Кристин Фихан - Темный принц
Михаил подбросил ее вверх, его руки были похожи на цепи, хотя он прилагал все усилия, чтобы контролировать свою силу. Его рот завладел ее ртом, соединяясь, танцуя, она прижалась к нему еще теснее.
— Скажи, что хочешь меня.
Его рот передвинулся по ее горлу, сомкнувшись на ее ноющей груди. Каждое движение его губ и языка вызывало ответный прилив жидкого тепла.
— Ты же знаешь, что хочу.
Она прижала его к себе, обхватив одной ногой.
Она едва могла дышать от испытываемого ею желания, цепляясь за него, чтобы быть ближе, прокрадываясь в убежище его тела, его разума, ощущая его тело в своем, овладевая тем, для чего была предназначена, ощущая на своей груди его рот, все дальше втягивающий ее в его мир.
— Все это для меня, — хрипло сказал он, пока его пальцы исследовали гнездышко крошечных завитков, поглаживая его и лаская. — Стань моей, как у нас принято.
Под его рукой она двигалась почти болезненно.
— Да, Михаил.
Она безумно хотела освобождения. Ее поглотила та же самая красная дымка, она не отличала любовь от желания. Она вся была словно в огне, ее тело, разум и даже душа испытывали мучение, не зная, где заканчиваются его ощущения, а где начинаются ее.
Михаил с легкостью поднял ее и стал медленно опускать вниз, пока она не прижалась к его бархатной головке. Ее тепло опаляло и манило. Руки Рейвен скользнули вокруг его шеи, ее ноги обвились вокруг его бедер, раскрываясь для него. Медленно он опустил ее тело и вошел в него своим возбужденным естеством, и когда она обхватила его своими влажными крепкими ножнами, он задрожал, находясь где-то за пределами чистого удовольствия, в своего рода эротическом раю и аду одновременно. Ее ногти впились в его плечи.
— Остановись! Ты слишком большой на этот раз.
Беспокойство отразилось на ее лице.
— Расслабься, малышка. Мы принадлежим друг другу, наши тела созданы друг для друга.
Войдя еще глубже, он начал двигаться в медленном ритме, его руки ласкали, успокаивая.
Он изменил положение плеч так, чтобы видеть ее лицо, его тело заявляло права на нее глубокими властными ударами. Сам того не осознавая, он стал говорить.
— Я нарекаю тебя своей Спутницей жизни. Я принадлежу тебе. Я предлагаю тебе свою жизнь. Я даю тебе свою защиту, свою верность, свое сердце, свою душу и свое тело. Я обещаю беречь то, что тебе принадлежит. Твоя жизнь, твое счастье и благополучие будут превыше моих. Ты моя Спутница жизни, связанная со мной навечно и всегда под моей защитой.
Этими словами мужчины-карпатцы связывают своих истинных Спутниц жизни с собой навечно. Если однажды они были сказаны, она никогда не сможет уйти от него. Михаил не собирался связывать ее с собой, но все внутри его, все, чем он был, заставило слова вырваться из его души, так что их сердца стали единым целым, как и должно было быть. Их души наконец-то были объединены, как и их сознания.
Рейвен позволила его словам и жаркой силе его обладания успокоить ее. Ее тело, казалось, растаяло с ним рядом. Он поднял ее выше, наклоняя голову, чтобы втянуть ее сосок в рот, его руки обхватили ее ягодицы. Она откинула голову, волосы разметались вокруг них обоих, по их телам, касаясь их обнаженной кожи так, что она загорелась. У нее было ощущение, что она, наконец, оказалась там, где ей и следовало быть. Она ощущала себя необузданной и свободной. Она была частью его, его второй половинкой. Не могло быть никакого другого мужчины, кроме этого, который бы так жаждал ее. Который бы так отчаянно нуждался в ней. Который бы знал, насколько одиноким было ее собственное существование.
Он двигался сильнее, глубже, повернув ее так, что она наполовину свесилась с кровати, и так он вел ее все дальше и дальше. Он почувствовал, как ее тело запульсировало, напряглось, сжавшись вокруг него раз, два. От охватившего ее удовольствия она вскрикнула, ощутив, как ее тело растворяется в нем. Наслаждение было таким сильным, что накатывало волной за волной, пока Рейвен не начала сомневаться в том, что когда-нибудь сможет встать на ноги.
Он медленно склонил к ней голову, чтобы она могла остановить его. Его тело продолжало в нее погружаться, его темные глаза держали в плену ее синие. Гипнотизирующие, умоляющие. Рейвен выгнулась в его сторону, заманчиво подставляя грудь, предлагая утолить сжигающий его голод.
Мягкое удовлетворенное рычание вырвалось из горла Михаила, отчего дрожь восторга пробежала по ее жилам. Теперь его тело было агрессивным, его руки приподняли ее бедра для лучшего доступа. Она почувствовала, как его губы мягко касаются ее груди, ее сердца. Его язык скользил по ее коже, по его метке на ней. Он входил в нее мощно, наполняя ее и растягивая. Он погрузил свои зубы в ее мягкую плоть.
Рейвен вскрикнула, когда раскаленное добела тепло обожгло ей грудь. Прижимая к себе голову Михаила, она закружилась в водовороте его эмоций, в то время как огонь все разгорался и разгорался, становясь все выше и выше, пока, как ей показалось, они оба не оказались охвачены единым огнем. Ощущения не были похожи ни на что, ранее ею испытанное.
Она смогла услышать саму себя, выкрикивающую его имя, ее ногти вливались в его спину. У нее возникло примитивное желание найти своим ртом крепкие мускулы его груди. Они взорвались одновременно, разлетевшись на части и устремившись к солнцу. Запрокинув голову, Михаил издал хриплое рычание и, опустив ее, продолжил питаться.
На этот раз он был более осторожен, взяв ровно столько, чтобы хватило для обмена. Он все еще находился в ней. И в последний раз, коснувшись языком ее кожи, закрыл рану, заживляя следы малейших укусов. Михаил изучал ее лицо. Бледное. Сонное. Он отдал приказ, а его тело напряглось при мысли о том, что он делает.
Она все еще содрогалась. Сделав глубокий надрез на своей груди, он прижал ее мягкий рот к своей горящей коже. Это был экстаз, по его телу прошла болезненная судорога. Животное в нем запрокинуло голову и зарычало от удовольствия и удовлетворения — страшный голод был утолен на время.
Он обхватил ее затылок и прижал к себе, лаская ее горло, наслаждаясь ощущением ее питания. Это была чистейшая чувственность, чистейшая красота. Когда он убедился, что она выпила достаточно для обмена, достаточно, чтобы восстановить то, что взял он, он нежно и неохотно отпустил ее из-под своего влияния, погладив по волосам, позволяя очнуться.
Она уставилась на него, нахмурив брови и сморщив лоб.
— Ты снова сделал это.
И она устало откинула голову на стеганое одеяло.
— Ты что, делаешь это каждый раз, когда мы сходим с ума и я теряю сознание.
Она ощутила слабый медный вкус во рту.
Но прежде чем ей удалось определить, что это было, Михаил поцеловал ее. Его язык прошелся по ее зубам, нёбу, пробуя, исследуя, танцуя вместе с ее языком. Он вышел из нее очень медленно, лаская ее руками.
