Ледяные маски Оверхольма 2 - Ива Лебедева
— А леди одета? — опасливо уточнили из-за двери. И помимо носа в щели показался еще и глаз.
— В пижаму. — Я потянулась и сладко зевнула. — Собственно, как обычно. А что?
— А зачем вы… — Патрик просочился в комнату и с некоей опаской посмотрел в мою сторону. — То есть… нет, не понимаю…
— Да что такое-то?
— Ну… — Патрик посопел, посмотрел снова на меня, прищурил один глаз и все же не выдержал, выпалил: — Не понимаю! Если вы собираетесь разводиться и вообще больше не любите лорда, то зачем его раздели?!
— Чего?! — Я села в кровати. — Кто раздел? Кого раздел? Я еще не проснулась, что ли? Погоди, галиматья какая-то…
— Я пришел утром. А господин Оверхольм из спальни голый крадется, — доложил паж после некоторого размышления. — И сказал, что вы так пожелали…
— Ерунда какая-то. — Я попыталась отбросить одеяло и только тут поняла, что это не одеяло вовсе. Это пижама. Та самая, медвежья. В которой Яролир вчера довольно демонстративно улегся в постель. И сейчас я закутана в нее поверх своей по самые уши, потому что в комнате на самом деле еще холоднее, чем ночью. И я чувствую этот холод, но не мерзну. А вот кое-кто, оставшись без пижамы, точно должен был себе что-нибудь отморозить.
Апофеозом же всего дурдома стало то, что в моей руке оказался зажат пояс мужских пижамных брюк. Ну, видимо, ночью я таки отомстила за медвежьи объятия.
Оспидя… дожила ты, Ксюха. Мужик аж из штанов выпрыгнул, лишь бы уползти от тебя подальше. Крался он! Можно подумать, его кто-то держал!
Хотя, конечно, судя по штанам, держали. И еще как.
Сама не поняла, как так получилось, но сначала я отложила чужую пижаму и хрюкнула. Потом чихнула. Потом… потом что-то сказала своему пажу такое, отчего спустя минуту мы с ним ржали на два голоса, как бешеные кони. И никак не могли остановиться.
А что вы хотели? Нервы-то не железные! Истерику мне этот мир задолжал еще с момента попадания.
— Дорогая, проснулись? — Яролир появился в дверях спальни и окинул происходящее заинтересованным взглядом. Уголок губ у него чуть дернулся, как только муж заметил собственную медвежью пижаму, но язвить по этому поводу он не стал. — Завтрак на столе в гостиной, документы в моем кабинете. Как поедите и приведете себя в порядок, загляните, обсудим детали.
— Какие документы?
— Важные, дорогая супруга. Важные. Начиная от списка гостей и требуемых оттенков цвета, в которых будет оформлена открытая беседка, и заканчивая личными распоряжениями его высочества. Фуршет в императорском дворце по поводу годовщины победы имеет очень… очень много формальностей. Я вам честно не завидую.
Глава 26
— Что ж, а теперь еще раз приветствие равного равному, — повторил Яролир, склоняя голову, но при этом коршуном следя за моими действиями из-под своих очков.
Я зло посопела. Зло — в основном потому, что очкастый лорд опять выглядел слишком умилительно, чтобы на него злиться. У-у-у, гад!
— Может, мы уже перейдем непосредственно к морепродуктам? Я устала приветствовать.
— Пока не получится, будем повторять. Мы еще даже поклоны монаршим особам не изучали. А их надо знать как минимум три. Их, конечно, больше, но на данном балу понадобятся именно три основных.
— Но я же южанка! Варварка, ну то есть дикарка! Мне и не положено знать все эти тонкости.
— Ты — символ покоренного юга. И даже если сделать скидку на другое образование, Эмберлин в любом случае была хорошо воспитанной аристократкой и умела воздавать почести в своем стиле. И вот как раз южному стилю, в отличие от северного, я тебя обучить не смогу. Так что учи наш, если не хочешь выглядеть неотесанной деревенщиной и оскорбить каждого второго в этой стране.
— Не помню, чтобы на прошлом балу кто-то оскорбился. — Меня не столько уязвляли, сколько развлекали его претензии. Ну в самом деле, основной костяк манер у меня в порядке, это признавал даже Яролир. На полу я при посторонних не сидела, руками куски с блюда не хватала, канкан в присутствии их величеств и высочеств не отплясывала. Какого ж рожна еще?
Мелочи? Они мелочи и есть.
Но муж так не считал. Он нудел и нудел не переставая, а еще вздыхал так тяжко, словно я его каждым своим движением за задницу кусала, не меньше.
— На предыдущем приеме твою дерзость принимали за бунтарство и потому только лишь шипели вслед. А теперь тебе предстоит демонстрировать лояльность, покорность и уважение. Это совсем другой набор ритуальных фраз. И поверь, мне самому не хочется узнавать, насколько разозлится принц, если мы не выполним его прямой приказ.
— Покажет совсем злого полицейского?
— Кого?!
— Ваша игра с принцем называется «хороший полицейский — плохой полицейский». Так называемый следственный прием из моего мира. — Я почуяла возможность слегка отдохнуть от занудства и поклонов, присела на кушетку и стала объяснять дальше, коль скоро меня никто не останавливал: — Это психологическое воздействие. Кто-то один изображает из себя последнюю сволочь, ругается, хамит, грозит карами. Второй в это время всячески выражает подозреваемому сочувствие и готовность помочь, если объект согласится на сотрудничество. Объект поневоле проникается доверием к тому, кто его не кошмарит, и выкладывает ему признания, откровения, планы врагов и прочее.
— Хороший прием, да. Но у нас обычно «злой палицэски» держит в руках раскаленное железо и щипцы. А добрый — крест и лист для добровольного признания. Так что нет, такое мы к вам не применяли.
— Ну, это все же принц, а не палач, — усмехнулась я. — И я понимаю, отчего он решил так резко начать меня пугать. На его фоне ты уже не смотришься откровенной сволочью. Просто обманщик в силу служебных обязанностей.
— Какое интересное мнение. А кем вы считаете себя? Невинной жертвой?
— А что такое вообще «невинная жертва»? — Я пожала плечами. — Ты помнишь мое мнение на этот счет, я вчера его высказала вполне ясно. Ты имел право на недоверие, я имею не меньшее право выбирать себе мужчину. Мы партнеры, мы сотрудничаем. И я готова откровенно отвечать на столь же прямо заданные вопросы. Лезть ко мне в постель
