Проблема для некроманта - Наталья Шнейдер
Кто-то за пределами поля зрения удивленно охнул, будто происходило что-то из ряда вон.
– Перед лицом Предвечной матери, сущей вовеки, и собравшихся здесь людей, – громко и отчетливо произнес профессор. – Я, Винсент Оркан, беру себе в жены эту женщину, Ингу…
Что??? Он рехнулся? Или я брежу? Я так оторопела, что не нашла сил выдернуть свои ладони из его рук, так и стояла, вытаращив глаза и разинув рот. Вокруг изумленно загалдели, и Винсент повысил голос, перекрывая гул:
– …которую вижу перед собой. Я подтверждаю, что намерение мое добровольно и твердо. Я подтверждаю, что не давал подобных обещаний никому.
Ректор взвизгнула:
– Остановите это, ведьма его…
– Тихо! – перебили ее, и я удивилась, узнав седовласого, из голоса которого исчезло старческое дребезжание: – Мальчик знает, что делает. И если кто-то из вас еще хоть пикнет…
Странно, но затихли все, даже инквизитор. Или это я перестала что-либо слышать за гулом крови в ушах. Что Винсент творит? Они же в самом деле решат, что я – ведьма, которая подчинила его разум!
– Инга, согласна ли ты? – закончил он.
Глава 16
Колени подгибались, сердце колотилось в горле, мешая говорить. Как мне поступить? Старик, похоже, понял, что происходит. Поверить ему? Поверить, будто Винсент знает, что делает?
– Да, – выдавила я.
Что я творю? Я же его совсем не знаю! «Замуж» – это же не просто жить и спать вместе, это же серьезно!
Винсент молчал, как будто ждал еще чего-то.
– Что мне делать? – спросила я одними губами. Очень хотелось выдернуть руки и рвануть прочь. Но, кажется, бежать уже поздно. Да и не могла я так обойтись с ним. Что бы он там ни задумал, подобного он точно не заслужил.
– Повторяй, – так же, одними губами, ответил Винсент, и я, точно завороженная, повторила:
– Перед лицом Предвечной матери, сущей вовеки, и собравшихся здесь людей, я, Инга, беру себе в мужья этого мужчину, Винсента Оркана, которого вижу перед собой.
Нет, я сошла с ума. Определенно. Никого я перед собой на самом деле не вижу, этакое только в бреду может примерещиться. В мужья? Этого – в мужья? Я же не золушка, прекрасно понимаю, что я ему не пара!
– Я подтверждаю, что намерение мое добровольно и твердо. Я подтверждаю, что не давала подобных обещаний никому.
– Отныне ты – моя жена, – сказал Винсент и улыбнулся. Как будто в самом деле был рад.
– Отныне ты – мой муж, – послушно повторила я и замолчала, растерянная, оглушенная.
– Серьги я подарю тебе завтра, как и полагается, – сказал Винсент.
Серьги? Это вместо кольца, что ли?
– Расходимся, – хохотнул седовласый, – А то у молодоженов до серег дело не дойдет.
Винсент хмыкнул.
– То же правило, по которому студенты подсудны только совету университета, распространяется и на семьи преподавателей, – пояснил он так спокойно, словно мы по-прежнему болтали за чаем. – Чтобы нельзя было надавить через них.
Я, наконец, поняла в чем дело, и грудь затопила такая горячая волна благодарности, что я на миг разучилась дышать.
– Спасибо, – прошептала я.
Винсент улыбнулся и легонько сжал мою руку. Добавил:
– И, конечно, я займусь развитием твоего дара. Классического университетского образования не получится, – он бросил нечитаемый взгляд на ректора, – но в практике недостатка не будет.
Значит, и не запечатают. Неужели чудеса все-таки случаются?
– Профессора пинком под зад не выставишь, – вмешался старик. – Уволить его может только ученый совет…
– При условии, что профессор может исполнять свои обязанности, – перебил инквизитор, о котором я умудрилась забыть, ошеломленная происходящим. В его голосе зазвучало откровенное торжество. – И очевидно, что человек, одурманенный ведьмой, их исполнять не может.
– Разумеется, – светским тоном заметил Винсент. – Насколько я помню, считается, что разум таких несчастных поврежден необратимо и все, что остается – дать им смерть быструю и милосердную.
Я вцепилась в его руку, окончательно перестав что-либо понимать, чувствуя себя, как младенец допотопных времен, которого макают то в холодную, то в горячую воду. Да что ж это такое? Только я поверю, что спасена, и снова… Не может же быть, чтобы Винсент сам, собственными руками… то есть словами подписал себе смертный приговор? Он же не дурак!
– Именно так, – подтвердил инквизитор.
Ректор охнула. Вокруг снова загудели.
– Значит, мне остается лишь доказать, что моя воля свободна от постороннего влияния, – Винсент пожал плечами. – Элементарно.
– Но она не свободна от постороннего влияния! Это же очевидно!
– «Очевидно» – не доказательство. Лично мне, например, очевидно, что кое-кто в погоне за ведьмами лишился и без того небольшого разума, но, боюсь, великому инквизитору, чтобы принять меры, не хватит моего «очевидно».
Клаус побагровел, Винсент меж тем продолжал тем же небрежным тоном:
– Доказательства я готов явить сейчас всем желающим, жена мне поможет.
Жена? До меня не сразу дошло, что это про меня. Но как я могу в этом помочь?
– Ах, да, – «спохватился» профессор. – Не все же знают.
Его тон стал суше, снова живо напомнив мне наш мед. Почему-то в этот раз в памяти всплыла преподавательница анатомии. «Стыдно, доктора! Стыдно не знать печень в лицо!» Я кое-как удержала нервный смех. Если не уберусь отсюда в ближайшее время, дело кончится полномасштабной истерикой. Я заставила себя вслушаться в слова Винсента.
– Немного теории для тех, кто прогуливал лекции по общим основам магии.
Снова раздались смешки. Я огляделась. Люди окружали нас плотным кольцом, так что и не разглядеть толком, сколько их тут всего собралось. Лица, зрелые и юные вперемешку – похоже, преподаватели позвали на помощь и старшекурсников. Да, пожалуй, кому-то и в самом деле понадобится лекция. Мне – так определенно.
– Как я недавно говорил, дар может отчасти перекликаться с другим. Некромант не в силах подчинить разум другого человека, но он может обнаружить воздействие ментальной магии. Или ее следы.
Винсент на миг помрачнел, и мне показалось, будто я понимаю, о чем он думает. Если бы вместо того, чтобы поднимать и расспрашивать тело, он сразу попытался поискать следы чужого влияния… Хотя нет, ловушка все равно бы сработала. И погибли бы мы оба, потому что я не смогла бы разорвать его заклинание.
– Думаешь, справится девочка? – поинтересовался седой.
– Инга быстро учится…
