Принцесса и призраки (СИ) - Брэйн Даниэль

— Простите, отец. Я все-таки осмотрю здесь что смогу.

Отец Питер зажег еще один фонарик — напольный, такой же яркий, как и тот, который был у него на голове. У меня имелся лишь телефон, и аккумулятор обещал, что полтора часа в моем распоряжении.

Из зала вел еще один ход — но отец Питер сразу сказал, что существует два пути до разлома. И если когда-то тут был маяк, то простоял он не так уж и долго, и один смотритель даже за сотню лет не стесал бы ступени до основания.

Этот коридор был уже и неприветливей, чем тот, по которому мы пришли, или мне так казалось, потому что теперь я была здесь одна. Из зала доносилось тихое молитвенное пение отца Питера, и я подумала, что он поет для меня, чтобы мне не было так одиноко и — страшно, да, почему бы и нет. Он знает, что меня пугают не сущности, а само это место.

Почему Кристиан вернулся, когда я спокойно отреклась от громкого титула? И я ведь не первая и не последняя, наследники трона находят множество причин уйти от предопределенности в жизни. Карьера, любовь, или как у меня — нежелание быть постоянно на людях. Есть что-то насмешливое в том, что я отказалась от власти огромной, но мнимой ради власти совсем небольшой, но реальной.

Я впервые увидела что-то живое: стайка летучих мышей с писком сорвалась со стены при моем появлении и унеслась, стало быть, там был выход наружу. Через него могли пролететь только эти мелкие создания, но я уже сказала себе, что есть приток воздуха, и в самом деле мне стало легче дышать. А еще я почему-то до тоски захотела увидеть сияющий в свете луны океан.

Свет фонарика выхватил нарушенную целостность стены, я навела телефон и озадаченно хмыкнула. Дверь, обычная деревянная дверь, старинная, наверное, она так рассохлась, что даже трогать ее не стоит, но я подошла и, конечно же, попыталась ее приоткрыть. На удивление дверь поддалась, и я осветила пустое помещение… или какой-то старый складик, или подсобку. Потом просунула руку с индикатором в проем — ничего, никакой активности.

Я пошла дальше. Или щель, через которую улетели мыши, была рядом, и это из нее потянуло воздухом, и на этот раз мне не показалось, или сущность, может, и та, которую я зацепила в замке, пролетела мимо меня и коснулась лица. Я махнула рукой, рискуя опять напугать призрак, и индикатор показал яркий желтый свет. Сущность висела рядом и убираться не желала.

— Извини, — попросила я. Призрак меня не слышит и не понимает, но это что-то вроде нашего ритуала. — Я не нарочно. Я просто смотрю.

Если осторожно достать экстерминатор и включить ультра-свет, то сущность можно увидеть. Такую — не больше, чем невнятным пятном, но ей это будет все равно неприятно. Если бы я была инженером, относилась бы к сущностям как к явлению — чем они и были, — но я была ксенобиологом. В колледже это не поощрялось, считалось придурью, но негласно каждый из нас воспринимал сущности так же, как я.

Они не существуют, они живут рядом с нами. И как любое создание, существо, они могут быть неопасными соседями или, к сожалению, теми, кто в состоянии и навредить.

Но не этот призрак, который решил принять мои извинения и растаял или же куда-то переместился. Я вздохнула и пошла дальше. Судя по размерам разлома и количеству печатей, отцу Питеру потребуется больше времени, чем хватит мне ходить тут с телефоном в руке.

Я дошла до конца коридора, до лестницы, и она была круче, чем та, по которой мы спускались. Может, она вела непосредственно на маяк, а та, по которой шли мы, в обход? Я слабо представляла себе архитектуру подобных мест.

Пролет оказался длиной — или высотой — ярда в три, и подниматься было непросто даже мне в моем возрасте и с неплохой физической подготовкой. Стены давили, с отцом Питером мы не смогли бы разойтись, но вот я поднялась на первую площадку и осветила пространство перед собой.

Это могла быть старая башня. Я действительно рассмотрела окно, но оно было слишком высоко для того, чтобы я рискнула в него заглянуть. Убедившись, что на площадке нет ничего примечательного, я двинулась дальше.

Мне пришлось признать, что я считала свою форму отличной ошибочно. На третьей площадке ноги уже тряслись, а ухватиться было не за что — ни перил, ни каких-либо выступов. Но тут была еще одна дверь, и я не могла не открыть ее. Как глупая пленница таинственного рыцаря с двухцветной бородой, подумала я и толкнула металлическую холодную ручку.

Писк индикатора на мгновение оглушил. Такое бывало настолько редко, что я не привыкла. Красный свет и писк в забитой старым хламом комнатушке. Старинные стулья составлены друг на друга ножками вверх, какие-то сундуки, стеллажи, покосившиеся порядком, и ткани — портьеры, скатерти, кто знает что еще, и видно даже при таком свете, что тронь — и они рассыпятся, истлевшие и поеденные временем и безжалостной плесенью.

И именно здесь, в свалке старинных, уже потерявших всякую ценность вещей, среди бесполезного дерева и сгнившего шелка, роились сущности.

Я выключила звуковой сигнал, отцепила экстерминатор, борясь с искушением как-то умудриться включить камеру и одновременно ультра-свет и сделать исторический снимок. Он не принесет мне известности среди ученого сообщества, но украсит любой журнал. И только то, что ничего у меня не получится, а сущности я растревожу напрасно, меня остановило. Не та техника, не то разрешение, не та светочувствительность, выйдет размазанное пятно, и кто-то из менее удачливых коллег мало того что припомнит мне происхождение, еще и выпустит пару разгромных статей. Не то чтобы меня это пугало, но не хотелось быть человеком, на ком кто-то делает себе имя и деньги.

Хорошее место, уютное, в понимании призраков, нет людей, нет суеты, далеко от печатей, а камень служит надежным прикрытием. И если кто-то из них выбирается в замок, то никакого вреда от этого нет.

Индикатор вспыхнул тревожным красным — какая-то сущность решила познакомиться со мной поближе. Но надолго ее не хватило, она ретировалась к остальным, а я отступила назад и закрыла за собой дверь.

Потом я развернулась, прислонилась к ней спиной и задумалась, закрыв глаза. Что-то произошло, у меня мелькнула и тотчас пропала какая-то мысль или догадка, что-то меня натолкнуло на вывод, который я не успела понять. Призраки, старая рухлядь. Помещение, в котором не было никого, наверное, лет пятьдесят. Все правильно, закономерно, это оптимальное «гнездо», если бы все сущности выбирали себе такие места, жить с ними бок о бок было бы еще проще.

Я открыла глаза и посмотрела наверх, в темноту. Подниматься или не стоит? Взвешивать все за и против необходимо, иначе можно и не дожить до утра при нашей, казалось бы, спокойной работе. Если я неправильно рассчитаю время и аккумулятор сядет, то я не спущусь по этой лестнице, а что там, впереди, я не увижу тоже.

Итак, сущности. Выбрались из разлома? Давно, очень давно, может быть, еще до того, как пожар уничтожил разлом. Но что странно, подумала я, почему я не обратила внимание на это сразу?..

Меня резко прошиб холодный пот. Я не увидела очевидного, того, что было прямо перед глазами. Если горела проводка, обычная проводка, то как пламя могло добраться до этого разлома, оно поднимается вверх, не вниз, это нонсенс, и снова у меня не было оснований обвинять Руди во лжи.

Они говорили о разных разломах, осенило меня. Тот, куда спустились мы с отцом Питером, и тот, другой, который зацепило пожаром. Это было единственное объяснение в рамках разумного, и вышло так, что кто-то или что-то не понял, или сознательно оставил второй разлом открытым.

Я замерла на ступеньках. Нет, нереально. Я бы видела, что разлом открыт, тут творилось бы столпотворение. И: вот отец Питер, вот разлом, залитый бетоном — а это непросто, и чтобы тушить пожар, нужно было тянуть сюда шланги, и это сделали, допустим, только допустим, что горел первый этаж… но как мог загореться разлом, который находится ниже первого этажа ярдов на… на сколько? Шестнадцать, не больше. Как действовали пожарные?