Кристин Фихан - Темное золото
Этот чувственный шепот в ее голове словно уверял, что если она последует его совету, то все будет хорошо.
Его подбородок прикоснулся к ее макушке, слегка задержался, пока Эйдан упивался ароматом девушки, стараясь смешать их запахи. Его золотые глаза смотрели пристально, и в них сквозило чувство собственности и голода, но руки оставались добрыми и нежными.
— Пойдем со мной, Александрия. Войди в мой дом по собственной воле. Раздели со мной эти мгновения и дом. Позабудь обо всем на некоторое время, пусть это будет передышка после всех ужасов. Тебе нужен отдых и в этом нет ничего страшного.
— Представить, что все нормально?
— Если ты хочешь именно этого, то пусть будет так. — Его пальцы легко массировали шею у основания затылка, творя своего рода волшебство.
В ее жизни было слишком много бед и никакого тепла, кроме Джошуа. Эйдан был так нежен, что даже если это была самая большая иллюзия на свете, Александрия все равно приняла его заботу. На каком-то уровне подсознания она продолжала цепляться за него, полагаясь на его силу, но она отказывалась продолжать в том же духе, опасаясь за трезвость рассудка. Ей нужна была хотя бы иллюзия нормальной жизни, пусть и на короткое время.
Она сделала глубокий вдох.
— Я в порядке, правда. И собираюсь притворяться, что ты хороший человек, а не какое-то дикое животное, собирающееся меня съесть, если я не выполню твои желания.
Его губы растянулись в улыбке напротив атласной кожи ее шеи. Его дыхание оставляло тепло рядом с ее пульсом, пока его зубы мягко покусывали. Ощущение было скорее очень чувственное, чем пугающее.
— Я не знаю, откуда у тебя эта мысль, cara[3]. Возможно, от игр Томаса Ивена? Ты должна прекратить играть в них. Кажется, они плохо влияют на тебя.
— Но его работы просто гениальны. Наверное, ты тоже играл? — спросила Алекс, одновременно пробуя отойти от него. Но она оставалась все еще близко к нему, затаив дыхание, наслаждаясь ощущением его рта на своей шее и ужасаясь отклику своего тела на это.
— Я не хочу тратить свое драгоценное время на его произведения. Но ты не должна никому говорить это. Из-за этого, возможно, я могу потерять свой статус настоящего охотника на вампиров. — Его рука обвила ее талию, и он помог ей подняться вверх по узкому туннелю.
— Эйдан, ты сноб? — Дразнила она его, пробуя отвлечься от незнакомых чувств, которые вызывали его твердые мускулы, касающиеся ее тела. Он был так близко к ней, что сильные руки давали ощущение защищенности. Такого она никогда ранее не испытывала.
— Вполне возможно.
Его голос касался ее кожи, заставляя испытывать дрожь внутри.
— Ты не обулась, — подчеркнул он. — А этот этаж холодный. Ты должна была надеть комнатные тапочки, которые я приготовил для тебя. — В его голосе послышалось легкое осуждение.
Александрия быстро обернулась через плечо, блеснув своими голубыми глазами.
— Фактически, это еще одна из моих привычек, которая, без сомнения, будет раздражать тебя. И, как ты понимаешь, у меня их еще много. Мне всегда нравилось ходить босиком по дому.
Эйдан молча двигался вперед. Она не слышала даже звуков его шагов. Казалось, он двигался настолько плавно, словно не шел, а плыл.
— Итак, какие же еще у тебя есть раздражающие привычки? — спросил он.
Его голос вызывал странное ощущение, словно она тает изнутри.
— Их так много, что я даже не могу все пересчитать. Они действительно ужасные.
В ее голосе промелькнула теплая нотка. Эйдан коснулся ее сознания и понял, что она хотела услышать от него — чтобы они забыли про все и жили только сегодняшним днем. Ее естественное тепло и юмор начинали всплывать на поверхность, несмотря на все испытания. Эйдан ощутил гордость за нее. Алекс постоянно поражала его. Эта женщина была неожиданностью в его жизни. Определенно, стоило приложить все усилия и терпение для того, чтобы выиграть ее всю, без остатка, целиком. Никто никогда не дразнил его. Мэри и Стефан присутствовали в его жизни уже долгое время. Он видел их привязанность к нему, но это всегда слегка окрашивалось в отношении к тому, кем он был.
— Ты не знаешь значение слова плохо. У тебя нет никаких недостатков. Ты даже не куришь и очень редко пьешь спиртное. И перед тем, как ты обвинишь меня в чтении мыслей, позволь объяснить, что это Джошуа открыл все твои тайны. Он хотел, чтобы я узнал о твоих положительных чертах.
— Это сделал он? — Впереди была облицованная стена, и Александрия резко остановилась. Дальше пути не было, только стена из камня.
Эйдан слегка отодвинул ее, затем небрежно прикоснулся кончиками пальцев к одному из странных каменных выступов. Каменная стенка отъехала вперед, позволяя им пройти к ступеням, заканчивающимся в кухне.
Александрия закатила глаза.
— Словно в фильме. Секретные проходы и все такое прочее. Ты должен писать книги, Эйдан. Или, возможно, создавать видеоигры.
Он наклонился близко к ней, его теплое дыхание послало дрожь вниз по позвоночнику.
— У меня нет никакого воображения.
Ее пульс бился прямо у его губ. Эйдан чувствовал ее тепло, согревающее его, запах, вкус ее крови, которая так влекла, звала к себе. На одно мгновение его глаза запылали красным цветом, отражая дикий голод и потребность. Посыпались расплавленные огненные искры золотого взгляда. Его кровь кипела в предвкушении, во рту стали удлиняться клыки.
— О, действительно? А я думаю, что это твоя отвратительная привычка лгать каждый раз, когда это выгодно. Требовалось слишком много фантазии, чтобы спроектировать это место. И не говори, что это делал не ты.
Он долго молчал, это молчание далось ему с трудом. Александрия ощутила внезапную опасность, в которой она оказалась, и замерла, затаив дыхание. Ее неподвижность и запах страха убивали его. Его пальцы нежно обхватили ее хрупкое запястье.
— Извини, cara, это было слишком давно для меня. Эмоции слегка подавляют. Тебе придется простить меня, если я сделаю грубую ошибку.
Его голос обнимал ее как надежные руки, предлагая безопасную гавань. Александрия закусила свою губу так, что выступила кровь. Она надеялась, что боль разгонит иллюзию безопасности, созданную им. Она пробовала отойти подальше от него.
Эйдан отказался ее отпустить. Его пальцы не напряглись, но и не позволили ей уйти. Он нагнул свою голову к ней, золотые глаза удерживали ее синеву словно пленницу.
— Не искушай меня, Александрия. По отношению к тебе у меня маленький контроль.
Он шептал слова, обольщая бархатистым голосом, зажигая маленькое пламя у нее внутри. Его губы касались ее в самой легкой из ласк. Он буквально похитил ее дыхание, когда его язык слизал маленькую капельку крови с ее нижней губы.
