Не грози некроманту, попивая сок в Светлой Обители (СИ) - Цыбанова Надежда
— Ты со мной пойдешь? — удивилась я. Духи это ж моя специализация.
— Да мне после тещи вообще ничего не страшно, — прихвастнул светлый.
Мда, встреча была… интересной.
— Ой, мама, — пробормотала я, наблюдая за тем, как прибывшие выходят из портала.
— Доченька, — меня заключили в объятия и погладили по голове. — Никто тут не обижает мою заиньку?
Половина феликтонцев побледнела, вторая решила полежать в обмороке. Светлый Жрец засверкал пятками, срочно испаряясь с места теплой родственной встречи.
И тут маме на глаза попался Лауфман.
— Зятек, — пропела она, распахнув объятия, — иди сюда.
Я помотала головой, намекая на безрассудность такого поступка. Но напарник захотел поздороваться с «тещей». Смертники и то меньше рискуют.
За это и поплатился. Только и мог теперь, что лежать на земле и скулить.
Мама, прихватив его за то самое, с силой сжала и крутанула. А у нее хватка железная, между прочим. И рука тяжелая. Даже отец опасается ее гнева.
— Только одна жалоба, зятек, — мама многообещающе улыбнулась, — и максимум, что ты с ним сможешь сделать, это носить с собой в кармане. Понятно?
— Более чем, — заверил он тонким голосом.
Зато я потом услышала, как Курт шепотом спросил у потерпевшего:
— А у нее адекватные родственники есть?
— С братом я пока еще не знаком близко, — со вздохом признался напарник.
— Это Дил Вайнер который? Архивариус при Совете Гильдий?
— Да, он.
— Парень, я тебе сочувствую, — темный Жрец потрепал Лауфиана по плечу. — Он не просто псих, а буйный. Попробуй ему документ, заполненный хоть с одной ошибкой принести…
— Ох уж эти гены, — со вздохом произнес светлый.
— Крепись, — поддержал напарника по-мужски сосед.
Мама полюбовалась огромным столбом, подпирающим небо и окрашивающим его в ядовито-зеленый цвет, и решила похвалить:
— Креативненько.
Феликтонцы, к сожалению, симпатией к новому объекту искусства не прониклись, но смирились, когда я сознавалась, что темный маяк будет держаться месяц, благодаря аркану, который я второпях вплела. Зато его видно из любого места в городе.
Краем глаза уловила пятую точку вдовы, спешно удаляющуюся кустами с места встречи. Именно поэтому с моим папой заигрывать опасно.
Бледного от страха аптекаря подхватили под руки две тетки амбального вида. Даже кузнец на их фоне смотрится ущербной немощью.
— Знаешь, Вайнер, — задумчиво проговорил напарник, когда Инквизиторы к облегчению феликтонцев наконец-то исчезли в портале, — я сейчас несказанно рад, что ты похожа на отца. А не на мать. И с братом твоим я близко знакомиться не хочу. Такое ощущение, будто жуть в вашей семье идет по нарастающей.
Мы не успели отойти от междугородних порталов и на пару метров. А следовало бежать без оглядки, осыпая землю позади всевозможными проклятиями и огнем, потому что за спиной раздался плаксивый голосок:
— Ашерунчик мой. Как же я соскучилась!
Мы медленно развернулись. Миниатюрная женщина в белом воздушном платье простерла руки к Лауфману.
— Мама, — сдавленно прохрипел напарник и оказался сжат в любящих объятиях, жадно хватая ртом кислород.
— Солнышко мое! Похудел-то как! Бледненький! Осунулся!
Мы с Куртом переглянулись и дружно фыркнули. На феликтонском воздухе Лауфман наоборот загорел и чуточку заматерел.
— Если сожмете сильнее, то и посинеет, — подсказала я.
Будущая свекровь полоснула по мне взглядом и поджала губы.
— Это ты его довела! Но ничего! Я останусь здесь и прослежу, чтобы мою кровиночку никто не обижал!
Среди толпы раздались смешки. А мне на ухо зашептал темный Жрец:
— Я передумал. Нормальные у тебя родственники.
Только вздохнула в ответ. В отличие от остальных я в курсе, что между братьями Лауфманами разница почти двадцать лет. Второго ребенка долго не получалось завести. И роды стоили его маме здоровья. Меня в это посветили родители, когда я в школе начала высмеивать чрезмерную опеку Лауфмана.
Женщина тем временем вытерла слезы о рубашку напарника:
— Я знаю, что тебя здесь обижают! Он мне так все и написал!
— Кто написал? — Лауфман покосился на толпу. Если стукач сейчас среди зрителей, я непременно помогу. Подержу, чтобы бить удобнее было.
— Светлый Жрец!
Ах он… блаженный! Избиение откладывается. Но незабываемые минуту среди толпы зомби я ему точно устрою!
Из сказочной картинки сладкой мести меня выдернула следующая фраза женщины:
— Теперь я здесь останусь и прослежу, чтобы тебя никто не обижал.
Прямо наяву увидела нас всех троих на узкой кровати и поспешила спасать свои нервы и психику:
— Здравствуйте, мама, — широко улыбнулась я, — что ж вы не предупредили о визите. Нам совершенно негде вас устроить. Домик маленький. А из еды лишь козье молоко, морковка и крыжовник. Конечно, можно Жаркое забить на жаркое, но жалко. Привязались мы к ушастому. Да и Взюзя расстроится.
Хотя бы я добилась прекращения звуковой атаки. Лауфмана выпустили из нежных материнских объятий, и парень задышал полной грудью. От «Счастливы вместе» пришла волна благодарности.
— Я заселюсь в гостевой дом, — женщина не отступала.
Я подозвала городского главу:
— Любезный, — а чего это он аж присел? — скажите есть такое заведение в Феликтоне? — и взглядом протранслировала, что лучше бы не иметь положительного ответа.
— Что вы! — Сизар вытер потеющую лысину. — У нас маленький городок.
— Вот видите, — я развела руками. — Могу только предложить Фуньку потеснить.
— Мама, — не выдержал Лауфман, — я тебя, конечно же, люблю, но мне двадцать два! Я боевой маг! Лучший на потоке! Я гроза нежити! — Ага, только Взюзе это не скажи, а то лич со смеху лопнет. — Я воин!
— Но сыночка, — снова захныкала женщина, — ты же мог выбрать другую профессию. Как твой братик, например. Ты просто в пику ей, — в меня ткнули пальцем с красивым розовым лаком, — пошел в боевики!
Курт удивленно приподнял брови и спросил:
— Она что не от мира сего? Кто ж позволит такому потенциалу пропадать.
— Тем более в клерках, — поддержала я Жреца. Не стала я женщину травмировать итогами бесед с богами…
Но откровенные смешки в толпе мне не понравились. Того и гляди в открытую потешаться начнут. А у нас тут авторитет, между прочим. По крайней мере, был.
Шагнула к женщине и тихо сказала:
— Уходите. Вы понимаете, что вашему сыну тут еще как минимум до конца практики жить? Хотите, чтобы его всем городом презирали?
Она вздрогнула и, широко распахнув глаза, посмотрела на Лауфмана. Тот только скривился и виновато вжал голову в плечи.
— Ладно, — нехотя сдалась она.
Далее последовала слезное прощание, растянувшееся на час. Я честно пыталась сбежать раз десять, но напарник смотрел на меня жалостливым взглядом голодного щенка. Скрепя зубами, приходилось оставаться и морально поддерживать терпеливого сына. Остальные без зазрения совести рассосались по своим делам.
— Спасибо, — Лауфман тяжело присел на корточки, когда женщина в белом наконец-то зашла в портал.
— Да ладно, — я передернула плечами. — Знаю, из-за чего она над тобой трясется. Должна же все-таки когда-нибудь понять: ты вырос.
От амулета пришла весьма странная эмоция.
— Это что ты там сейчас почувствовал? — подозрительно спросила я. — Нежность?
— Тебе показалось, — он хлопнул себя по коленям и резко выпрямился. — Пойдем отсюда пока очередной родственник не заявился.
То, что в этом городе планировать день бесполезно и так давно было понятно. Я только усмехнулась, завидя у калитки Мирку.
Ночь. Луна. Звезды. И я в засаде. Все по традициям Феликтона. Сначала я гадала — зачем в городе столько кустов. В лесу-то еще ладно. Но за месяц в полной мере оценила пользу зарослей.
Гляжу, крадется любовничек. Сначала Мирка не желала рассекречивать личность кавалера. Но факт, что призрак появляется только во время рандеву с ним, убедил ее сотрудничать. А крадется гад по моим кустам! В итоге встретились мы лицом к лицу с сапожником. Он вежливо поздоровался и дальше пополз.
