Александра Турлякова - Рифейские горы
Раб рывком выдернул руку, чуть не теряя равновесие, но удержался, опустил голо-ву, скрывая и взгляд, и лицо, и руки — вниз, вдоль тела.
— Развязывай!
Он послушался повторного повторения приказа, стянул сандалию под насмешли-вый резкий смех госпожи.
Лидас застал их в эту минуту.
— Айна, ты что там?
— Использую твоего раба по назначению. Вряд ли он ещё на что-то годен. — А сама незаметным движением поправила подол.
Лидас рассмеялся, проходя вперёд.
— А у меня ещё есть кое-что для тебя, — подал ей золотой браслет. — Красивый, прав-да?
— Правда! — Айна надела украшение на запястье, крутанула, рассматривая узор: два плетёных жгута и между ними — переплетение трав, маленькие бабочки и птички, кузнечики и цветы. — Откуда?..
— Это работа тех, марагов… Я рассказывал тебе, помнишь? — Поймал её руку, при-жал к губам порывистым страстным движением. Только по одному этому движению Айна поняла: Лидас пьян, вгляделась в лицо — и довольно сильно.
Он целовал внутреннюю сторону руки, там, где была особенно нежная кожа, а другая рука ласкала открытую шею. Айна со вздохом прикрыла глаза, задышала неглубоко и часто. Пускай, пьян, пускай. Она уже знала, что Лидас так поступает из страха быть отвергнутым. А сейчас его не хотелось прогонять почему-то.
— Моя горячая… Моя… сладкая, моя милая Айна… Прости меня… Прости, я не думал совсем…
Айна не дала ему договорить, поцеловала прямо в губы — сама! — быстрым лас-кающим поцелуем.
Лидас толкнул её спиной вперёд на высокую подушку у изголовья, сам придвинул-ся ближе. Чувствуя его руки, вес его тела на себе, Айна закрыла глаза, откидываясь головой на подушку.
Лидас в последнюю минуту вспомнил про телохранителя, но Айна опередила его странной просьбой:
— Пусть останется. Я хочу, чтоб он остался…
Айвар стоял как раз напротив, с места не мог сдвинуться, — после этих слов! — и госпожа глаз с его лица не сводила, смотрела с нескрываемой мстительностью во взгляде, с улыбкой на полуоткрытых влажных губах.
Она мстила за непокорство! За то, что не видела обожания в его глазах! За то, что он отказывается от того, что предлагают ему с такой настойчивостью!
Или она показывает тебе, как надо вести себя с ней? Потому что знает, что сам ты ещё ни разу не был близок с женщиной.
Да! Она просто играет с тобой! Забавляется твоей неопытностью, твоей неиску-шённостью, твоей растерянностью и смущением.
Но зачем мстить именно так? Зачем?
Айна видела, что он отводит глаза, старательно смотрит мимо них, видела, как он покраснел от стыда и смущения. Ей хотелось смеяться. Он видел её в минуты близо-сти с другим мужчиной, и под этим взглядом каждое её движение, каждый поцелуй становились более страстными, более сильными. Она делилась своей страстью не только с мужем, своим взглядом она точно приглашала этого неопытного мальчика поиграть с собой. Пусть видит, чего он лишает себя.
Никогда ей ещё не доводилось так играть с мужчиной, с молодым, красивым, с неопытным мужчиной. Нравилось чувствовать себя властной, красивой, способной на то, чего раньше в себе даже предположить не могла.
Да, именно об этом говорила Дариана! Вот она, власть женщины! Вот она, её сила! Стоит только увидеть этот страстный блеск в глазах варвара. Он хочет тебя, он тоже тебя хочет, так же, как и другие, как все, кого ты знаешь. Вот, пусть и мучается те-перь от неутолённого желания, негодный мальчишка…
Лидас касался губами шеи, возле самого уха, шептал что-то нежное и приятное на слух. Айна его почти не слушала. Только один мужчина занимал сейчас её мысли и чувства, этот варвар, которого так приятно было изумлять своей откровенностью, своим бесстыдством.
Прикрыла глаза, подставляя губы для поцелуя, а когда глянула снова, телохраните-ля уже не было. Сбежал! Приказ нарушил!
Айна рассмеялась. Добилась, добилась своего! Довела до последней капли.
— Иди… Иди ко мне… — прижала голову Лидаса к груди, запуская пальцы в волосы на затылке.
* * *
Она уже начала ходить по комнате, дня три как поднялась, по сообщению Альвиты, и теперь при виде Кэйдара попятилась, настороженно глядя исподлобья. В руке простой костяной гребень, волосы переброшены на правое плечо мягкой золотой волной почти до середины бедра.
Кэйдар долго молчал, разглядывая рабыню. Этого пристального внимательного взгляда боялись все слуги в доме, начинали глупо нервничать, вспоминая все свои грешки и проступки. Эта же виэлийка оставалась спокойной внешне, прикрываясь волосами, смотрела сквозь них без страха быть наказанной.
— Почему ты не сказала никому? — спросил прямо в лоб, как говорится, но даже этот вопрос её не смутил.
— А зачем?
— Это был мой ребёнок! Ты не имела права молчать… — он пошёл к ней, но Ирида отступила, отпятилась спиной к стене.
— Пока он во мне, он только мой. Кто, кроме меня, может решать, жить ему или нет? — в каждом слове, в каждой нотке голоса вызов, и даже во взгляде.
— Думаешь, я разозлюсь и отправлю тебя на кухню или отдам в прачки? — усмехнул-ся, довольный собственной догадливостью.
— Мне всё равно, что со мной будет! — вскинула голову, будто ростом хотела стать повыше. Он поймал её за подбородок, держал крепко, не освободиться.
— Неужели?
Рука его, другая, от низа живота и вверх по груди поднялась до открытой шеи, легла на затылок, сильно запрокидывая голову, так, что даже рот приоткрылся. Впил-ся в губы так, будто душу хотел выпить этим поцелуем. Девчонка забилась, ударила руками в грудь, корябая через ткань паттия зубами гребня.
— Ну?.. Неужели… всё равно?..
В глазах её плескались ужас, отвращение и беспомощность.
— Не бойся! Я не трону тебя, пока не трону. — Улыбнулся, отпуская. Рабыня отступи-ла вдоль стены до самого столика, но так не было ничего, чем можно было бы защи-титься, только плоская миска с фруктами, вода в высокой кружке без ручки.
— Стина, — он назвал имя одной из наложниц, — со дня на день должна родить. По всем приметам это будет мальчик. Тогда, может быть, я вообще тебя больше не трону… Если, конечно, не соскучусь именно по тебе.
— От меня вы ничего не дождётесь! Я лучше с лестницы брошусь, чем… — не дого-ворила, опустила голову.
— Чем что? — смотрел на неё с улыбкой, будто лепет ребёнка слушал.
— Чем змеёныша вынашивать! Да ни за что на свете! — она глазами сверкнула гневно, с ненавистью.
— Так вот как ты, значит, к господину своему относишься, — Кэйдар головой пока-чал. — Этот змеёныш — твой шанс получить свободу, плата за волю.
— Мне не нужна воля за такую плату! — выкрикнула ему в лицо Ирида с тем отчаян-ным бесстрашием, с каким отказалась тогда за ужином снять с себя одежду.
