Седая целительница (СИ) - Солнцева Зарина
По-звериному рявкнул князь, и воевода сжался от страха, обняв себя руками.
— Несколько девиц, господин. Только двух! Клянусь.
Повернув голову в сторону, князь достал меч из ножен. Длинный, с широким лезвием и на вид ужасно тяжелым. Только сейчас я заметила ратника, избитого до неузнаваемости, привязанного к столбу. Коснувшись острием меча подбородка привязанного, князь молвил:
— Говори правду, ратник, и будешь жить. По-крысиному, но жить. У старого вояки забегали глазки, судорожно сглотнув, он быстро затораторил.
— Две дюжины, господин, с каждой смены по несколько дев без роду и племени. Больше всех сейчас продали, около десятерых девок. Правда…
— Правда, что?
Приподнял бровь князь, нетерпеливо постучал носком, и ратник поджал лопнувшие от ударов губы.
— Последние пять исчезли, наверное… Зверь в лесу загрыз.
— Брешет он! Князь, не слушай, не было их так много! Князюшка, молю!
— Молись богам, мразь. — свирепо прорычал черноволосый, изящно развернувшись к воеводе и занося меч над собой. — Я тебе власть дал, я ее и отберу, а в наказание за твои злодеяния и погубленные жизни обрекаю тебя на позорную смерть. Не видать тебе места за почетным столом бравых воинов, павших смертью храбрых на поле боя.
Отпустив острое лезвие вниз, мужчина рассек мечом воздух и с тонким хрустом прорубил шею воеводе. Голова отскочила в сторону от туловища, обагрив засохшую траву свежей кровью, насыщенной жизнью.
Тихий ох сорвался с моих губ, я испуганно прижала руки ко рту. Не дай боги, привлекая к себе внимание. Только сейчас из тени деревьев в утренний свет шагнул Горан. Совершенно невозмутимо перешагнув через голову воеводы, он подошел вплотную к князю.
Что-то проговорив ему. Мужчины выглядели хмуро и рассерженно, а бедные воины на коленях тихо молились про себя, дабы целыми вернуться домой.
С одной стороны, жалость за них взяла, у них же жены, дети дома ждут. А с другой, у проданных девиц тоже любимые дома ждали. У кого матери, у кого бабки. Кто замуж задумала выйти, кто дитя мечтала родить. Они же все знали, что происходило. Кто не знал, додумал. А никто, выходит, что не заступился. Все только о себе думали, сделали вид, что наши беды их не трогают.
— Да будет так, Горан.
Немного погодя князь сделал шаг назад и кивнул. Потом круто развернулся к толпе воинов и на миг молча их рассматривал.
— Не думал я, что такой гнилью придется заниматься. Что вы тех, кто вас к жизни вернул, предадите. Так мало того, что стольких целительниц продали в рабство. Последних шестерых и вовсе убили!
То есть убили? Как убили? Девчонок?
Неужто Горан позволил?
Душу сковал холод.
Моих девчат убили.
Погодите.
Их пятеро, а со мной шестеро. Выходит, что и меня к мертвецам присудили? Но я же жива! Надо об этом князю сказать!
Надо…
Я было выпрямилась, дабы выйти из своего убежища. Упасть на колени перед князем, все рассказать. Может, живы еще мои лепесточки? Попрятали их куда, дабы продать? Зачем убивать-то?
Да не успела.
Широкая ладонь накрыла мой рот, а незнакомец со спины второй рукой заломил мне руки. Я и двинуться с места не смогла. Лютый испуг окутал меня, словно липкий туман.
— Тише, Снежинка. Тише ты.
Знакомый голос Деяна слегка успокоил, я замерла в его руках, ожидая свободы. Но волкодак лишь сильнее прижал меня к себе. Лишая любой возможности заговорить или шевельнуться.
— Зря ты вышла из шатра. Покорности пора уже научиться, иначе Горан станет тебя перевоспитывать. А у него норов лютый, худо тебе придется.
Страх сковал сердце от услышанного… Душа ушла в пятки, сердце испуганным зайцем скачет в груди, а я вижу, как серые глаза Горана сквозь густую листву да еловые лапы смотрят прямо на нас. И одобрительно качает головой. Что он…
Не успеваю дернуться, Деян меня веревками опутал и, зажав ладонью рот, уволок подальше.
Я брыкалась, пиналась. Пыталась орать. Но ничего не происходило. Раздражался Деян, я сильнее злилась. Пока волкодак не оступился и не ослабил хватку, дабы держать равновесия. Ужом выкрутившись из обхвата крепких рук, я отскочила в сторону и по-волчьи глянула на него.
— Где девочки? Что они с ними сделали⁈
— В безопасности они. — устало уронил Деян, недовольно зыркая на меня. Медленным шагом он попытался ко мне приблизиться, но я подалась назад. Наставив на него перевязанные руки.
— Стой там!
Крикнула, что самой уши заложило. Но волкодак послушно замер и даже меня смерил потрясенным взглядом, будто у меня за спиной крылья приросли.
— Почему… тогда почему князь сказал, что мы мертвы⁈ Он не знает правды? Ему надо сказать, предупредить…
Я с трудом связывала мысли в единое. Не понимая, что происходит, и почему улыбчивый Деян, пусть и по приказу Горана, затыкает мне рот и куда-то тащит!
— Не надо. Мрачно мотнул головой волкодак, и я хрипло шепнула не сводя с него взгляда.
— Почему это не надо?
Деян тяжко вздохнул, потирая шею.
— Потому как для мира людского вы отныне мертвые. Наши вы невесты, будущие жены волкодавов.
Они что? Насильно нас к себе в лес утащить собрались? Как овец приблудившихся!
Осознание медленно приходило, и тело сковало льдом. Неужто и они предали в угоду своим мужским желаниям⁈
— Нет, — я отчаянно мотнула головой, а с глаз брызнули слезы, — нет, так нельзя. Нельзя, это… не по-человечески. Насильно утащить, не дать мамку увидеть. Благословение получить предков. Спросить нас…
— Хватит, Снежинка! — раздраженно гаркнул Деян и двинулся на меня, в мгновение ока ухватив за локоть. — Сгинули вы для ваших мамок. Другую семью обретете, а с ней и все остальное. Волкодаки своих жен не обижают!
— Отпусти!!!
Рявкнула я грозно, но Деян лишь крепче меня стиснул в своих руках.
— Подлец! Трус! Мерзкий лжец! Ты же мил ей был, душегубец! И ты так с ней поступишь! В чужой край увезешь! Как невольниц! Да чем вы лучше воеводы?
— Замолчи!
Грубо прижав меня к дереву, Деян блеснул звериными очами. Клыки выходили из-под нижней губы, опасно поблескивая острыми краями.
— Стешке богами начертано моей быть! Да мое семя вынашивать. Никто ее не обидит! Только нет ей обратной дороги в мире людском! И тебе нет! Смерись с этим! Не хозяйка ты себе отныне, и все!
Эти слова что-то пробудили во мне.
Лютую ненависть. Злость. Вспомнились раненые мужики, перед смертью они словно нашкодившие детки. Плачут, молят прощения, просят не отпускать их. А как здоровые, да сил прибавилось, сразу возомнили себя хозяевами⁈
Да кто они такие, чтобы за меня решать⁈ Я матушку хочу увидеть, в объятья сжать, носом в ее платок зарыться, да позабыть о всех горестях.
Я жизни хочу вкусить! Наконец-то спокойно вздохнуть! А он решил, что ему я принадлежу?
Звериный рык проткнул мое горло, извившись лозой в руках Деяна, я услышала, как под собственный вой трескается моя одежда, опадая лоскутами к его ногам.
Еще миг, и я белой волчицей отскочила в сторону.
Угрожающе прорычав, я двинулась на волкодака.
— Светлые боги.
Тихо прошептал светловолосый, жадно рассматривая меня, словно я чудо не иначе.
— Ты белая. Белая волчица.
На выдохе проговорил мужчина и вытянул перед собой руки вроде миролюбиво, опасаясь моего нападения. Внезапно голубые глаза Деяна испуганно застыли за моей спиной. Он напряженно ссутулился и прикусил нижнюю губу.
— Маленькая белая сучка. Ты все-таки меня обманула.
Низкий рык Горана за моей спиной заставил меня резко развернуться спиной к Деяну и глянуть на альфу.
С виду вроде спокойный, только кулаки сжимает да разжимает, и желваки на скулах ходят. Гнев грозовым облаком растянулся в серых глазах.
Вся веселость и игривость волка испарилась, как роса в полдень. Он рассматривал меня с недовольством, будто мечтал стянуть заживо с меня белый мех. А потом, сделав шаг вперед, размял шею одной рукой и цинично хмыкнул.
— Ну ничего, теперь-то сдерживаться с тобой не стоит, белая.
