе над океаном, и позволил себе упасть сквозь вздымающиеся облака. Аид приземлился на Земле, на острове Атлантида. Удар сотряс землю и испортил мрамор у его ног. Вокруг него люди Посейдона — смертные, которые называли себя атлантами, — кричали. Потребовалось несколько секунд, чтобы появился его брат с обнаженной грудью и в птеругесе, декоративной юбке из кожаных полос. Золотые браслеты украшали его предплечья, его волнистые светлые волосы были увенчаны короной с золотыми копьями, а из макушки головы торчали два больших спиральных маркахорских рога.
Бог моря выглядел так, словно был готов к битве, и это было справедливо. Аид приходил только тогда, когда ему нужно было свести счеты, и этот раз ничем не отличался.
— Брат.
Посейдон коротко кивнул.
— Посейдон, — сказал Аид.
Последовал момент напряженной тишины, прежде чем Аид спросил:
— Где Сизиф?
Посейдон ухмыльнулся.
— Ты не из тех, кто любит шутки, не так ли, Аид?
Аид склонил голову набок, и в этот момент огромная мраморная статуя Посейдона треснула и раскололась. Когда осколки упали на землю, еще больше последователей культа Посейдона, которые остановились, чтобы поглазеть, с криками побежали в укрытие.
— Прекрати разрушать мой остров! — скомандовал Посейдон.
— Где Сизиф? — снова потребовал Аид.
Глаза его брата сузились, и он усмехнулся.
— Что он сделал? Скажи мне, что это было хорошо.
Гнев Аида был острым, и впервые с тех пор, как он попросил у Гефеста оружие, способное сдержать ярость Посейдона, он понял, что оно так же предназначено для него, как и для его брата. Устав терять время, Аид бросил шкатулку к ногам Посейдона. В следующую секунду Бог Моря оказался закованным в цепи. Несколько секунд Посейдон в шоке моргал, глядя на металл вокруг своих запястий. Он потянул за них, пытаясь сломать изо всех сил, мышцы вздулись, вены лопнули, но, как бы он ни старался, они остались.
— Какого хрена, Аид? — зарычал он.
— Скажи мне, где прячется Сизиф!
Голос Аида был грубым и безжалостным.
— Я не знаю, где твой гребаный смертный, — выплюнул Посейдон. — Отпусти меня!
Аид чувствовал, как сила Посейдона растет вместе с его яростью. Море вокруг острова бурлило, набегая на края суши. Аид только надеялся, что сможет получить ответы, которые искал, до того, как жестокость его брата будет развязано. Посейдон не стал бы горевать о потере своего народа, если бы это означало месть ему.
— Осторожнее, брат. Твой гнев может добавить последователей в мое царство.
Это было единственное, что он мог сказать, что, по крайней мере, заставило бы Посейдона задуматься.
Бог сверкнул глазами, его грудь поднималась и опускалась от гнева, но Аид почувствовал, как его магия ослабевает. Из-за своего разочарования Аид забыл, что цепи вытянули правду из своего похитителя, а это означало, что Посейдон действительно не знал, где находится Сизиф.
Ему нужно было задать другой вопрос.
— Откуда ты знаешь Сизифа де Эфира? — спросил Аид.
Посейдон взревел, явно пытаясь бороться со словами, вырванными магией из его горла. — Он спас мою внучку от Зевса.
Ах. Теперь они к чему-то пришли.
— И ты вознаградил его?
— Да, — прошипел Посейдон.
— Ты оказал ему благосклонность?
— Нет.
— Что ты даровал ему?
— Веретено.
Веретено — реликвия — как и подозревал Аид. Это объясняло, как Сизиф смог украсть жизнь у другого смертного.
— Ты дал смертному чёртово веретено? — Аид зарычал. — Зачем?
Впервые с тех пор, как Аид начал допрашивать Посейдона, он, казалось, говорил непринужденно, когда сказал:
— Чтобы поиметь тебя, Аид. Зачем еще?
Это была мелкая причина, но, тем не менее, очень веская причина.
— Но вот что я тебе скажу. Я заключу с тобой сделку, — сказал Посейдон. — Сделка, как ты это называешь.
— Это смелые слова, исходящие от того, у кого нет сил бороться с магией, удерживающей их в плену, — заметил Аид.
— Я помогу тебе найти Сизифа. Черт, я сам заманю его сюда. Если…
Аид ждал, ненавидя то, как медленно говорил Посейдон, сколько времени он потратил впустую.
— Если ты освободишь моих монстров из Тартара.
— Нет.
Аиду даже не нужно было думать. Он не отказался бы ни от одного из существ, живших в глубинах Тартара. Им не было места в современном мире и определенно не было места в руках Посейдона.
Земля начала дрожать, и океан поднялся со всех сторон острова, хлынув через трещины, которые Аид создал в мраморе Посейдона. Он слишком сильно надавил. Аид использовал свою магию, как сеть, окутывая землю тенью, чтобы держать своего брата на расстоянии.
— Ты потерял своих монстров, потому что пытался свергнуть Зевса, — сказал Аид сквозь стиснутые зубы. Магия Посейдона была тяжелой, и он чувствовал, что его хоронят заживо, когда она сражалась с его стеной тени.
— Теперь ты злишься, потому что у твоих действий были последствия. Как по-детски.
Отвращение, которое Аид испытывал к своему брату в этот момент, подпитывало силу его магии, хотя проявление Посейдона не было удивительным. Его жизнь была чередой детских выходок, имевших ужасные последствия для тех, кто
