Выйти замуж за Лича - Лейла Фэй
Что сделал Вирджил?… Кем он был?…
Ты знала, прошептал тихий голос у меня в голове, с тех пор, как те две женщины в городе пытались заставить тебя сбежать от него, ты знала.
Они рассказали мне немного, потому что Вирджил вернулся прежде, чем я успела задать какие-либо вопросы. Они сказали мне, что он лич, вид нежити.
Они сказали, что он причинит мне боль.
Высосит меня досуха.
Но я вышла за него замуж, к добру это или к худу, и в то время я чувствовала себя с ним в безопасности.
Он согревал меня. Он заботился обо мне.
Смутные, безымянные страхи, которые женщины пытались внушить мне, не укоренились, потому что я была совсем одна и просто хотела принадлежать кому-то другому.
Он был единственным, кто хотел удержать меня. Со временем я полюбила его. И прошлой ночью я была так влюблена, так счастлива.
Он занимался со мной любовью, и я любила его в ответ, и это было самое прекрасное переживание в моей жизни.
Сегодня он убил олененка и заставил меня смотреть, а потом вдохнул в меня жизнь животного, и я выздоровела.
Да помогут мне боги, подумала я со стыдом. Да помогут мне боги, но я не могу ненавидеть его за это.
Я не могу.
Вирджил ясно дал понять, что сделал то, что сделал, чтобы спасти мою жизнь. Я знала, что он был прав. Я умирала. Если бы я была честна с самой собой, я бы заметила признаки гораздо раньше, и, возможно, тогда сегодняшняя трагедия не произошла бы.
Это была моя вина.
Я покачал головой и нахмурился, медленно направляясь в сторону охотничьих угодий Вирджила. Стоит ли мне винить себя? Я старалась быть хорошей. Я действительно старалась. Но голоса…
Они наказывали меня за каждый кусочек еды, причиняли мне боль, пока вся моя защита не рухнула, и я могла только беспомощно слушать и верить, что они говорят правду.
Но были моменты, которые наступали все чаще и чаще, чем дольше я жила с Вирджилом, когда я была почти свободна.
Когда я просыпалась по утрам, отдохнувшая, согретая и счастливая, голоса были тихими. Только позже, в течение дня, они просыпались и начинали ворчать.
Когда я была с Вирджилом, они в основном молчали. Возможно, они боялись его. Или, может быть, он сделал меня сильнее.
Должна ли я была рассказать ему раньше? О голосах? Мог ли он помочь мне? Иногда мне казалось, что в моей голове, в моем теле есть кто-то еще. Угрожающий, с суровым взглядом, чья единственная цель — причинить мне боль.
Я не хотела, чтобы это было там. Это было похоже на демона, которого я не знала, как изгнать. Я шла быстро, сухие листья хрустели под подошвами моих ботинок. Мое дыхание вырывалось из меня маленькими облачками жара, и я поражалась тому, как быстро я могла идти, какой сильной себя чувствовала.
Мне было тепло, и что-то мощное и успокаивающее гудело в моей груди, в моих костях. Это была жизнь, сила, топливо. Огонь, который горел во мне, заставляя меня чувствовать, что я могу бежать и не останавливаться. Как будто я могла покорить весь мир. Я не была бабочкой, это точно, но и личинкой себя не чувствовала.
— Я была оленем. — подумала я, съежившись, когда в моем сознании всплыло воспоминание о дрожащем олененке с широко раскрытыми глазами.
Я была самкой, бегущей на сильных ногах, вдыхающей свежий лесной воздух. Я была самкой оленя, и ценой моей жизни и здоровья была другая жизнь, и этого нельзя было изменить.
Но я могла предотвратить повторение этого.
Я остановился под голыми ветвями высокого дерева и, подняв голову, увидела ворона, наблюдавшего за мной своими глазами-бусинками. Я часто дышала, уставшая после напряженной работы, но в то же время испытывающая странный восторг, а сердце сильно билось в груди.
Я удивлялась, почему сила Вирджила казалась мне таким извращением. Люди охотились на животных. На самом деле, большинство рас охотились. Орки, тролли, оборотни, минотавры…
Все они охотились ради мяса.
Так почему же я был так потрясен смертью олененка?
Потому что большинство из них не убивают детенышей.
Охотники убивали ради мяса. Именно поэтому они оставляли детенышей и самок в покое. Крупный самец мог прокормить гораздо больше людей, чем олененок.
Но было ли более нравственно убивать взрослое животное, чем молодое?
Вирджил охотился не ради мяса, а ради их жизненной силы. Таким образом, вместо того, чтобы убивать одного молодого олененка, он мог бы убить двух взрослых самцов и получить такое же количество энергии… У меня закружилась голова, и я, вздохнув, снова двинулась в путь.
Я не знала, что и думать, поэтому решила вообще не осуждать Вирджила. Ему, как и любому живому существу, нужно было есть. И он сказал, что обычно выбирает деревья и следит за тем, чтобы их было не слишком много…
Весь лес был его кладовой, и он заботился о нем. Я не могла осуждать его. Единственное, что я могла сделать, — это правильно питаться. И я бы так и сделала.
Теперь я чувствовала себя намного сильнее, как будто вместе с физическим здоровьем оздоровился и мой разум. Я была одна в своей голове, ни один ядовитый шепот не омрачал моих мыслей, и, может быть, если бы Вирджил помог мне…
Может быть, я смогла бы выжить.
С этой обнадеживающей мыслью я добралась до места, где лежал олененок, отдавший свою жизнь за меня. Было тихо, поблизости ни души, и я опустилась на колени возле маленького, съежившегося тельца и просто смотрела, снова сталкиваясь с этим ужасом.
Почерневший мех, черный, как кора окружающих деревьев. Это было похоже на гниение или на отсутствие цвета. Когда Вергилий пожирал жизнь, он выпивал и цвет?
Надо бы спросить его.
Олененок явно был высушенным трупом, и я глубоко вздохнул, не оставив даже следа запаха.
Чистая смерть.
— Прости. — прошептала я, склонив голову. — Я бы хотела, чтобы этого не происходило.
А затем, поскольку такая жертва не могла остаться незамеченной, я опустила голову еще ниже.
— Спасибо тебе. — прошептала я. — Спасибо, что спас мне жизнь.
Несколько минут спустя я возвращалась домой, размышляя о том, что я скажу Вирджилу. Все было правильным решением, и, хотя физически я была достаточно сильна, я все равно боялась.
Он не отпускал меня, это было ясно, но он мог думать обо мне хуже, и это была ужасающая мысль. Пожалуйста, не расстраивайся. Я дошла до развилки на
