Магазинчик на улице Грез - Алина Лис
Как будто деньги не такие же бумажки.
— Давайте мы просто распустим слухи, что вы их покупаете, — предлагаю я, вспомнив предупреждение Тайберга. — А вы не станете отрицать. Надеюсь, это подстегнет продажи.
Еще как подстегнуло. Акции улетают за день. Все. Абсолютно все! Я глазам своим не верю, когда смотрю результаты торгов на следующий день. И понимаю, что продешевила с номиналом.
Но все равно это невероятно вдохновляющий опыт. Если все эти хитровыделанные дельцы с огромным опытом торговых сделок верят в меня, то как я сама могу в себя не верить?
Глава 17. Высокие отношения
— Я пришел нанести визит леди аль-Хазам, — сказал Джеймс.
Горничная потешно вылупила глаза.
— Кому? У нас таких нет.
Джеймс закатил глаза.
— Наиля… Гостья из Фарада.
Неужели девочка до сих пор так и не объявила о своем настоящем происхождении?
— А-а-а, так бы и сказали, ваша милость… — служанка посторонилась, пропуская его в дом. — Она в лаборатории заперлася. До вечера.
И сбежала, коза такая! Даже в комнату не проводила.
Джеймс хмыкнул. В приличном доме его бы отвели в гостиную, приняли визитку и доложили леди о посетителе. Но глупо ждать, что в жилище чокнутой леди Эгмонт будут те же порядки, что в тетушкином особняке.
Он сам добрался до гостиной, в надежде найти там хозяйку дома или хотя бы монашку, однако комната была пуста. Из выходящего в сад окна доносился стук молотков и веселые матерки — ремонт флигеля в самом разгаре.
— Ну и что я должен делать? — беспомощно спросил Джеймс в пустое пространство перед собой.
Можно пройтись по первому этажу, разыскать эту беременную дуру и заставить выполнять свои обязанности как следует. Или уйти — строго говоря, особой надобности в его визите не было. Чтобы известить главную свидетельницу о дате предварительного слушания не требуется гонять самого начальника полиции. Существуют посыльные, почта.
И сейчас достаточно будет оставить письмо…
Но вместо этого Джеймс поднялся по лестнице.
Второй этаж тоже пустовал, большой дом словно вымер. И от этого неуютное ощущение в душе только усилилось.
Подозрительный особняк с мутной историей и странными обитателями. В самый раз для эксцентричной Даяны Эгмонт, вполне подходит для Роя — он инквизитор и сможет при желании уничтожить любую потустороннюю дрянь. Приемлимо для монашки, пресветлых защищает небесный огонь.
Но юной, хрупкой и абсолютно не приспособленной леди аль-Хазам тут не место.
"А где ей место?" — спросил сам себя Джеймс. И воображение тут же постаралось, нарисовав хрупкую смуглую фигурку в его спальне. Едва прикрытую полупрозрачным шелком — в таком наряде, бывало, щеголяли девочки мадам Глэдис…
"И она бы щеголяла, если б не Рой", — эта мысль была сродни оплеухе. Джеймс скрипнул зубами, пережидая тяжелый приступ стыда. Хотя почему он должен стыдиться? Он — молодой, полный сил мужчина. Неженатый, между прочим. И у него есть определенные потребности, да. Джеймс никого не насиловал, щедро оплачивал ласки "феечек". Они сами выбрали такую жизнь…
"Сами ли?" — снова болезненно кольнула совесть.
Да чтоб его! Разве тут есть вина Джеймса?! Он не знал…
"Я хочу поговорить о преступлении особого рода", — зазвучал в ушах звонкий голос леди Эгмонт, — "О равнодушии".
— А может помолчишь лучше? — вслух огрызнулся Джеймс. И устыдился. Воровато оглянулся — не видел ли кто, как начальник полиции чудит. Нет, вроде пронесло. Хорошо.
И что с ним такое твориться? Как будто Фицбрук покусал, ей-ей. Это Рой еще с академии носился с идеями служения, мечтал изменить мир к лучшему. Джеймса всегда интересовали куда более приземленные вещи — комфорт, вкусная еда, красивые женщины…
От женщин мысли снова перескочили к Наиле аль-Хазам. Вообще-то Каннингем, которому посчастливилось расти единственным братом четырех девиц, с детства недолюбливал трепетных ромашек. Пусть другие обманываются дрожащими ресницами и робкими взглядами. Джеймс, выросший в компании четырех сестер и тетушки, не питал никаких иллюзий по поводу женщин. Чем более беспомощной и неприспособленной к жизни выглядит твоя бедная овечка, тем тяжелее будет под ее стальным каблучком.
Но в дочери опального визиря как будто не ощущалось фальши. Она была… настоящей?
Или он просто растерял последние мозги после того, как увидел ее без одежды?
"Ты слишком паришься, приятель. Рой и его девица определенно плохо на тебя влияют", — подытожил Джеймс. И обнаружил, что уже минут пять, как стоит перед дверью в лабораторию.
Стучать пришлось трижды, прежде чем девичий голос отозвался: "Сейчас, минутку!" Потом что-то звякнуло, заскрипело. И дверь распахнулась, обдав начальника полиции густым ароматом трав.
Джеймс моргнул. Перед ним, определенно, стояла Наиля аль-Хазам. Но в то же время она была мало похожа на испуганного воробушка, которого он принимал в отделении пару недель назад.
Вместо немаркого домотканного платья на ней был фартук из тяжелой ткани с множеством нашитых карманчиков, из которых торчали различные склянки. Под фартуком виднелась сорочка — откровенно мужского покроя. И… хм-м-м… штаны?
— Ой… Господин Каннингем! Я не думала…
— Да я сам не думал — редко этим занимаюсь, — невпопад отозвался Джеймс, не отрывая от нее взгляда. — Оригинальный выбор костюма.
Под его изучающим взглядом девушка порозовела.
— Я… простите…
— Прощаю, — Джеймс подмигнул. — Вам идет. Я даже подумал, что магистрату стоит принять закон, обязующий всех леди ходить в штанах.
От того, что Наиля смущалась, дразнить ее казалось особенно забавным.
В этот момент за спиной девушки что-то забурлило. Наиля всплеснула руками и метнулась к тиглю, бормоча себе под нос что-то по-фарадски. Она то бросала взгляд на большой медный циферблат, то опускала в густое варево странный прибор. И сосредоточенно сводила брови, записывая в тетрадь смутно знакомые по урокам алхимии символы.
Смотреть как она суетиться почему-то было приятно.
Джеймс дождался, пока она выдохнет, погасит горящий под котлом огонь и обернется к нему, отведя в сторону повлажневший от пота локон. Странно, но девушка уже не казалась испуганной и смущенной, как в первый миг. Словно вся эта суета вокруг котла придала ей уверенности.
— Вот, — она выразительно развела руками, — сами видите. В обычной одежде неудобно и леди Эгмонт говорит…
— А, "леди Эгмонт"! Я мог бы догадаться…
От того с каким благоговением фарадка произнесла имя Даяны, Джеймс скривился. Спору нет, Даяна — девица ушлая и постоять за себя умеет. Но
