Александра Айви - Бессмертие страсти
— Это нечестный прием.
И Леве, конечно, был прав.
Но Стиксу необходимо было узнать, что за тайны скрывают веры. Не только ради Дарси, но и ради неустойчивого мира, позволявшего избегать кровопролитий.
— Если бы тебе удалось это сделать, я бы смог найти какой-нибудь способ вознаградить твои усилия, — неохотно добавил Стикс.
— Еще бы ты не смог!
— И чего бы ты пожелал?
— Стать рок-звездой ростом метр восемьдесят со стальными мышцами, — тут же потребовал Леве.
Стикс картинно выгнул брови:
— Я вампир, а не волшебник.
— Ладно, ладно. — Химер погрозил Стиксу пальцем. — Я это сделаю, но только ради Дарси, ясно?
Стиксу хватило ума спрятать улыбку. Он ни секунды не сомневался в том, что доброе сердце демона одержит над ним верх.
— Конечно.
— А если я окажусь в брюхе вера, то не дам тебе покоя целую вечность.
— От одной мысли об этом любого вампира начнут мучить кошмары.
Леве пробормотал себе под нос длинную фразу, состоящую исключительно из французских ругательств.
— Знаешь, Стикс, тебе до нормальности остался всего один осиновый кол.
— Такие попытки делали демоны посильнее тебя, химер.
Сделав жест, который, по предположению Стикса, был неприличным, крошечный демон заковылял по коридору к кухне.
Естественно, малышу необходимо было оставить последнее слово за собой.
— Скажи это моему хвосту, вампир, — прорычал он.
* * *Оружейная под поместьем Аспида была произведением искусства.
Он не только собрал коллекцию оружия — настолько обширную, что ее хватило бы на экипировку небольшой армии — но и оборудовал комнату всеми устройствами, какие только необходимы вампиру, чтобы его умения оставались остро отточенными.
Там был тир, мишени для стрельбы из лука и метания ножей. Там были мягкие манекены для отработки приемов рукопашного боя, и даже латные манекены для фехтования.
А еще была небольшая арена, идеально подходившая для настоящего турнира.
Оставшийся в одних только кожаных брюках и замшевых сапогах Стикс направил рубящий удар на ожидающего нападения Деанджело. Они спарринговали уже больше часа, и у обоих были кровоточащие раны.
Подобные схватки между вампирами всегда становились скорее боями, чем тренировками.
Однако несмотря на раны, Стикс почувствовал, как его напряженность уступает место знакомой радости от сражения с достойным противником.
Деанджело был мастером клинка.
Они безмолвно выполняли плавный, прекрасный танец мечей. Он мог бы продолжаться еще час или даже дольше, если бы Стикс не почувствовал, что в помещение вошла Дарси.
Хотя она тихо встала в тени, Стикс не был настолько глуп, чтобы сражаться с Деанджело в присутствии такого раздражителя. Так слишком легко получить удар в сердце.
А в эту ночь ему меньше всего хотелось бы получить серьезную рану.
— Довольно, Деанджело, — приказал он, протягивая противнику рукоять клинка. — Продолжим завтра вечером.
— Да, господин.
С низким поклоном Ворон взял оба меча. Стикс не сомневался в том, что его слуга протрет и смажет маслом клинки, прежде чем вернуть их в ножны. И не сомневался в том, что у вампира хватит ума запереть за собой дверь, так что можно быть уверенным, что им с Дарси никто не помешает.
Подхватив на ходу полотенце, Стикс двинулся к ней. Дарси слишком долго удавалось от него скрываться.
И теперь ему хотелось, чтобы она поскорее оказалась в его власти.
В его объятиях. В его постели. И стонала бы под ним.
О да! Именно этого ему хотелось. Настолько сильно, что все тело ныло от желания.
Он остановился перед ней и проглотил низкий рык при виде того, как ее губы изгибаются в милой, манящей улыбке.
— Очень впечатляет, — тихо проговорила она.
Стикс пожал плечами, не отрывая взгляда от ее чувственных губ. Его воинская доблесть славилась по всему миру демонов. Это было чем-то, что он принимал не задумываясь.
— Я практиковался несколько веков.
Ее улыбка стала шире, и Дарси демонстративно опустила взгляд к его обнаженной груди:
— Я говорила не про твое владение мечом.
Стикс вздрогнул: по его телу растеклась яростная волна возбуждения. Одного ее взгляда было достаточно, чтобы он налился мучительным желанием.
Он шагнул ближе, чтобы почувствовать, как его обволакивает ее жар.
— У тебя хороший вкус, — хрипло заявил он. Застигнутая врасплох Дарси поспешно отступила на шаг.
Наморщив нос, она принялась рассматривать многочисленные раны, украсившие его грудь.
— Должна признаться, что мой вкус предпочитает что-нибудь менее кровавое.
Стикс мысленно выругал себя и поспешно стер кровь полотенцем. Он настолько редко общался с обычными людьми, что вечно забывал об их брезгливости. Возможно, это было как-то связано с их смертностью.
— Они заживут, — заверил он, отшвыривая полотенце подальше.
Дарси подняла глаза и посмотрела на него с некоторой долей недоумения:
— Но разве это не больно?
Странный вопрос заставил его удивленно моргнуть.
— Конечно, больно.
— Тогда зачем ты это делаешь?
— Мне нужно оставаться в форме. — Чуть помолчав, он пожал плечами и добавил: — И по правде говоря, мне нравятся поединки. Они помогают мне почувствовать себя… живым.
Ее губы снова изогнулись:
— Это довольно смешно.
— Что вампир может чувствовать себя живым?
— Нет, что ты можешь почувствовать себя живым, флиртуя со смертью.
Стикс снова шагнул к ней и с удовольствием отметил, что на этот раз Дарси не стала пятиться. На его губах появилась невеселая улыбка.
Оказалось, что истинная ирония заключается совсем в другом: в том, что вампир, полагающийся на свою репутацию безжалостного монстра, паникует при одной мысли о том, что эта крошечная женщина может его бояться!
— Что такое жизнь без опасности? — проговорил он и, не удержавшись, обвел кончиком пальца линию ее соблазнительных губ.
— Спокойная жизнь, — парировала она.
— Скучная, — с трудом пробормотал он.
— Уютная.
— Монотонная.
— Благоразумная.
— Унылая.
Она неожиданно укусила его любопытный палец.
— Наверное, нам просто надо решить, что здесь мы расходимся, — сказала она. В ее зеленых глазах тлел опасный огонь. — Я предпочитаю, чтобы моя жизнь была мирной, с минимальным количеством опасностей и насилия.
Стикс приложил ладонь к ее щеке. Он не мог отрицать того, что какую-то часть его существа мощно влечет к ее доброй душе. Она казалась неодолимым источником утешения после многих веков бесконечной жестокости. Однако Стикс оставался реалистом.
