Шутка Хаоса - Анна Рейнер
— Мой государь и повелитель, — набрав в легкие побольше воздуха, произнес Арен. — Я принес тебе весть…
Эосин вздрогнул. Казалось, царь только что очнулся от долгого и неприятного сна. Его затуманенный взор приобрел осмысленность, плечи расправились, волевой подбородок гордо поднялся вверх.
— Надеюсь, мой верный Арен, ты принес мне добрую весть? — в его глазах зажглась слабая искра надежды. — Войска Медегмы наконец-то покинули границы Лориэля?
— Прости, мой государь, — военачальник снова склонил голову, не желая видеть разочарования и еще большую тревогу в глазах царя. — Темная армия так и стоит под стенами государства и не спешит покидать твоих владений. Но хуже всего, мой повелитель, что к Лориэлю с разных сторон стягиваются вархи, таща за собой катапульты и баллисты. Не знаю уж, что послужило их вступлению в темную армию, чем прельстила их темная богиня, но вражеская армия множится, и мы уже не можем смотреть на это сквозь пальцы.
— Тревожные вести ты принес мне, Арен, — Эосин не обратил ровно никакого внимания на последнее высказывания своего военачальника. Он тяжело вздохнул, и плечи его снова опустились, как будто на них легло все бремя мира.
— Позволь молвить, государь, — и не дожидаясь разрешения, Арен произнес: — У нас еще есть время, есть силы. Если мы выведем свои войска за стены Лориэля, то…
— То непременно погибнете храбро, но бессмысленно, — скривился Эосин. — А Лориэль потеряет своих верных защитников.
«Мы все равно обречены! — подумал Арен и почувствовал непреодолимое желание встряхнуть царя, который с каждым днем становился в глазах своих подданных все более жалким и нерешительным. — Но лучше умереть в славном бою, омывая свою секиру в зеленой крови маарлоков, чем жить и трястись от страха!»
— Ты принес мне печальную весть, и я благодарен тебе за проявленное мужество. А теперь оставь меня, — Эосин слегка махнул скипетром, показывая тем самым, что аудиенция закончена. — Мне нужно побыть одному и хорошо все обдумать.
Арен вышел из Тронного Зала с тяжелым камнем на сердце и снова очутился в просторном помещении, где совсем недавно он с нетерпением дожидался встречи с царем.
Перед ним возвышалась скульптура Эосина, выполненная из чистого золота. Гордый вид, пронзительный взгляд — как же отличалось это величественное подобие от жалкого оригинала…
Надо срочно сорвать с глаз государя повязку и заставить его прозреть, ибо бездействие смерти подобно.
***
Лиассин шел по темному туннелю Лориэля. Его шаги гулким эхом отдавались от сводов подземелья и разносились далеко по лабиринтам подгорной цитадели. Все ниже и ниже вел его путь, в те шахты, о которых уже давно не вспоминали коренные жители горы.
Хоть на грубо прорубленных стенах не было ни одного горящего факела, он прекрасно ориентировался в темноте, не испытывая неудобства. Собственно, способность видеть в абсолютном мраке, словно днем, являлась одной из привилегий тех, кто отдал свою душу Тьме.
Родившись слабым и болезненным, он вскоре потерял мать, и после ее смерти воспитывать ребенка взялась бабка, которая слыхом не слыхивала о нежности и утешении. Сейчас, повзрослев, Лиассин догадывался, что бабка винила именно его в смерти своей дочери. Тогда же, получая розгами за ту или иную проказу, он не жаловался и не роптал. С раннего детства он был наделен непревзойденным интеллектом и понимал, что именно от бабки зависит его дальнейшее существование.
Юноша, бледный и худой, на лице которого жили лишь глаза, часто становился объектом насмешек и издевательств сверстников. Друзей Лиассин не имел.
Однако же, мальчик прекрасно знал, что отец его являлся магом, а значит, и в нем есть предрасположенность к магическому искусству. И он не молился богам о богатстве и славе — о чем мечтает каждый мальчишка, он даже не просил даровать ему здоровье. Все, о чем он молил их, так это чтобы они наделили его Силой. Но светлые боги молчали — какое им, вообще, дело до обычного больного мальчишки?!
Однажды ночью, когда по его лицу катились слезы, после того как он снова был избит деревенскими хулиганами, к нему явилась Медегма. Ослепив своей красотой и величием, она посулила ему Силу и власть в обмен на преданность.
Лиассин не раздумывал ни секунды — сбывалась его самая заветная мечта.
Той же ночью он покинул и родную деревню и, не прощаясь, оставил бабку. Долог и тернист был его путь к Черной Башне, но преодолев все, юноша наконец-то ступил под ее своды.
Да, Лиассин был благодарен темной богине, но, как бы цинично это не звучало, благодарность — есть путь к смерти через зависимость, а умирать за кого-то, даже за Медегму, не входило в честолюбивые планы чародея. Он предано служил ей, но только до тех пор, пока эта служба казалась ему выгодной.
И маг ни разу не пожалел о своем выборе.
Лиассин Вартери всегда стремился к совершенству и могуществу, но обрести вожделенное, принадлежа к одному из Цветных Орденов, он не мог. Сковывали непреложные правила и законы, установленные Конклавом, за нарушение которых регулярно карали. Обычно в таких случаях собирался Совет Магистров, где решалась судьба оступившихся чародеев. Самым страшным наказанием было лишение посоха, так как вместе с ним маг терял почти всю свою Силу.
Ярус за ярусом Лиассин спускался все ниже. Воздух здесь был спертым и затхлым. То и дело влево и вправо отходили проходы, но в них он не заглядывал. Любопытство не числилось среди его пороков. Магу было плевать, куда они ведут и что в себе таят — цель его находилась не там.
Изредка мимо него проносились стайки летучих мышей, до слуха доносился противный скрежет каменных крыс. Эти существа имели огромные выступающие из пасти клыки и такие же длинные устрашающие когти, с помощью которых они легко прокладывали себе новые тоннели и норы, изрыв все нижние шахты и превратив их в подобие головки сыра. И поскольку эти громадные грызуны никогда не видели свет, глаза их все выпучивались и выпучивались оттого, что они силились видеть во мраке, становились бесцветными и плоскими как плошки.
Странные создания водились в самых нижних ярусах Лориэля, жили здесь твари и более опасные, чем каменные крысы.
Но вот узкие каменные своды сменились просторной пещерой, в глаза ударили тусклые блики подземного озера, раздались мерные звуки срывающихся с высокого потолка капель.
Внезапно Лиассин почувствовал леденящий кровь ужас и моментально установил защитный барьер. Он ничуть не боялся обитающего здесь существа, но как
