Грех и другие рассказы - Агриппина Касьянова
Светофор, мой враг, мой друг. Я смотрела в его глаза, горел красный, потом желтый… Зеленый. Несколько раз повернув голову на право и налево, я осторожно делаю шаг. Мои мозги белеют на мокром асфальте. Или они должны быть розовыми от крови? Еще шаг. Я стараюсь рассмотреть машину-призрак, которая собьет меня. Я иду быстрее. Женщина средних лет идет рядом со мной, в ее руке сигарета. А почему я не курю? Потому что я лежу на сером асфальте в сером городе, вокруг серая толпа, лиц не видно, они размыты, смазаны.. Вот это глаза, наверное. Это рты? Или наоборот? Еще несколько шагов. Подъехала скорая. Ярко белая машина с красным крестом. Тоска окутывает мое тело, вязкая спасительная тоска.
Зебра закончилась, я стою на тротуаре. Кино о моей смерти прервалось, свет погашен, зрители разошлись, оставив после себя пустые бутылки и зерна попкорна.
Я снова иду. Куда?
Я забыла. Наверное, это сумасшествие, оно караулило долгие годы, щелкая желтыми вонючими клыками в миллиметре от моего сознания. Его зловещая улыбка снилась в кошмарах. Неужели мозг стал жертвой чудовища? Я почувствовала запах дерьма – первый признак шизофрении.
Идти, надо идти. Это я помню.
Метро, точно, мне надо в метро.
Безликая толпа подхватила мое тело, ко мне прижимались люди, я нажимала на кого-то, мыслей не было, спасительная пустота. Чужие запахи окружили меня, проникли в кожу, будто меня уже нет, я лишь призрак в людском море, потерянная душа, сошедшая со страниц рассказов постмодернистов. Толпа редела с каждой остановкой. Я упала на освободившееся сиденье. Сон завладел моим измученным сознанием. Темнота.
– Уважаемые пассажиры! Поезд прибыл на конечную станцию, железнодорожную станцию Купчино. Выход на правую сторону.
Уже темно? Когда наступила ночь? Или вечер?
Привычным жестом я потянулась за мобильным телефоном – в кармане нет. Огляделась – сумки нет. А как она выглядела? А как выгляжу я? Как меня зовут?
Паника поднималась из груди вверх к глазам, затем медленно опускалась и охватывала все тело. В темноте вагона я увидела злобный оскал. Сумасшествие.
Я так и не вышла из вагона. Никто не заметил меня.
Никто меня не замечает.
Никто не знает, как меня зовут.
Я иногда вспоминаю.
Я наступила на первую полосу зебры. Еще шаг. Еще один. Я не успела ничего разглядеть.
Мое тело оказалось в ярко белой машине, завернутое в черный мешок. Мои внутренности растеклись по асфальту.
– Уважаемые пассажиры! Поезд прибыл на конечную станцию, железнодорожную станцию Купчино. Выход на правую сторону.
Я снова вернулась домой. Но я не помню, где он.
Северный ад
Пролог
Ее глаза были темно красными. Странная особенность. Она часто страдала из-за этого, трудно постоянно объяснять, что с тобой все в порядке, и ты не заболела.
Правда, теперь объяснять было не кому. Ее никогда особо не любили, а теперь просто вышвырнули… хотя ее это не волновало. Жизнь кончалась, она не жалела об этом. Последние годы она провела лишь с одной мыслью, мыслью о самоубийстве.
В Неве была высокая вода,
И наводненья в городе боялись.
(Анна Ахматова)
– А, если я упаду?
– Я пошлю моториста спасти тебя.
Мать не любила ее, родив слишком рано, она винила Анжелику за свою потерянную жизнь, за отсутствие образования, за лишний вес. С самого рождения мама постоянно говорила ей, что она не должна была рождаться. Однако девочка привыкла к этому и безболезненно игнорировала такого рода заявления.
Всю свою жизнь Анжелика (это вычурное имя она получила от обожающей дамские романы мамочки, во время беременности она перечитывала романы Голон) прожила в Москве. Она любила этот город, подавляющий своим размером, она не боялась его, как не боялась ничего на свете. А чего может бояться человек, которому нечего терять?..
Недавно ее не в меру растолстевшая мама с неизменным дешевым романом в руках заявила, что нашла, наконец, любовь. На рынке. Где работаем, там и влюбляемся. Забавно, но этот факт подвиг Анжелику на поиски престижной работы. Какой престиж в 17 лет? Через несколько недель мама сказала, что им слишком тесно с ее принцем жить у его родственников, поэтому девочка должна уехать из однокомнатной квартиры и подальше. В Петербург. К ее подруге. Там Анжелика должна была провести лето, за это время поступить в институт и уехать в общежитие. Ей же будут платить стипендию, большие деньги, тысяч пять, пусть на них и живет.
Московский вокзал встретил Анжелику дождем, от сырого воздуха перехватило дыхание. Ранним утром город был каким-то серым, белые ночи на самом деле были одного цвета с повседневностью. Все было как-то жутко, казалось из-за угла вот-вот появится Раскольников или призрак княжны Таракановой. Два цвета – желтый и серый. Всегда дождь и сумрак. Анжелика не к месту вспомнила веселую песню «вода, вода, кругом вода». Да уж, на вокзале ее было слишком много.
Она даже вздрогнула, когда страшноватого вида таксист спросил, куда ее отвезти «совсем за дешево».
Девушка вышла на Невский. Ну, и где воспетая классиками Невская першпектива? Списав свое настроение на погоду (бедняжка, девушка не знала, что это хорошая погода для Питера), Анжелика почти побежала, ей хотелось спрятаться от этого странного города, мамина подруга жила неподалеку в коммуналке.
На лестнице пахло кошачьей мочой. Дом был старый, потолок все еще украшали остатки лепнины. У двери квартиры номер 27 курили пьяные парни.
– О, здравствуй жопа новый год!, – приветствовал ее высокий пацан. Ты откуда такая?
– Привет!, – буркнула вежливая девушка и попыталась проскочить к двери.
– Нет, нет, ты, краля, останешься с нами.
Анжелика посмотрела парню прямо в глаза, и он сразу как-то сник. Девушка прекрасно знала, какое впечатление производит цвет ее слегка раскосых глаз на людей. Наверное, поэтому ее настоящими друзьями были только книги.
Спокойно войдя в квартиру, Анжелика остолбенела, ей показалось, что она попала в роман сумасшедшего постмодерниста. Длинный темный коридор вел во тьму, обои были, казалось, вечного в этом городе, желтого цвета. Везде были набросаны странные старые вещи: лыжи, кукла без рук, почерневшая кастрюля.
«Надеюсь, крыс-мутантов тут нет», – пришло ей в голову. Она пошла по коридору в темноту, ей было приятно думать, что она исчезнет сейчас. Но девушка благополучно дошла до огромного помещения. В углу слабо горел ночник. Вдоль стен стояли газовые плиты и холодильники, «с какой помойки их привезли», – размышляла девочка.
У ночника
