Серафим - Оливия Вильденштейн
Ашер поднял веки, и его глаза, которые не были похожи на глаза Найи, нашли мои.
– Она… – Жар пробежал по моему лицу, затем по груди. – Вот почему… – Мое горло сжалось, и мерцание звезд слилось воедино, пока Ашера не окружил ореол света. – Вот почему она знала мое имя.
Прошло несколько мучительных мгновений.
– Я боялся этого.
– Боялся, что она узнает мое имя?
– Что ее душа узнает твою.
Биение моего сердца споткнулось на середине удара.
– Разве ты не очистил ее, прежде чем поместить в новое тело?
– Да, но ваши души имели глубокую связь, такое нельзя стереть. По крайней мере, без нанесения непоправимого ущерба. – Он сказал это так обыденно, что к моему удивленному взгляду добавился широко раскрытый рот. – Вы двое были родственными душами.
– Что? Я думала… Джаред…
– Он не был ее родственной душой.
– Но…
– Такая связь подразумевает дружбу, Селеста. А Джаред… Верю, что он представлял собой нечто большее. Думаю, он был ее neshahadza – половинкой ее души.
Я все еще обдумывала тот факт, что родственные души существуют. А теперь еще и половинки душ?
– Neshahadza обладают самой глубокой и редкой связью. – Его лицо исказилось от отвращения или боли? Скорее всего, отвращения, учитывая, как плохо архангел относился к любви. – Как только их души соединяются, для них становится невозможным жить друг без друга.
Пока мы покачивались в черном океане, я почти забыла, что нахожусь в подвешенном состоянии над абсолютной пустотой. Почти забыла, что прижимаюсь к мужчине, которого так долго ненавидела. Мужчине, к которому более не испытываю ненависти. Как я могла, когда он бросил вызов небесному закону и спас достойную душу?
Две достойные души.
– Neshahadza, – прокатила я ангельское слово на языке. – У всех она есть?
– Да, но большинство людей никогда не встречают свою половинку и довольствуются одной из родственных душ.
– У нас больше одной половинки души?
– Нет.
– А ты встретил свою?
Ашер скосил на меня взгляд, который мог бы заставить меня хмыкнуть, не будь я полностью в его власти.
– Ты ведь уже не тоскуешь по Лей, верно?
Его рот скривился от отвращения.
– Конечно, нет! С чего бы тебе предполагать такие ужасные вещи?
– Ты хотел жениться на ней…
– Потому что ее душа прекрасна. Это никогда не было вопросом физического влечения.
– Она не твоя биологическая дочь, Сераф, так что технически…
– Она ребенок.
– Дети вырастают.
Он вздрогнул. То есть действительно вздрогнул.
– Может, в ней и нет моей крови, но она моя дочь во всех отношениях, которые имеют значение, и я никогда не оскверню это подобной связью. Никогда. – Он снова вздрогнул, и так сильно, что мое тело покрылось мурашками. – Пожалуйста, никогда не намекай на подобное. Это отвратительно.
– Прости, но я должна была спросить.
– И ты спросила. Теперь тема закрыта.
Я кивнула.
Он медленно взмахнул крыльями, и мы снова заскользили по сверкающей безбрежности.
– Ты воспитываешь Джареда как своего сына? – Поскольку души не имеют пола, я добавила: – Или дочь?
– В этой жизни он тоже мальчик. И нет. Я не имею к нему никакого отношения. Происхождение одного ребенка уже было достаточно сложно объяснить.
– Представляю. – Меня охватило странное желание обнять архангела, но я не хотела напугать его и рисковать падением, даже если он поклялся, что поймает меня быстрее, чем я достигну земли.
Возможно, я обниму его позже, на твердой поверхности, перед тем как мы разойдемся по разные стороны. Хотя могли ли мы разойтись? У меня оставалось еще три месяца до того, как мне закроют доступ в гильдии. Могу ли я вернуться к своей жизни и притвориться, что душа Лей не является частью этого мира?
Глава 17
– Так что случилось с Джаредом?
– Я доверил его офаниму из венской гильдии, – объяснил Ашер. – Тобиасу.
– И этот Тобиас… Он знает?
– Да.
– И ты ему доверяешь?
– Своими крыльями.
Крылья – наивысшая ценность для ангела.
– Когда-нибудь ты познакомишь детей?
– Нет, пока не изменю закон о душах нефилимов.
– Ты пытаешься добиться его изменения?
– Пока не очень активно. Как только дети докажут свою ценность, как только они оба вознесутся, я начну с этим бороться. Что касается знакомства, хотя я надеюсь, что они еще долго не встретятся, но ты уже отыскала путь к ней. Полагаю, он тоже его найдет, или она к нему, когда оба смогут свободно странствовать по миру. – Его грудь вздымалась с рваными вздохами. – И я думаю, что их души каким-то образом узнают друг друга.
– Мне кажется, ты только что заработал седые волоски, Сераф.
Он тихонько фыркнул.
– Удивлен, что у меня вообще остались волосы.
Я ослабила хватку на его шее, но не потому, что меня отпустил ужас от такой высоты, а потому, что не хотела причинить ему боль. Больше нет. Даже если он сделал это не для меня, спасение Лей казалось подарком.
– Как зовут Джареда на этот раз? Люцифер?
Веселье разгладило напряженное лицо Ашера.
– Ему бы подошло.
– И также нарисовало бы мишень на его спине. – Он уставился на темный город внизу. – Тобиас назвал его Адамом.
– Адам и Найя. Мне нравится, как звучит.
Ашер поджал губы. Очевидно, он моего мнения не разделял. Потому, что Найя теперь была его маленькой девочкой, или по той причине, что он все еще не любил… Адама?
Тогда мне кое-что пришло в голову. То, что внезапно обрело смысл.
– Мими знает. Вот почему она не назвала тебя крестцовой дыркой и не отправила куда подальше.
Ашер приподнял бровь.
– Дыркой?
– Тебе действительно нужно, чтобы я объясняла?
– Думаю, сам разберусь. – Это была улыбка? – И да. Она знает.
– А Иш Элиза?
Его голова чуть дернулась назад.
– Иш Элиза? Откуда ей знать?
Я пожала плечами.
– Найя упоминала, что вы двое близки, когда мы сидели в сундуке с игрушками и ждали, что ты нас найдешь.
– Иш Элиза работает вместе со мной. Между нами ничего нет, а если бы и было, я бы никогда ей не сказал. Ты же понимаешь, за то, что я сделал, меня могут не только понизить в должности, но и убить.
– У тебя есть крылья.
– Которые обратятся в пепел, если станет известно, что я спас душу нефилима – две души. И я подозреваю, что Семерка не остановится на моих крыльях.
– Они опалят твою кожу?
– Кожу? Нет… Сразу возьмутся за душу.
– Вы можете сжигать души?
– Огонь архангела может сжечь многое. – Между бровями Ашера залегла складка. – Я знаю, что ты меня
