Собственность зверя (СИ) - Владимирова Анна

— Что ты вышел? — процедила волчица. — Если не собираешься принимать моего предложения?

— Поговорить.

Она неприязненно скривилась:

— Я снова прострелю тебе ноги, — задрала подбородок с вызовом.

— И твоя стая сдохнет с голоду, — спокойно возразил я. — Сколько вы уже не ели? — Разия тяжело сглотнула, а я неприязненно поморщился: — Кожа да кости, смотреть не на что…

Но ее стадо услышало ровно то, что хотело.

— …Я единственный здесь умею охотиться, — продолжал я неприязненно. — И предлагаю вам сделку. Я вас накормлю… — Белоглазые плохо умеют продумывать свою жизнь дальше следующего дня. А в таких условиях они уже давно свыклись с тем, что каждый новый день станет последним. Разия тоже об этом знала — я видел это в ее глазах, бросая вызов. — Но взамен вы подчиняетесь мне.

Волчица скривилась в презрительной усмешке, но и рта не успела раскрыть, как из-за ее спины полетело:

— Еда! Мы за еду!

— С ума сошли?! — взвизгнула она и огляделась. — Подчиняться медведю?!

А я понимал, что был прав.

— А что ты нам дала? — воскликнул кто-то надтреснутым простуженным голосом, и поднялся одобрительный вой. — Мы голодны! Каждый день умирают наши дети и женщины!

Вперед вышел старик с палкой. А следом за ним показалась Нелхе. Я признал в старике ее самца, но пять лет назад он так не хромал. Нелхе же не изменилась. Когда подошла ко мне, все затихли.

— Хочешь накормить нас, медведь? — потребовала трескучим голосом.

— У меня родился сын, Нелхе, — и я медленно опустился перед ней на колено, чтобы она могла смотреть мне в глаза. Но не только из-за этого. Я выражал надежду на то, сто стая примет мое предложение. — Я объявлю в лесу о своем возвращении и вашей защите, накормлю и никому не дам в обиду. Но ты будешь подчиняться мне как вожаку.

— Да как ты… — начала было на высокой ноте Разия.

Но Нелхе вдруг рявкнула:

— Молчи, сука! Ты привела нас к вратам смерти…

— Это он виноват! — заорала Разия. — Вы десять лет благодарили меня за него! А когда он сбежал, отвернулись?!

— Он может нас спасти, ты — нет.

— Я смогу посадить его на цепь и вернуть в свою постель! — высокомерно заявила волчица, дрожа.

Я медленно поднялся с колена и посмотрел ей в глаза:

— Не посадишь. Я не боюсь больше смерти, Разия. Меня ждут моя самка и детеныш. За их жизнь я отдам свою и утащу за собой половину стаи, если решишь со мной воевать. Выбирай.

Я смотрел в ее глаза и уже знал, что эта ночь для Разии станет последней. И она тоже это знала. Бледные губы дрогнули в усмешке, глаза зажглись безумием, которое я слишком хорошо знал. Волки галдели все громче, выбирая мое предложение. И когда Нелхе каркнула финальное слово, Разия молниеносно кинулась к моей шее. Только я предупреждал…

Она полетела в снег с порванным горлом и забилась от крупной дрожи, а я смотрел на нее… и ничего не чувствовал. В ее мире все решал зверь. И я выпустил своего в ответ, затолкав человека подальше.

— Киан…

Голос Нелхе в тишине царапнул нервы, и я поморщился.

— Ты, — поднял взгляд на ближайшего волка и перевел за его спину на еще двоих, — и вы оба — пойдете со мной с санями, заберете провиант. — Я повернул голову к Нелхе. — Я вернусь к вам завтра днем.

— Хорошо, — учтиво кивнула старуха.

11

Я вскинулась на кровати на шелест душа и заморгала, осматриваясь. Понятия не имела, сколько времени. Киан уже встал? Сколько я проспала? Глянув на тумбочку, обнаружила стакан с водой. Рядом на полу валялись его штаны, мокрые настолько, будто он в них и зашел под душ, забывшись. Я поднялась и тихо прошла к двери, но войти не решилась. А когда шум воды стих, отскочила обратно к кровати. Киан вошел в комнату, на ходу вытираясь. Бросив на меня взгляд, замер.

— Что случилось?

— Я устал. — Он отшвырнул полотенце и шагнул ко мне. — Пошли спать. Еще рано.

Ничего не понимая, я позволила утащить себя обратно в кровать. Киан прижал к себе и уткнулся носом в шею.

— Завтра поедем в город… Только сделаем крюк. Дорога займет три дня.

— Что ты сделал с волками? — прошептала, раскрывая глаза в ужасе.

Он был наверху, рисковал жизнью…

— Договорился.

Страшно было представить, как он договорился. Но я не стала расспрашивать. Чувствовала, как дрожит, и обняла его руки у себя на груди.

Вскоре он уснул, а я лежала и слушала его дыхание. Не терпелось броситься в этот путь домой, а еще задать ему главный вопрос — поедет ли он со мной? Да, он говорил, что хочет увидеть малыша… Но мы так и не обсудили планы, потому что еще недавно главной проблемой было выбраться.

От мыслей не удавалось снова уснуть. Не сразу, но мне все же удалось выбраться из его объятий и не разбудить. Я укутала Киана одеялом и замерла, глядя на него. Удивительно, какая сила таится в этих мужчинах, сколько противоречий приходится преодолевать, чтобы жить. И каждый раз сложно представить, что тот, кто сейчас спокойно спит на расстоянии вытянутой руки, легко превратится в большого опасного зверя. Киан столько всего пережил, что мне оставалось только восхищаться его дерзостью. Что он предложил волкам взамен? Как они его послушались?

Я выскользнула из комнаты, решив принять душ в другой жилой комнате. Болезнь отступила, и я чувствовала себя гораздо лучше. Только комнаты вдруг оказались все заперты. Я тихо кралась по коридору, пытаясь открыть одну за другой, пока очередная, наконец, не поддалась. Но стоило загореться свету, я замерла, осматриваясь. Это, вне сомнений, была комната Киана. Мой взгляд прикипел к двум большим столам, которые Киан притащил из гостиной.

На них стояло три монитора, а рядом с клавиатурой лежала фотокамера. Я завороженно направилась к стлоу, еле дыша. Рядом с камерой обнаружилась скомканная футболка и какое-то фото поверх. Все тот же завораживающий сюжет — «стеклянные» ото льда скалы, глазированные снегом. Такие пронзительно-бирюзовые на фоне идеального белого…

Только один фотограф мог сделать такое фото.

Взгляд снова скользнул по камере, мониторам, вернулся к фото… И губы дрогнули в восхищенной улыбке.

Адам Нолдридж.

Повинуясь импульсу, я повернула фото обратной стороной, и улыбка угасла. Я тяжело сглотнула и оперлась на стол. Он боялся не вернуться сегодня. При этой мысли что-то застыло внутри и легло тяжестью на сердце.

Я долго не могла пошевелиться, осознавая, что могла бы проснуться в одиночестве… и никогда больше не увидеть Киана. Сгребла с края футболку и прижала к груди, тяжело хватая ртом воздух. Ткань ярко пахла мужчиной, и я прижимала ее к себе крепче, будто она и меня могла вернуть к жизни. Руки дрожали, когда я вернула футболку с фото на стол. Надо было успокоиться — Киан никуда не делся. И все будет хорошо. Должно все, в конце концов, стать хорошо!

Тут меня осенило, что надо бы набрать отца. Я прокралась обратно в спальню, но телефона не нашла. Забрал? Наверное, звонил с него, чтобы меня спасли, если не вернется. Черт, Киан…

Я повторила путь в его комнату. Приняла душ, привела себя в порядок. Обнаглела и сперла теплые штаны из его шкафа и соблазнительную мягкую футболку. Долго думала, надевать или нет, и не расценит ли он этот жест как вопиющее нарушение границ. Но чувство уюта и самосохранения победили.

***

Киан проспал до позднего утра. Я уже позавтракала остатками крупы и сухофруктов, выпила две чашки чая и только решила, что можно вернуться в спальню и отдохнуть, как услышала хриплое от входа в кухню:

— Привет…

— Привет, — дернулась я с чашкой в руках и едва не облилась кипятком. Он посмотрел на меня хмуро, и, весь такой взъерошенный и заспанный, будто был обычным человеком, прошел к столу. — Кофе будешь?

Он красноречиво скользнул по мне взглядом, определенно узнавая на мне свои вещи.

— Прости, я… Мне нечего было надеть…

— Нет проблем, Лали. Я рад, что ты позаботилась о себе. И я буду кофе.