Сбежавшая принцесса (от) для дракона (СИ) - Алисия Перл
— Очень интересно, почему ты про это в курсе, а я — нет? — нахмурился император.
— Во-первых, дорогой супруг, это читалось между строк в вашей беседе. Во-вторых, ваше величество запамятовал, что до замужества я была дипломированным менталистом-психологом, — напомнила мама.
Она прекрасно знала, что благодаря увлечению модой выглядела в глазах окружающих легкомысленной и весьма недалёкой особой. И это всеобщее заблуждение она старательно поддерживала. Разве можно заподозрить тёмную лошадку в улыбчивой милой моднице в красивом платьишке с идеальным макияжем и причёской? Наблюдательность, дар менталиста и прекрасное образование вкупе с легкомысленным образом делали Рене Голденберг сильным и опасным противником.
— В третьих, от Лилит — королевы демонов, нам стало известно, что в императорском замке драконов целое крыло перестраивается под детские комнаты. Ремонтом и перепланировкой занимается её дочь — Белладонна. Она несколько лет отказывалась брать этот заказ, ввиду высокой загруженности своей бригады, и только недавно согласилась, — привела контрольный аргумент императрица. — А учитывая, что Шарлотта не может больше иметь детей… — Рене вздохнула и после паузы продолжила: — Значит, у Бертольда большие надежды на Абеларда и Александру. И я боюсь, что нашу девочку будут принуждать подарить нашим мирам внуков как можно скорее. Не то чтобы я не хотела внуков. Напротив, я очень жду того дня, когда, наконец, стану бабушкой. Но Александра сама ещё ребёнок! Вспомни, сколько времени она проводит за своими играми в сети! Да она поесть порой забывает, когда у неё очередной рейд!
— Дорогая, думаю, наша девочка сможет решить этот вопрос со своим будущим мужем самостоятельно. И они сделают всё правильно! — император прижал супругу к своей груди и ласково погладил по золотистым идеально уложенным локонам.
— О-очень сомневаюсь, что наша девочка нас простит за то, что всё время держали это в тайне.
— У нас не было другого выбора.
Императрица отстранилась от супруга и подошла вплотную к гобелену с картой Семи миров, за которым в этот момент я пыталась совладать с бешено колотящимся в груди сердцем, и старалась практически не дышать, чтоб не выдать себя.
— Ты же понимаешь, что нам придётся отпустить её в абсолютно чужой для неё мир? С чужими законами, традициями, жителями, привычками, — мама положила одну руку на часть гобелена, где изображён был Первый мир.
Она стояла настолько близко, что я еле сдержала порыв втянуть носом запах её духов. Уж очень его любила с детства. Даже несколько пузырьков умыкнула, чтоб брызгать на подушки и засыпать каждую ночь с ощущением присутствия мамы рядом.
— Наша дочь прекрасно обучена придворному этикету всех миров. Не зря же мы приглашали по обмену для её индивидуального обучения лучших учителей. И они отмечали её великолепные результаты, — попытался возразить супруге император.
Контрольное слово здесь «попытался», так как мама резко развернулась и посмотрела прямо в глаза дражайшему супругу.
— Она! Хотела! Учиться! Не этикету! — жёстко отчеканила каждое слово.
Императрица старалась сдерживаться, по крайней мере её лицо практически не изменилось, но вот глаза! В глазах заплясали гневные огоньки. А уж в гневе эта милая модница вызывала неконтролируемый ужас даже у своего коронованного супруга. С минуту она буравила мужа огненным взглядом, а затем снова подошла к стене с гобеленом.
Но в этот раз она сделала шаг в сторону и сняла со стены небольшую картину в тонкой резной рамке. На ней была изображена златокудрая пятилетняя девочка, верхом на своём отце. Мало кто мог бы признать в стоящем на четвереньках смеющемся мужчине сурового императора Первого мира. В руках девочка держала игрушечный меч, а глаза её сияли от счастья. Много лет назад мама сделала фотографию, с которой затем и заказала эту картину одному талантливому художнику.
— Она всегда хотела стать боевым магом. Ты запретил ей поступать в Академию под надуманным предлогом. Интересно, простит она тебя, если узнает, что наследники других правящих семей прекрасно учатся в нашей Столичной межграничной академии, а ей — собственной дочери — ты не дал разрешения поступить?
— Учёба в Академии для принцессы сопряжена с рисками. Сама знаешь, там слишком много довольно привлекательных и любвеобильных парней. Я не мог допустить, чтоб она случайно поддалась чувствам и натворила глупостей. Мы бы потом перед драконами не отбрехались, случись что! — прорычал император. — Безопаснее было огородить её от подобных рисков.
— Ваше величество, вы сейчас серьёзно?
Всегда, когда императрица обращалась к супругу подобным образом, с издёвкой подчёркивая статус супруга, император кривился, как от зубной боли. Да, мама знала больные точки, на которые можно было надавить.
— Вы считаетесвою, — она намеренно подчеркнула это слово, — дочь настолько легкомысленной, что не доверяете ей в вопросах общения с молодыми людьми?
— Я доверяю Александре, — тяжело выдохнул император, а затем сжал кулаки и процедил сквозь зубы: — Я не доверяю этим молодым с-с…студентам!
На какое-то время он замолчал, собираясь с силами.
— Алекс должна выполнить свой долг. Ради наших миров, ради их жителей.
— Долг, который ей навязали ещё до рождения! Жертвовать своим ребёнком — неправильно, — теперь уже тяжело вздохнула императрица. — Даже во благо всех миров.
— Она — принцесса. И должна в первую очередь думать о своих подданных. Без армии драконов, мы не отобьём следующее нападение тёмных.
— Я знаю, — тихий голос императрицы был наполнен сожалением.
Она вернула картину на место и подошла к массивному рабочему столу. Император спокойно наблюдал, как супруга взяла в руки пожелтевший от времени свиток и развернула его.
Договор Рене знала наизусть. Он был составлен на совесть. Тем не менее, беря в руки клятый документ, она всякий раз, вновь и вновь вглядываясь в каждую буковку, не теряла надежды отыскать лазейку, позволяющую разорвать его. В очередной раз не найдя никаких зацепок, она с раздражением швырнула свиток на стол.
— Аккуратнее дорогая. Наша копия договора с драконами в единственном не копируемом экземпляре, — напомнил император.
В дверь кабинета негромко постучали. Слуга передал императорской чете, что ужин уже накрыт, а высоких гостей проводили в столовую.
Первым вышел император, а императрица ещё раз подошла к своей любимой картине на стене. В тоненькую щель между стеной и гобеленом, я увидела лёгкое движение руки императрицы, словно она поглаживала золотые кудри малышки с картины.
— Прости нас, доченька. Если бы я могла, я бы ни за что не допустила подписания этого проклятого договора, — прошептала
