Клер Уиллис - Полночный поцелуй
— Наверное, ты прав. Похоже, сегодня от меня здесь толку не будет.
Зазвонил телефон, я сняла трубку. Стив вышел, показав сначала на меня, потом ткнув большим пальцем в сторону двери. Это он намекал, чтобы я шла домой.
— Привет, Энджи, это Мэри Джордан из отдела персонала. Сестра Люси Уэстон Морган приезжает в понедельник из Сент-Луиса. Нам нужно разобрать вещи в кабинете Люси, и я подумала — может быть, ты сумеешь нам помочь, ведь ты ее хорошо знала?
Хорошо ее знала? Я едва не рассмеялась, но все это было слишком грустно. Я лучше знала ее мертвой, чем живой.
— Да, Мэри, я с радостью помогу ее сестре. Только пусть она позвонит мне в понедельник. Я сейчас ухожу домой, не очень хорошо себя чувствую.
Придя домой, я бросила в рот три таблетки ибупрофена, запила их водой прямо из пригоршни, вошла в свою комнату и закрыла жалюзи. Но все равно было недостаточно темно, так что пришлось вернуться в ванную и порыться в дорожной сумке в поисках глазной повязки. Надев ее, я провалилась в глубокий сон.
Мне снилось, что я брожу по улочкам какого-то средневекового европейского города с высокими каменными стенами, булыжными мостовыми и двориками с поющими фонтанами. Это все могло выглядеть чрезвычайно живописно, не будь я там единственным человеческим существом, а в отдалении маячили какие-то призрачные фигуры. Я искала Эрика. Просто чуяла его сводящий с ума запах и преследовала его, как гончая преследует лису. Правда, эта лиса с легкостью могла убить меня, если я ее поймаю. Я была в большой опасности, ощущала эту угрозу везде, но не могла прекратить поиски в надежде хоть глазком увидеть точеную белую щеку и волосы цвета пламени.
Зазвонил телефон. Я пыталась проснуться, но это походило на попытку выбраться из зыбучих песков. Потянулась за трубкой и в темноте больно ударилась головой о тумбочку.
— Энджи, это Лес.
Я мгновенно проснулась.
— Лес, Боже мой, где ты, что случилось…
— Я в большой беде.
— Полиция просто хотела поговорить с тобой, почему ты сбежал?
— Да к черту, Энджи, они собирались меня арестовать. Я их единственный подозреваемый, они больше никого и искать-то не собираются. Ты должна помочь мне поймать убийцу! — Он говорил высоким истерическим голосом.
— Кого, Лес?
— Вампира!
— Ты имеешь в виду Сулеймана?
Лес расхохотался неприятным кудахтающим смехом:
— Сулейман просто красивый мальчик-позер. А я говорю про настоящего вампира.
Глава 11
— Лес, настоящих вампиров не существует! — Я говорила успокаивающим тоном, как с ребенком, которому приснился страшный сон.
Он прерывисто дышал мне в ухо.
— Один из них самый настоящий, тот, в которого влюбилась Люси. Я понимаю, в это трудно поверить, я и сам не верил, пока не познакомился с ним.
— Ты с ним познакомился? И как он выглядит? — Странный вопрос, конечно, но Лес слишком расстроен, чтобы это заметить.
— Я точно не знаю, он был в капюшоне. У них там, в «Доме Ашеров», существуют такие ритуалы — люди добровольно позволяют пить свою кровь. И нужно прийти и все записать в качестве доказательства, иначе полиция нам не поверит!
Значит, Лес не может подтвердить, что Эрик и есть тот самый «настоящий вампир». Я испытывала облегчение, смешанное с разочарованием, но при этом чувствовала, что больше не могу закрывать глаза на правду. Уж хотя бы это я для Люси сделать обязана, не говоря о себе самой. При этом я все больше уверялась, что правда, если такое понятие вообще существует, не изменит моих к нему чувств.
— Это тот же самый ритуал, который вы с Люси собирались пройти в прошлую пятницу? — спросила я.
— Откуда ты об этом знаешь? С кем разговаривала?
— Ответь на вопрос, Лес.
— Моравия велела Люси больше туда не приходить. Люси говорила, это потому, что ее новый бойфренд не хотел со мной соперничать, а пытался вести себя по-рыцарски.
— Так это же для тебя хорошо, верно? Новый бойфренд добровольно от нее отказался.
— Неверно. Люси сказала, что не позволит мне стоять у нее на пути, мол, когда вампир узнает о том, что мы с ней действительно расстались, он к ней вернется.
— Так Люси не пошла тем вечером на ритуал? — «Может быть, потому что ты ее убил, лишь бы не дать ей тебя бросить?»
— Не знаю. Она вышвырнула меня еще до полуночи. Думаю, что пошла, и он ее там убил. Может быть, он сегодня еще кого-нибудь убьет. Если ты пойдешь и снимешь все на видео, меня снимут с крючка.
У меня закружилась голова. Я вцепилась в стол.
— Лес, я не могу этого сделать, особенно если то, что ты говоришь, — правда. Расскажи полиции, пусть они придут и сами все увидят.
Лес снова рассмеялся:
— Да, точно. Когда я им позвоню и скажу, что это не я, а вампир, они сразу же туда придут. Они в это поверят! Нет, Энджи, пойти должна ты. Я скажу тебе пароль, тебя впустят. И тебе ничто не угрожает, там всегда есть зрители, ты просто с ними смешаешься. Опасности подвергается только доброволец.
— О, конечно, теперь я почувствовала себя куда лучше.
Лес не обратил на это внимания.
— Войдешь с заднего входа, из переулка, дверь рядом с мусорными баками. В самом низу лестницы стоит охранник. Назови пароль, и тебя пропустят. Сними на видео все, чем они там занимаются, и передай в полицию. Тогда им придется тебе поверить. Я же могу получить смертный приговор! Ты должна мне, Энджи, это ты передала меня в руки полиции…
Леса прервал электронный голос, сказавший: «Пожалуйста, заплатите пятьдесят центов за следующие три минуты».
Лес заорал:
— Черт, у меня больше нет денег! «Реквием» — это пароль…
Связь прервалась прежде, чем я успела ответить.
Поговорив с Лесом, я села и попыталась все обдумать, но чувствовала себя так, будто приняла транквилизатор. Голова клонилась все ниже и ниже, и я снова заснула, а когда проснулась, будильник показывал 21:58. Решив, что лучше проспать всю ночь, я хотела не открывать глаз, но не могла удержать веки закрытыми. Биоритмы окончательно сбились. Я сдалась и пошла на кухню.
Там сидела Кимберли в белом пушистом халате, пила молоко и листала «Вог».
— О, я рада, что ты пошла домой и легла. Как ты себя чувствуешь?
— Вроде бы лучше.
Я открыла холодильник, пытаясь вспомнить, когда ела в последний раз. Ирландский кофе с Эриком… всего лишь вчера ночью? А кажется, что целую вечность назад. До этого я съела салат в «Лазурном побережье». Мне бы сейчас полагалось умирать от голода, но ничто в холодильнике меня не привлекало. Сплошная еда для Кимберли: соевое молоко, яйца, хлеб на пахте, йогурт, нарезанный шведский сыр. Только сейчас до меня дошло, что практически вся еда Кимберли белого цвета. Может, в психологических книгах существует отдельная категория — психическое расстройство «едок белых продуктов»?
