Муж-озеро (СИ) - Андрианова Ирина Александровна "iandri"

Танюша застыла с открытым ртом, мгновенно перестав жевать. В следующую секунду, бормоча какие-то извинения, на ходу перемещая фантик в карман, а рюкзак – на плечи, она со всех ног бросилась прочь.

- Да ты так не торопись, полминуты я еще потерплю! – со смехом неслось ей вслед.

«Боже, какая же я дура, какая же я дура, какая же я дурра. Какой страшный стыд, какой страшный стыд, какой страшный стыд. Это конец всему, конец всему, конец всему!»

Она летела так быстро, что за пару мину настигла группу. Сама того не заметив, она обогнала товарищей по целине и побежала вперед тропить.

- Танюх, ты чего это? – раздался сзади удивленный голос Игорька. – Замерзла, что ли?

Танюша пылала в адском огне стыда и не чувствовала усталости. На какое-то время группа во главе с Игорьком даже отстала от нее, что потом сделалось новым предметом шуток. Через десять минут справа заскрипел снег, и из-за плеча появился Ион – в неизменной легкой ветровке, с шапкой, сдвинутой на затылок, с нависающей над головой гигантской тушей рюкзака и с довольной улыбкой.

- Э-э… культурные табу, это, конечно, вещь хорошая. И приносить им в жертву свое душевное здоровье все-таки не надо.

Он ласково подмигнул. Танюша густо покраснела, но шага не сбавила.

- Танюш, пусти меня вперед, а?.. – Ион сделал комично-жалобное лицо. – Ты круто тропишь, лучше всех, честно. Но меня Серега заругает. Он же меня за что кормит – чтоб я тропил, понимаешь?

Танюша остановилась, как вкопанная. Снова она пошла лишь тогда, когда лыжи Игорька недовольно наступили ей на задники. А Ион тем временем уходил вперед, обратив к группе свой традиционный в этом походе вид: вид задней стороны своего рюкзака.

- Потропила – отдохни, - устало пробурчал Игорек.

Танюша послушно шагнула в сторону, и мимо нее караваном проехали качающиеся рюкзаки на тонких ножках – Игорь, Серега, Петя, Ксеня, Оля, Мишаня, Данила. Танюша пристроилась в хвосте и заскользила по утоптанной лыжне. «Уфф, все хорошо, - сказала себе она. – Он не обиделся. Он не считает меня дурой. Все хорошо, все хорошо, все хорошо». А потом, когда время прошло и страх улегся, она подумала, что как это все-таки здорово, что в нем есть что-то человеческое, а не только ангельское.

…

О продолжении ионовых «гастролей» первым заговорил Серега, предварительно посовещавшись с Игорьком и Мишаней. Впереди предстояло еще семь перевалов и одна вершина (точнее, круглый белый увал, на фотографии похожий на пирожное безе, но все же). Снега в лесу навалило метра два, тропежка была по колено. Но благодаря наличию впереди группы «летающего Ионыча» ни Серега, ни Игорек, ни остальные почти не испытали ее на себе. Обычно Серега устанавливал очередность: если тропежка легкая, то передний сменяется раз в десять минут, если трудная, то счет идет на шаги и ранжируется по гендерному признаку - мужики тропят по сто шагов, девчонки по пятьдесят. В этом есть свое удовольствие: протропил, истек потом и стонами, упал на бок и смотришь, как мимо тебя проплывают будущие страдальцы. Поднимаешься, встаешь в конец колонны и некоторое время пожинаешь плоды: медленно едешь по хорошей лыжне, укатанной другими. Но постепенно, по мере того, как сокращается число лыжников впереди, колея становится все хуже. Ты то и дело обгоняешь сменившихся тропильщиков, красных от натуги и тяжело дышаших; теперь их черед отдыхать и наслаждаться, а твой черед – тоскливо считать, сколько рюкзаков осталось между тобой и целиной. Вот сменился предпоследний… Три, два, один, пуск! И снова ты одинок перед бескрайней белой равниной, и снова твои лыжи вгрызаются в неподатливый, словно густой цемент, снег. И как эти лоси ухитрялись так быстро идти, недоумеваешь ты на товарищей. Но позади – их глаза и уши, и нельзя ударить в грязь (точнее, в снег) лицом. И ты вкладываешь в эти сто/пятьдесят шагов (еще ведь надо, чтоб они были широкими, не халтурными!) все свои оставшиеся силы. Глаза вылезают из орбит, ты потеешь, как лошадь, твоя одежда становится насквозь мокрой, и ты заранее страдаешь от грядущего замерзания, хотя пока что тебе жарко. Ты стонешь в надежде, что задние не услышат. А если услышат, то оно и к лучшему: может, оценят твои усилия, а то и пожалеют.

- Ладно, это, там, хватит! - слышится серегин голос из-за спин. – Кончай геройствовать. Уступи другим. Скорость падает!

Конечно, после этого ты проползешь еще пару метров, причем с удвоенным рвением – потому что знаешь, что это уже долгожданный финал. Останавливаться сразу – не по-мужски, даже если ты Оля, Ксеня или Танюша. Ты должен показать, что вообще-то рвешься в бой, и только проклятые серегины правила удерживают тебя от самопожертвования. Лишь тогда, когда все требования этикета соблюдены, ты счастливо отшагиваешь вбок.

С такими трудностями скорость группы не превышает два километра в час. А это значит, что все перечисленные в маршрутной книжке «технические препятствия» приходится сразу перечеркнуть. Ну что поделаешь – снег! Выпал и спутал все наши планы. Серега и Игорек скрипят зубами, Данила сопит, Оля хмурится, и лишь Танюша втайне радуется, что никаких ужасных перевалов не будет. Они обойдут горный массив по долинам рек, и все.

Все это должно было случиться, но не случилось. Потому что вместе со снегом группе выпал Ион. Серега так и не понял, как это ему удавалось – он умел чуть ли не пролетать над снежной поверхностью, едва касаясь, но вместе с тем качественно уминая ее для других.

- Чувак, у тебя в роду птицы были? – кричал он не то в шутку, не то всерьез, пытаясь догнать ионов рюкзак.

- Разве что динозавры, - ухмылялся Ион из-за плеча.

Они шли так, как будто не было ни то что экстремального снегопада, но даже лесного бездорожья: степенно катились друг за дружкой, словно по укатанной трассе на лыжном стадионе. И нитка маршрута, которая даже дома, в тепле, казалась Сереге чересчур самонадеянной («гм, Игорюха, вот уж не знаю, пройдем ли… чёт я правда размахнулся не по-детски»), вдруг начала разматываться день за днем, обретая реальность. Мимо проносились перевалы, вершины, долины, реки – так, будто группа не пробивалась сквозь снега и буреломы, а летела над картой. Сереге оставалось лишь удивленно приподнимать брови, отмечая очередные крестики.

- Народ, идем точно по графику, как не трудно в это поверить, - смеялся он. – Если начнем опережать, придется нашего рулевого связать. Потому что билеты домой на пораньше перенести вряд ли получится…

- Чего связывать? Давайте все к нему привяжемся, пусть везет, - хохотал Мишаня. – И вообще, грех такой энергии пропадать. Ионыч, ты готов электричество на ходу вырабатывать для фонариков?

- Ионище, ты нам должен компенсацию! Да-да, не прячься. Мы с девчонками запланировали в этом походе похудеть. Я на три кило, Ольчик на два, Таня… Танюшка, ты на сколько похудеть хотела?.. Молчит, стесняется. Но я знаю, она тоже на два хотела. А ты пришел и все порушил! – Ксеня, заливаясь счастливым смехом, пыталась попасть в Иона снежком, а он, строя уморительные гримасы, уворачивался и прыгал в разные стороны. – Вот тебе, вот, получай! Как мы теперь похудеем, если ты нам тропить не даешь? Все себе забрал, подлюга.

- А вы меня догоняйте, девчонки, вот и похудеете! – отвечал Ион, прячась за широкой спиной Данилы.

- Сейчас мы тебя так догоним! – вопила Оля, и они вместе с Ксеней, добежав, роняли его наземь и наваливались сверху. – А-а-а! О-о-ой!

Летели во все стороны снег и смех, бесформенная куча из Иона и девчонок каталась туда-сюда, зрители одобрительно поддакивали, и даже Серега, не выдержав, начинал хохотать, обнажая зубы с серебряными коронками.

- Да блин, девки, выпустите вы его… Уморите же от любви…

Танюша и смеялась, и плакала, и рвалась туда же, в кучу, но все же стояла на месте, боясь показаться неуместной. Наконец, пленник был освобожден; охая и отряхиваясь от снега, он шарил в поисках своей шапки и вдруг встретился с Танюшей взглядом. И сразу вместо безмятежного веселья появилась виноватая улыбка: мол, прости дурака – заигрался. Танюша поспешила засмеяться в ответ – что ты, что ты, веселись, милый, пусть тебе будет хорошо!