Я стала сестрой злодея (СИ) - Миллюр Анастасия
Нет, на самотек ситуацию пускать точно нельзя.
— Ридрих, в чем дело? — начала я, шагнув к нему, но тут же замерла, услышав резкое:
— Помолчи.
Так. Происходило что-то действительно интересное, если он решил вернуться к старой манере общения.
— Брат, я тебя чем-то расстроила? — мягко спросила я, не слушая его и подходя ближе.
Я почти коснулась его плеча, но он перехватил мою руку и развернулся. Он молчал, и я начала нервничать, потому что впервые за долгое время совершенно не знала, что ему сказать.
Кажется, он был раздражен. Только я никак не могла понять, что вызвало у него такие эмоции, и как его было успокоить.
Его захват на моем запястье ослаб, и он пробежался пальцами вверх по моей руке. Его прикосновение замерло на границе плотной ткани и кружев, а затем скользнули выше к ключицам.
Я стояла, не шевелясь и почти не дыша. Сердце колотилось в самом горле. А кожа горела под его пальцами. Мне было страшно сказать хоть слово. Я боялась спугнуть этот необъяснимый момент.
Мне казалось, что Ридрих вот-вот отвернется, оттолкнет, закроется, но вместо этого брат к моему безграничному удивлению положил ладони мне на плечи и, прижавшись лбом к моему лбу, шумно выдохнул и прикрыл глаза.
Я вся застыла.
И пока сердце, совершенно обалдев от такого поворота событий, плюхнулось на задницу и вытаращило глаза, разум в панике носился по черепной коробке, пытаясь придумать объяснение совершено нерациональному поведению Ридриха.
Сглотнув, я вскинула взгляд на его губы и тут же опустила глаза вниз.
— Хочу убить их всех, — низким голосом, вызвавшим у меня табун мурашек, произнес Ридрих.
Кадык на его горле дернулся, а руки заскользили вверх по моим плечам, к шее, и обхватили лицо. Большие пальцы погладили мои щеки, и меня бросило в жар. Разум упал в обморок от переизбытка нелогичных действий и попытки это все объяснить, а сердце стало обмахиваться веером.
До меня с большой задержкой доходил смысл его слов. Но я попыталась встряхнуть свой мозг и разобраться в ситуации. Потому что тут черти что творилось.
— Нельзя было позволять тебе дебютировать. Грязные желания этого отребья… Раздражают, — произнес он, шумно сглотнув. — Хочу вырвать им глаза, чтобы они на тебя не смотрели.
Так. Ребята, срочно собираемся. Сейчас вообще не время растекаться.
Он упомянул про «желания»? Неужели... Нет. Такого не может быть. Или может? В книге об этом ни разу не упоминалось, но автор мог просто посчитать незначительной подобную мелочь, однако…
Все начинало обретать смысл, если брат и правда обладал способностью ощущать тайные желания людей. Вот, почему он не любил сборища, и вот, почему хотел, чтобы мои платья были более закрытыми.
Но это…. Значило ли это, что и мои желания с самого начала он тоже видел насквозь?! Господи-ты-боже-мой…
— Это неважно, — прошептала я, решив сначала успокоить брата, до того как мой дебютный бал превратится в кровавую резню. — Неважно, как они на меня смотрят или что думают. Мне все равно на любого из них. Только твое мнение для меня имеет значение.
По его губам скользнула кривая усмешка.
— Ты слишком наивная, Азалия, — сказал он низким голосом. — Ты доверилась не тому.
Так. Мы все еще об убийстве несчастных гостей говорили? Мой потрясенный поведением Ридриха мозг несколько не поспевал за развитием разговора. А то, что мужчина находился ко мне неприлично близко, только усугубляло ситуацию.
Гребаный запах шафрана, который путал мысли!
Мужчина погладил мои щеки большими пальцами, а кончик его носа задел мой, и я вся с ног до головы покрылась мурашками. Это вообще нормальная дистанция для разговора брата и сестры? Что если кто-то увидит?
— Ты будешь в безопасности с Регори, — вдруг сказал он, и я поняла, что окончательно потеряла нить разговора.
О все боги всех миров, кто-то вообще может мне сказать, как работал мозг моего брата?!
Я понятия не имела, к чему он клонил, но решила включить свою излюбленную пластинку, которая всегда работала.
— Мне нравится его величество, но я люб… — почему-то привычные слова просто застряли в горле, и у меня просто язык не повернулся произнести свое стандартное признание. Вместо этого я сказала: — Но мне нужен только брат.
Его ладонь скользнула на мой затылок, рождая в теле необъяснимую дрожь, а затем он произнес, уговаривая то ли себя, то ли меня:
— Ты не можешь быть со мной вечно.
Да, кто тут собирается с тобой вечность торчать? Я, по-твоему, роман не читала? Знаю я про твою великую и единственную любовь и надоедать не собираюсь. Дождусь, когда отец придет, и даже след от меня простынет! Но чего началось-то? Подождать пару месяцев не можешь? Зачем пристраивать меня кому-то под бок? В сводника поиграть захотелось?
— Я знаю, Ридрих, — прошептала я. — Ты вскоре найдешь себе жену, и мы уже не сможем быть так близки, как раньше. Но я пока не хочу замуж. Мне ведь всего восемнадцать.
Он молчал, и я решила закрепить эффект.
Мои руки взметнулись к его лицу, и когда пальцы коснулись кожи, он вздрогнул. Я улыбнулась и тихо произнесла:
— Позволь мне, хорошо? Еще чуть-чуть я хочу побыть рядом с тобой.
— Тебе нужно вернуться на бал, — ответил он холодно и, убрав мои ладони от своего лица, отошел от меня на пару шагов и отвернулся.
Это значило «нет»?
В сердце поселилась необъяснимая обида. За десять лет я решила, что научилась понимать Ридриха хоть на чуточку, но сейчас поняла, что это был самообман.
И мне бы спросить у себя, почему меня так ранило то, что он подсовывал меня другому мужчине. Поинтересоваться у своего сердца, почему оно сейчас разбухло от эмоций. Но вместо этого я лишь кивнула и отступила к двери.
Это ощущалось похожим на позорный побег.
— Хорошо, Ридрих. Встретимся дома, — проговорила я тихо, а потом развернулась и быстрым шагом двинулась назад в зал.
В конце концов, у меня был дебютный бал, время веселиться!
Тут я, конечно, маханула. Ни про какое веселье и речи быть не могло. Едва люди увидели, что я вернулась меня тут же облепили со всех сторон, совая мне под нос визитки и карточки. Некоторые особенно упорные мамами даже всучали мне портреты своих ненаглядных отпрысков.
А я, мысленно благодаря своего учителя за уроки этикета, улыбалась и вежливо, но твердо пресекала их попытки обручить меня прямо на этом балу.
Лишь примерно через час я кое-как смогла выбиться из круга придворных и отойти к столу с закусками и напитками.
Мысли то и дело хотели вернуться к странной сцене с Ридрихом, но я пресекала их намерения, жестко возвращая разум к выбору аппетитного канапе или бокала игристого. И вот, когда я раздумывала над тем, попробовать мне конвертик с грибами или сыром, вдруг услышала рядом с собой мелодичный голос:
— Сейра Азалия.
Я подавила мысленный вопль. Только не опять…
Но мужественно собравшись, я изобразила на лице улыбку и повернулась к девушке, которая хотела со мной поболтать. Однако улыбка на моем лице тут же исчезла, стоило мне встретиться с карими глазами знакомой сейры.
Сейра Юлина за десять лет, в течение которых мы не виделись, заметно похорошела. Сегодня ее золотистые локоны были убраны в высокую прическу, а точеную фигурку обтягивало изумрудное платье с низким лифом, в котором соблазнительно виднелась ложбинка груди.
Именно эта девушка издевалась над Азалией, и она стала причиной того, что я перестала ходить в пансионат для аристократов и перешла на домашнее обучение. Это также помешало мне выстроить некоторые связи с аристократами моего возраста.
Юлина была довольно противной в детстве, и я сомневалась, что с того времени что-то изменилось.
— Вы что-то хотели? — спросила я довольно прохладно, отворачиваясь к закускам.
— Знаете, у нашей семьи были большие финансовые проблемы после того инцидента десять лет назад, — сказала она с явным наездом.
— Я этого не знала, — коротко отозвалась я.
