По всем вопросам обращайтесь в дракона! (СИ) - Филимонова Наталья Сергеевна

Городские тролли, правда, ведут себя куда цивилизованнее… теоретически. Но в сложных случаях — например, если поклонник слишком назойливый (или если он, наоборот, намеков не понимает и влюбляться не желает), тролльи барышни предпочитают прибегать к испытанным традиционным средствам.

— Приличные леди не дерутся, — в который раз возразила я.

— Ну хотите, я его сама стукну? — добросердечно предложила наша домовладелица, и я только закатила глаза. Викаса все же было жаль. Немного. Хотя-а-а… нет, ну мы же все равно от него избавимся, переехав в академию. Надеюсь. Троллий метод оставим на крайний случай.

Утро еще только начиналось, когда мы втроем вышли из-под арки в зале Лисовилльского вокзала, а еще пару минут спустя, активировав одноразовый портальный камень, уже стояли в холле дома ди Вернес.

— Госпожа Илль! — служанка, пробегавшая мимо, едва не выронила из рук стопку постельного белья, и я кивнула ей, как будто являться домой с огромной тролльшей и посторонним ребенком — обычное дело.

— Доброе утро! Это мои гости. Предложите им чаю и что-нибудь на завтрак. Госпожа уже проснулась? Отлично!

С мамой у нас будет долгий разговор…

Иллиана Вернес

Версию для мамы я продумала в мельчайших деталях. Нет, я не собиралась ей врать… не в этом.

Да и вообще… в моей земной жизни мамы у меня не было. В этой жизни, жизни Илль, я принимала ее наличие как само собой разумеющееся. Злилась на нее — например, за то, что я бастард, и пусть я остаюсь наследницей и леди, в высшем свете многие кривятся, слыша мою фамилию без приставки “ди”. Или за то, что она отправила меня в дурацкий институт, где девушек готовили, по сути, исключительно в жены. В подростковом возрасте, как все подростки, бунтовала, ругалась с ней… И при всем этом мне никогда не приходило в голову пытаться строить свою жизнь самостоятельно.

Сейчас у меня, пожалуй, было куда больше поводов злиться на нее, чем когда-либо. За все недоговорки, за дурацкую помолвку с Викасом…

Но… Я, Инна Корнеева, знаю, что это такое — когда нет у тебя никого, кто любил бы тебя безоговорочно, безоглядно, для кого ты важнее всего на свете. Я прекрасно понимаю, что даже глупости моя мама совершала именно из этой любви. Я знаю, что такое жить без надежной опоры — а теперь она у меня есть.

Да, я, как и любая дочь, не выбирала своих родителей. Но с мамой мне на самом деле повезло так, как везет далеко не каждому. И сейчас, со своей памятью двух жизней, я вижу это совершенно ясно. Я значу для нее ничуть не меньше, чем Лелька для меня. И мне совсем не хочется ей врать.

А потому… я просто решила сгладить углы. Немного упростить все. В своей прошлой жизни — просто прошлой, неважно, что “одной из” — я была сиротой. Жила в другом мире. И умерла очень рано, оставив круглой сиротой маленькую дочь. Но незадолго до смерти разыскала местную магичку — так маме будет понятнее — способную открывать порталы, разрывая не только грани миров, но и само время. Магичка отправила мою дочь сквозь время, в мой новый мир  — и разбудила во мне память о прошлой жизни. Словом — мам, у меня есть ребенок, рожденный в прошлой жизни. Еще я помню теперь эту прошлую жизнь, так что стала чуть взрослее и иногда веду себя не так, как ты привыкла…

Леди ди Вернес, одетая в легкое утреннее платье, с безупречно уложенными волосами и легким макияжем на лице — иной я ее, кажется, никогда и не видела — слушала меня, не перебивая, чопорно сложив руки на коленях и не меняясь в лице. Мы сидели с ней в малой столовой, предназначенной для семейных завтраков.

…Интересно, куда повели Лельку с Умой? Надеюсь, не на кухню. А впрочем… ни одна из них не воспримет это как оскорбление, а атмосфера на кухне, пожалуй, будет и посвободнее. В конце концов, моя дочь и не воспитывалась как маленькая леди, стоит признать.

Я никогда не умела так владеть собой, как моя мать. Но, зная ее всю свою жизнь, давно научилась понимать — чем более каменно-неподвижно лицо леди ди Вернес, тем более сильные эмоции она скрывает.

Дослушав меня, она не двигалась еще несколько секунд — а потом вдруг сцапала мою руку и резко поднялась с места.

— Идемте, — холодно-отстраненно сказала она.

Сглотнув, я встала следом. Этот тон… мама никогда со мной так не говорила. И — мне ведь не показалось? Она обратилась ко мне на “вы”?!

Спрашивать, куда она меня ведет, мне и в голову не пришло. Липкий ужас затопил целиком: мама не верит мне! В чем она меня подозревает?!

…Впрочем, я, конечно, догадываюсь — в чем. На Земле или в любом другом немагическом мире меня бы просто отвели к психиатру. Но здесь есть маги. Здесь знают о других мирах, хоть и не путешествуют в них намеренно — такое случается только при случайных сбоях порталов, хотя ученые изучают возможности межмировых порталов. И здесь знают о переселении душ. Наверное, этого достаточно, чтобы предположить, что Илль каким-то образом погибла — а ее тело заняла чужая душа. Или даже… именно эта душа изгнала настоящую Илль.

Учитывая мое нетипичное, но вполне последовательное поведение, и нехарактерную, но в целом разумную речь, эта версия куда вероятнее, чем банальное помешательство.

Встреченные по дороге слуги испуганно оглядывались нам вслед, не решаясь заговорить с такой пугающе-спокойной госпожой. А леди ди Вернес продолжала целеустремленно куда-то вести меня — по коридору из малой столовой, вниз по ступенькам к парадному холлу, к выходу из дома, на дорожку через сад…

Впрочем, стоило нам свернуть на одну из боковых дорожек, как я наконец поняла, куда мы идем. И… выдохнула с облегчением. И как мне самой это не пришло в голову? Хорошо, что я решила говорить только правду, пусть даже слегка сглаженную. Эту проверку я точно пройду.

Семья ди Вернес никогда не относилась к числу особенно религиозных. Но, как и во всяком поместье аристократического рода, у нас был свой небольшой домовый храм. Жениться и нарекать детей члены рода предпочитали, как и все, в больших городских храмах, способных вместить много народу. А вот своих усопших поминали именно здесь. И здесь же любой из членов рода и слуг в любой момент может обратиться к богам за помощью.

Постоянного жреца в нашем домовом храме не было — при необходимости его приглашали из Лисовилля. Обычно же здесь было достаточно служки, присланного оттуда же, чтобы поддерживать огонь в жертвенных чашах и чистоту в храме.

По сравнению даже с окраинным столичным храмом это не более чем часовенка. Тем не менее, здесь тоже был круглый зал — конечно, меньше в несколько раз — со множеством алтарей. А вот статуй здесь не было, и ориентироваться, какой из алтарей кому из богов посвящен, можно только по цвету пламени в чашах и убранству.

Все так же безмолвно моя мать прошла в центр зала, не выпуская моей руки из железной хватки. Вместе мы поклонились во все стороны.

— А теперь клянись! — сухо велела мне леди ди Вернес и наконец разжала пальцы на моем запястье.

— Перед ликами всех богов клянусь, — медленно проговорила я, подбирая слова, — что я — Иллиана Вернес, дочь этой женщины. Клянусь, что лишь помню об иной своей жизни. Клянусь, что каждое слово, которое я сказала сегодня своей матери, — чистая правда.

Стоило мне замолчать, как из всех чаш вокруг ударили разноцветные снопы искр, осыпая меня. Не знаю, что произошло бы, если бы я соврала. Может, меня испепелило бы на месте. С клятвами богам не шутят. Но это больше походило на благословение. И больше всего искр было нежно-розовых — от розового же пламени из чаши в дальнем от входа конце зала. Аллира покровительствует не только браку, но и семье.

Бросив долгий взгляд на алтарь Аллиры, мама вдохнула-всхлипнула — и вдруг кинулась меня обнимать.

— Не смей меня больше так пугать! Я думала, это опять из-за проклятых драконов! Думала, что все-таки потеряла тебя!

Я обнимала уже откровенно рыдающую леди ди Вернес, безуспешно пытаясь ее утешить. Да уж… не представляю, что сама бы чувствовала на ее месте.