Позволь чуду случиться (СИ) - Анна Агатова
Ну а я, как всегда, пошла затыкать дыры. В этот раз в прямом смысле слова.
Аккуратно, чтобы без шума, нырнула под топчан. Мешок, развернувшийся и жестоко измочаленный когтями, валялся под топчаном, и я попробовала его закрутить и впихнуть обратно, но после первых же слов по ту сторону стены замерла: то, что услышала, пригвоздило меня к месту и подняло волосы дыбом.
— Пенгуэн, — голос Жажи был строгим, как у суровой мамаши, которой надоело баловство малыша, а терпение ещё не кончилось, но уже на исходе. — Нам нужен этот кот, понимаешь? А девка не нужна. Подумай сам. У нас, наконец, дело сдвинулось с мёртвой точки. Вспомни заказ, который пришёл, едва зверь появился на этой кухне. Он нас озолотит. Я столько денег, как он появился, не видел никогда! У нас, наконец, пошли покупатели. Этот кот должен быть нашим!
Мне на мгновенье стало интересно, а что думает по этому поводу Кусимир, но отвлекаться не было ни сил, ни возможности.
— Не нужно! Ничего не нужно! Выгони её! — истерично взвизгивал малыш.
— Пенгуэн, пусть она выступит как найа, и мы её продадим в весёлый дом. За неё много не дадут, уж больно она тощая. Но заберут, точно заберут. Лицо у неё свежее, не потасканная, принарядилась вон, — на последних словах я почувствовала во рту горечь, а когда услышала ехидный смешок, стала соображать, что могут значить слова «весёлый дом». Не то, что не поняла. Поняла. Поняла, но не могла поверить! — Да и после боёв на неё кто-нибудь положит глаз, может, и так продадим. Но в весёлый дом лучше. Пусть других развлекает, если я ей не подхожу.
И столько злобы прозвучало, столько злорадства, что я просто задохнулась. Какая же он дрянь!
— Нет, Ленарди, не надо! — горячо упрашивал малыш. — Я прошу, магией своей заклинаю! Выгони! Одни неприятности от неё. А вдруг сдаст? Вдруг про бои разболтает?
Место строгой мамочки занял добрый братик:
— Ну что ты так трясёшься? Кому она что разболтает? Соседке за забором? Да она двух слов сказать не может! Ты подумай — золото заберём себе, а кот-ангела привяжем к лавке. Заживём тогда!
Я уже забыла про мешок и про дыру, и про то, что меня могут услышать. Скорее ползла обратно, огорошенная услышанным. Они меня хотят продать… в бордель? Хотят забрать мои драгоценности и Кусимира?!
— Этот зверь чуть лицо тебе не располосовал, — безнадёжно, совсем тихо проговорил Пенгуэн. — Да и Цайя не согласится. Ты видел, какая она вчера пришла?
— Согласится, никуда не денется, — проговорил Жажа отрывисто, зло.
А мне стало хуже слышно, что он там рассказывал и как убеждал своего низкорослого приятеля. Я выбралась, наконец, из узкого пространства и теперь ловила обрывки мыслей, что прыгали и вертелись в голове, как взбесившаяся разноцветная мозаика.
То есть меня прятали не потому, что мне что-то грозит как иномирной пришелице? И терпели меня в доме не из человеколюбия? Получается, все эти прятки от посетителей и соседки, запреты на выход из дому ради того, чтобы отобрать мои не бог весть какие украшения? Чепуха какая-то. Из-за Кусимира, его ангельских крыльев?
В памяти выскочило: вот я спрыгиваю из корзины шара, вот махнула рукой на безымянного ещё парня с лошадиным лицом, вот открываю рюкзак. И потрясение моё, и его тоже, когда котик выпорхнул и полетел. Да, именно после этого Жажа больно ухватил меня за локоть побежал, волоча меня за собой.
То есть Ленарди уже тогда понял, что он такое, мой мерзкий питомец?
Меня терпели из-за кота… Потрясающе! Поэтому же так старательно не учили меня языку и не докармливали, не покупали одежду — «скрипач не нужен». То есть это я была не нужна. Нужен был Кусимир.
Я глянула на котика, который свернулся калачиком на кушетке и посматривал на меня из-под прикрытых век. А ещё заметила свои руки. И ещё — что живут они какой-то совершенно отдельной от меня жизнью: пока раздумывала, они уже вытащили мой нехитрый скарб и забросили его в новый саквояж, а теперь принялись за домашнюю одежду, убогую, самодельную, — смяли её в комок и бросили в угол и стали натягивать джинсы.
Всё верно, пока сознание в ступоре анализировало, подсознание двигало руками и ногами — бежать! Бежать отсюда как можно скорее! Переобуться, поверх штанов натянуть платье, проверить золото и телефон, Кусимира — в рюкзак. Он, на удивление, будто чувствовал что нам грозит опасность и даже не попытался вредничать или орать.
Жажа и Пенгуэн вышли из кухни, и я замерла у двери, сдерживая дыхание.
— Она не поверит тебе! — плачущим голосом говорил малыш.
— Мне не поверит, поверит Гилерму.
— Ленарди, она его боится после всего, что произошло!
Я могла видеть этих двоих в узенькую щель между неплотно прикрытой дверью и дверным косяком. Они разговаривали возле чёрного хода.
— Она к нему лучше относится, чем к Ленарди, — сказал Жажа решительно, быстрым движением схватил себя за плечи и с усилием надел капюшон. Только никакого капюшона у него в руках не было! А на его лицо быстро наползла, будто упала, маска… Гилерма! И медленно оплыла вниз, волной изменяя фигуру на более низкую, сутулую и широкую. На фигуру Гилерма…
Я забыла как дышать.
Что?!
А Жажа, как две капли воды похожий на Гилерма, похлопал себя по карманам и сказал голосом же Гилерма:
— Так, где перчатки? Опять забыл, что ли?
Я беззвучно разевала рот, и если бы кто-то из этих двоих сейчас повернулся к моей двери, то заметил меня подглядывающую, вытаращившую на них глаза, потрясённую и абсолютно не вменяемую — узкая щель превратилась во вполне широкую.
Но они не обернулись. Пенгуэн проскочил мимо в лавку (там звякнул колокольчик), а Жажа натянул перчатки и открыл боковую дверь, чтобы найти меня в огороде.
Картинки из книжки со страшными сказками встали в памяти. Схема: человек тем самым движением, что я увидела сейчас, одевает личину — другую внешность. Ниже — краткая подпись: «Нераскрытый маг в детстве живёт в плохой среде и, защищаясь, может переродиться в выворотня. Но, спасая жизнь магу, это свойство лишает его магии, меняет его характер, делает опасным для других. Поэтому все выворотни должны проходить проверки». Во избежание, так сказать. А ниже — ещё одна картинка: взбешённый преображённый выворотень, с лицом, перекошенным
