Не бесите боевых грифонов, или любовь на краю света (СИ) - Тур Тереза
– Кто бы это ни был, в средствах он более чем не стеснён. Судя по количеству яда, что он потратил на грифонов, у него плантации алконита! Растение очень капризное. Чтобы его вырастить, это столько сил и средств надо приложить, уму непостижимо.
– Уверена? – с сомнением возразил Ролан.
– Да. Концентрация ядовитого вещества слишком велика, значит, алконит не просто выращивали – его напитывали магией.
– Джоанна, – проворчал мужчина спиной открывая дверь в мою спальню. – Знаешь, у меня были совершенно иные планы на эту ночь. Из них сбылось только то, что ни ты, ни я не спали. Хочется убивать.
Он осторожно опускает меня на кровать, упирается руками в подушки, нависая всем телом. Он даже не касается меня, и хотя до этого мгновения думать о чём-то, кроме сна я, кажется, была не в состоянии, но… Кровь вскипает, хочется откинуться назад, притянуть его голову к себе, утонуть в глубине мерцающей лазури и отдаться желанию, Скалистые горы меня забери.
– Джо, – тихо произносит он.
– Джо! – раздаётся радостное.
Я понимаю, что это девчонки. Вскакиваю. Мы с Роланом стукаемся лбами со всего маху, звон стоит, будто колокол на море предвещает ураган.
Скатываемся с кровати, со стоном держась за голову, и… смеёмся, как сумасшедшие! Хвала Милосердной, Ришка, неуёмная душа, начала объявлять о своём появлении ещё в коридоре – спасла положение.
Все сюрпризы этой ночи. Страх за грифонов, которых мы чуть было не потеряли, собственные нежданно нахлынувшие чувства – всё это выплескивалось истерическим смехом до слёз, до икоты и всхлипов весьма не аристократических, и даже с монсеньора – да, да, и такое бывает – стороны. Мы не можем остановиться, хотя в спальню входят девочки и застывают, совершенно не понимая, что происходит.
– Джоанна? Все в порядке? – с сомнением в голосе произносит Уля.
Я киваю, а Ришка летит ко мне, раскрыв руки, как птичка крылья. Собираюсь её подхватить, но вспоминаю: Спасительница милосердная, на мне та же самая одежда, в которой я…
Осматривала конюшню, работала с ядом и противоядиями… И много ещё чего, включая тот интригующий момент, что я уже сутки в ней!
– Мне надо переодеться! Там же яд был, – умоляюще смотрю на Ролана, который уже подхватывает Ришку. Помочь он решил...
Я с укором смотрю на монсеньора. Он выпускает девочку.
– Вам тоже надо переодеться, – делаю страшные глаза, кивая на его одежду.
– Я прикажу подать вам завтрак, девочки, – говорит монсеньор, оборачиваясь с порога. – Уля. Уложите Джоанну спать. Она всю ночь на ногах. И тебе придётся самой присмотреть за сестрой: сейчас в форте все заняты.
– Сделаю, – серьёзно отвечает Уля.
Пока моюсь, с тоской рассматриваю любимое дорожное платье, тёмно-зелёное, с разрезами по бокам. Под него мужские штаны и сапоги. И удобно, и приличия соблюдены. У меня таких несколько, но это любимое. И что теперь делать? Попытаться привести в порядок? Выкинуть и заказать новое?
Уля действует решительно. Завтрак, травяной успокаивающий отвар. Ришка недовольно сопит, пока старшая сестра задёргивает шторы:
– Спать! – командует мой маленький генерал звонким голосом.
Послушно закрываю глаза и тут же проваливаюсь куда-то. Лечу, лечу. Лечу-у-у-у. И оказываюсь в объятиях Норфолка. Он кружит меня, нежно прижимая к себе. Касается щёк и губ поцелуями нежными, словно крылья бабочки. Сильные знакомые руки, по которым я так тосковала, только что волком не выла на луну…
– Джоанна, – шепчет он. – Любимая. Моя…
Он опускает меня на траву, а я… я смотрю в низкое серое неуютное небо и ничего не чувствую. Ни огня внутри, ни головокружения, ни возбуждения. Ничего… Просто кто-то вторгся в моё пространство, а я зачем-то ему это позволяю.
Зачем?!
Упираю руки в его плечи, стараясь прогнать наваждение прочь!
– Быстро же ты меня забыла, – зло бросает он мне в ответ.
Мы лежим рядом, не шевелясь, почти не дыша. И смотрим в небо. Одно небо на двоих – всё, что нам осталось.
– Ты любишь его? – спрашивает Норфолк беззвучно.
– Не знаю, – шепчу я, и это действительно правда.
– А он?
Молчу.
Ролан? Любит ли он меня?
Сказать: «Я схожу по тебе с ума!» – это любовь? Может быть, да. Может, нет. Любовь до того момента, как не придёт время кузену короля выбирать себе жену! Разве могу я кому-то поверить, после… После того, как ты, любимый, предал меня?
– Я тоскую, – тихо проговорил Норфолк, я вздрогнула. – Джо, я совершил ошибку.
– Возможно.
Я вскочила. Лицо мокрое от слёз, а сердце разрывается от боли.
Глава шестнадцатая
– Р-р-р? – вздохнуло чудовище.
Горы меня возьми, если в этом зверином рыке явственно не слышалось сочувствие. Искреннее, человеческое. Монстр вообще вёл себя вполне прилично, слушая мою болтовню.
Да. Я, когда варю зелье, разговариваю сама с собой. Вслух. Это, конечно, не очень хорошо. Даже для мага. Тем более, для целителя. Это плохо. Я знаю. Но, во-первых, это работает. Всегда! Положительно влияет на качество зелья, проверено. А во-вторых, что делать, если иногда страсть как хочется поговорить с умным, понимающим человеком, а его величество, к примеру, далеко или очень занят, а? Вот и я о том же.
– Понимаешь, – продолжала я грустную историю несчастной любви простой девушки к аристократу. – Продолжала бы рыдать, но… Времени не было.
За всеми сумасшедшими событиями последних дней я совершенно не успела сварить зелье противоядия, чтобы напоить сына тёти Норри. Несчастный так и продолжал обитать в подземельях форта. Ауру парня с каждым часом всё больше душила чёрная паутина – медлить нельзя.
История с Роланом, конечно, вдохновила, но не стоит забывать о том, что мальчишка не маг. Использовать магическую силу он не мог: её попросту не было. Целовать и просить вернуться? Я не его девушка. Интересно, а девушка у него есть? Даже если нет, всё равно неприлично приставать к постороннему чудовищу. И потом. Мало ли он испугается меня больше, чем я его? Я-то уже с чудовищем целовалась. Хотя… Ой, что-то не туда меня в мыслях заносит. В любом случае этот вариант категорически не подходит! Остаётся что? Правильно, сварить зелье. Этим и занимаемся, собственно.
Тихо здесь. В подземелье. Там, наверху, гудит форт, словно растревоженный улей! Гвардейцы прочёсывают город, за своих грифонов готовые порвать всех на куски. Поэтому я удрала от всей этой суеты сюда, поближе к пациенту. В проходе между камерами подвесила к потолку светляка. Он, как и магическое зрение, в последнее время стали получаться легко, даже удивительно.
То ли это результат общения с грифонами, то ли – тяжёлый вздох – с Роланом.
– Ты представь себе, – говорила я, помешивая в котелке на высокой треноге варево, время от времени принюхиваясь к ярко-изумрудному дыму. – Вот что я за дура, а? Уму непостижимо. Только отошла от одной любовной истории. Ну почти отошла. Романтика, чтоб её. Ай! Чуть не обожглась. Уффф… Да. Романтика, говорю. Чтоб её… Он герцог. Красавец. И вообще.
– Р-р-р, – задумчиво отозвалось чудовище из темноты камеры.
Должно быть, описывала я Норфолка из рук вон плохо, потому как не прониклось страшилище моей любовной историей.
– Зря смеёшься, – обиделась я. – Я же счастлива была.
Что ж такое, а? Монстр и тот глумится. Наверное, я и впрямь дурочка, каких поискать.
– Да! Была! – я посмотрела прямо в глаза, которые на секунду перестали быть мутными и больными. – А он… Любил он, понимаешь? Но что-то пошло не так.
– Р-р-р-р?
– Ну, почему-почему… Откуда я знаю, почему. Так… Так получилось.
– Р-р-р-р!
– Нахал ты. Любил, тебе говорят! Не веришь? Эх ты… Башка ты. Волосатая.
– Р-р-р-р.
– Что? Нечего безродной девчонке путаться с аристократами? Вот и я думаю, нечего.
Бурча себе под нос и помешивая зелье, незаметно для самой себя перешла на магическое зрение. Паутина, что опутывала парня, ослабла, нити из угольно-чёрных стали серыми, как пепел.
