Синхронизация судеб - Валерия Яблонцева
– Принято.
Коммуникатор пискнул, разъединяя нас с Никс.
Кессель обвел собравшихся шейдеров мрачным взглядом.
– Следуем первоначальному плану. Заходим внутрь, осматриваем лабораторию. Все, что можно забрать с собой, забираем. Производственную линию, если таковая имеется, уничтожаем. Работников нейтрализуем, но не убиваем. Ликвидация – лишь в самых крайних случаях. Помните, каждый наш шаг передается и транслируется. Дамиану Рохасу – да и всем нам – не нужна плохая картинка.
Боевики кивнули. Послышались нестройные щелчки – энергетические пистолеты переключались на режим оглушения.
– Готовы? – Новый дружный кивок. – Тогда вперед.
Тридцать ярких лучей одновременно ворвались в дверь бывшего завода и растворились в густой неподвижной темноте. Стук шагов разнесся по огромному пустому пространству гулким эхом.
Никого.
– Не расслабляемся.
Короткими взмахами руки – вперед, влево, вправо – Хавьер распределил бойцов по позициям. Сбившись в плотную группу, ощетинившуюся пистолетами и плазменными винтовками, мы вошли внутрь.
Узкие круги света заметались по стенам и потолку, выхватывая высокие перекрытия, краны, балки, мотки проводов и лабиринты труб, уходящих далеко во тьму. По углам стояли пустые коробки с маркировкой «Ли Тек», ведущего фармацевтического концерна Абисс-сити и десятка медицинских корпораций со всего Литианского сектора. А рядом – кейсы от винтовок, стрелявших отравленными дротиками.
Предположение Никс оправдалось: заброшенный завод по переработке тяжелых металлов давно выполнял другую роль. Место было в самый раз для тайной лаборатории или исследовательского центра – спрятанное среди песков и пылевых бурь, оснащенное собственным генератором и силовым полем, доступное для наблюдения исключительно со спутниковых камер. Где, как не здесь, налаживать подпольное производство отравы, способной уничтожить почти четверть разумного населения планеты.
Вот только… почему вокруг так пусто и тихо?
Опоздали?
Засада?
«Опасность, опасность, опасность!»
В наушнике затрещали помехи. Поморщившись, я коснулась уха – и увидела на самом краю визора скользнувшую вниз красноватую тень. Тело среагировало быстрее разума – руки вскинули оружие и выстрелили, почти не целясь. Луч плазмы ушел в темноту.
Предсмертный крик подстреленной твари заглушил многоголосый клекот. Потолок будто ожил. Захлопали перепончатые крылья, серые тела заметались в свете фонарей. Раздалось еще несколько выстрелов и витиеватая ругань – похоже, нервы не выдержали не у меня одной, – но Хавьер жестко остановил бесполезную пальбу.
– Крыланы.
Стая с сердитыми криками скрылась в темноте.
– Шиссовы твари! – Анхель ощерился, поддевая носком ботинка неподвижную тушку. – Откуда только взялись? Крыланы в здравом уме не поселились бы на складе, если бы лаборатория все еще функционировала.
– Не обязательно, – возразил один из скаутов. – Скорее всего, они прилетели недавно из рукавов старой шахты – иначе мы бы уже все ботинки перемазали в продуктах их жизнедеятельности. Я почти уверен, что тоннели и пещеры от старой выработки остались открытыми. И даже более того, у стаи должен быть выход на поверхность за пределами силового поля.
– Интересно, – вклинился в разговор Хьюго, предводитель второй группы, состоявшей преимущественно из шейдеров пятого и одиннадцатого. – Может, стоит проследить за тварями? Что думаешь, Кессель?
Манн покачал головой.
– Лаборатории там точно нет. Нужно идти дальше.
Лестница, лестница, дверь…
Помещения становились уже, потолок опускался – мы продвигались все глубже и глубже в недра бывшей шахты. Ощущение было не из приятных – казалось, будто скалы давили на плечи, угрожая в любой момент навсегда похоронить нас под обломками. Шейд внутри буквально вопил об опасности – «Тихо, слишком тихо, неправильно тихо!» – но визоры не улавливали тепловых реакций.
Мы были одни.
Совершенно одни.
И так и не обнаружили ничего, что могло бы послужить аргументом в борьбе против литиан. Ни оборудования, ни лаборатории, ни линии производства – ни-чего. Только пустые ящики «Ли Тек», обесточенные силовые кабели и темные прямоугольники на столах в тех местах, где когда-то стояли мониторы и лабораторное оборудование. Все было подчищено, вынесено, уничтожено.
Неужели… нас ждали?
Нет, нельзя бросать поиски.
Дальше, дальше.
Лестница.
Длинный коридор, в конце – запертая гермодверь. За толстыми непроницаемыми стеклами по обе стороны от прохода клубилась тьма.
Под ложечкой засосало от дурного предчувствия.
Фемма из второго отряда вызвалась вскрыть замок. Присев на корточки, она придирчиво изучила запирающую панель – и вдруг замерла, не успев достать из рюкзака прибор для взлома.
– Кессель. – В ее голосе прорезались тревожные нотки. – Тут след от когтей, кое-как заделанный жидким пластиком. Ты уверен…
– Стойте.
На голос обернулись все. Лучи налобных фонариков высветили Анхеля, едва сдерживавшего рвущегося наружу шейда.
– Я знаю эту дверь. Это место.
– Что? Откуда?
Но ответил не младший Кессель, а Ракель. Фемма, несмотря на перенесенное недавно отравление, вызвалась пойти с нами, и Дамиан Рохас, вопреки здравому смыслу и долгу медика, поддержал это решение.
– Мы с Анхелем были здесь, – повторила бывшая барменша «Логова», кладя руку в экзоперчатке на напряженное предплечье младшего Кесселя. – Давно. В детстве. Нас держали здесь. За этой дверью находится экспериментальная лаборатория по изучению шейдеров, созданная литианами для того, чтобы разработать новые способы контроля над нами. Здесь… был полностью уничтожен мой шейд.
Глава 10
Что?!
На лицах всех без исключения боевиков застыл одинаковый ужас, смешанный с потрясением.
– Не может быть!
– Никс, ты слышишь это?
– Да, да, – пробилось сквозь треск помех. – То, что надо!
– Шиссово семя!
– Ракель…
Невозможно!
Немыслимо!
Чудовищно!..
Сердце забилось в груди невыносимо быстро. Кровь закипела от вброшенной шейдом ударной дозы адреналина, словно одни эти слова несли угрозу второй сущности. Меня затрясло. Хотелось бежать, спасаться – и одновременно сражаться до последнего, зубами и когтями отстаивая право оставаться неделимой, цельной.
Но куда хуже было осознавать, что фемма, стоявшая сейчас перед нами, оказалась лишена этого права. Ей не оставили возможности выбора, которая, как ни крути, все же была у тех, кто колол себе блокиратор в сознательном возрасте. А Ракель… Она же была ребенком! Всего лишь ребенком – как мой брат и сестра Анхеля и Хавьера.
Удлинившиеся когти вспороли кожу ладоней, но я даже не почувствовала этого.
Шисс, каким же абсурдным выглядело теперь предположение, что Ракель могла сотрудничать с литианами! После такого? Добровольно? Да никогда…
Несколько долгих секунд ничего не происходило – лишь слышно было, как щелкает в руках феммы из второго отряда аппарат, подбиравший код к двери лаборатории. Наконец Ракель смерила нас тяжелым взглядом.
– «Ре-ин-те-гра-ци-я». – Слово придавило словно бетонная плита. – Последним, что я помню перед тем, как литианские вербовщики забрали меня с улицы, была неоновая вывеска благотворительной организации, оказывавшей помощь детям, потерявшим семью после большой зачистки в семнадцатом. Манящий запах бесплатной еды, широкие улыбки литианок в белых костюмах и мигающая табличка, которую
