Звезда негодяя - Лариса Петровичева
Шеф Брауни был прав: о сплетнях и гадостях думают только бабы. Мужчины делают дело.
– Я уже начал подбирать новый дом, – сообщил Коннор и с удовольствием отметил, что лицо Эммы едва заметно дрогнуло. Официант принес большое блюдо с шампурами за соседний стол, и упитанная юная леди взялась за мясо с энергией полка солдат. Рыжая ела аккуратно, словно хотела показать, что у нее есть аппетит совсем иного рода; Коннор подмигнул ей, и девица опустила глаза к тарелке: «Ах, что вы! Я не такая!»
Такая. Вы все такие.
– И где же? В Дартмуне, Сентвилле или в Тиарнаке? – полюбопытствовала Эмма. Коннор пожал плечами.
– Пока мне понравился особняк в Дартмуне, по рассказам агента, конечно, – ответил Коннор. – Составь мне компанию? Хочу увидеть своими глазами.
Он думал, что Эмма откажется, но она лишь кивнула.
– Хорошо! Доделаю украшения для волос, и можем посмотреть дом.
За столиком справа разместился еще один гость. Сегодня Тавиэль выглядел больным, от давешней холеной лености не осталось и следа. Коннор дернул носом: а, милорд, я слышу, вы уже посинели. Эмма посмотрела в сторону эльфа, и Коннор мрачно отметил, что она смотрит с искренним сочувствием и теплом.
– Бедный, – вздохнула она. – Пережить такое…
Коннор подумал, что случись с ним то же, что и с Тавиэлем, не дай Бог, – он бы повесился. Точно. Просто не смог бы жить дальше.
– Ты, я вижу, его жалеешь? – насмешливо осведомился он. Эмма одарила его непонимающим взглядом и ответила:
– Конечно! Как и всякого, кого пытали и мучили! А ты нет?
Официант понесся к эльфу с шашлыком и овощами, но тот негромко затребовал полштоф хлебного вина и не стал превращать закуску в еду. Видно, Тавиэля подкосило то, что его грязная тайна открылась.
– Сказал бы я, во-первых, не лезь к тем, кто может стереть тебя в порошок, – сказал Коннор. – А во-вторых, не жалуйся, если все-таки полез. Сам виноват.
Он сделал глоток из бокала – вино показалось изумительно кислым. Эмма посмотрела с определенной долей неприязни.
– Это отвратительно, – припечатала она. Тавиэль с навыками и умениями знатного выпивохи осушил стакан, поймал взгляд Эммы и, поклонившись, стал старательно рассматривать мясо на тарелке.
– А что такого? – развел руками Коннор. – Не я причинил ему эти ужасные страдания.
На щеках Эммы расцвели пятна румянца. «Она жалеет бедолагу, или тут кроется нечто большее?» – подумал Коннор, ощутив укол ревности. Он так и спросил:
– Мне стоит начинать ревновать? Предупреждаю: я в гневе неприятен.
Вилка Эммы выпала из руки и звякнула об стол. Рыжая и ее жирная подружка смотрели на Коннора с искренним интересом: всем ведь любопытно увидеть, как зарождается скандал. Берта Валентайн заливалась хохотом на краю памяти Коннора и кричала: «Давай! Давай, устрой ей! Пусть помнит, кто тут хозяин – или сдохнет с ребрами наружу!»
У Коннора зазудело в голове. Тавиэль успел заняться уже вторым полштофом, и Коннор невольно ему позавидовал.
– Определись, чего ты хочешь, – холодно ответила Эмма. – Я работаю твоим лекарством и не отказываюсь от работы. А быть твоей возлюбленной – ну раз уж ты упомянул ревность – я не обещала. Так что ревность неуместна, Коннор.
Коннор вздохнул. Она во всем была права – только почему от этой правоты такое чувство, будто в душу наплевали, как давеча сказал шеф Брауни? Почему она который день не на месте, эта душа?
– Тебя, – признался Коннор. – Я хочу тебя, и чтобы ты не смотрела на меня так, Эмма.
Обжигающий девичий взгляд смягчился. Рыжая, в которой растворились черты Берты Валентайн, разочарованно отвернулась. Скандала не будет.
– «Так» это как? – спросила Эмма и снова взялась за вилку. Коннор угрюмо постучал пальцами по столу.
– Словно ты презираешь меня. А я не сделал ничего, достойного презрения.
Эмма кивнула, и ее губы дрогнули в улыбке.
– Тут недалеко озеро, – вдруг сказала она. – Пойдем погуляем?
***
С эльфом все же пришлось пересечься и раскланяться.
– Ты, кажется, задержался в Дартмуне? – дружеским тоном осведомилась Эмма. Тавиэль кивнул.
– Хочу открыть здесь маленький филиал, – ответил он. – Девицы в Дартмуне тоже выходят замуж.
Рыжая и толстушка услышали от своего стола заветное слово и среагировали, как собаки на охоте: вздрогнули и развернулись в сторону говорящих.
– Отличная мысль! – с улыбкой одобрила Эмма. – У меня есть несколько вещиц, чтобы сразу оформить витрину, я их принесу тебе бесплатно.
Коннор мрачно посмотрел на нее, но она не обратила внимания на его взгляд. «Я так бешусь – а я бешусь! – потому, что она позволяет себе то же, что и я, – подумал он. – Я смотрю на здешних племенных телок, и она своего не упускает. Какого дьявола?»
Он торопливо напомнил себе, что, отдав по дарственной поместье, получил тело Эммы, а вовсе не ее душу. О душах и чувствах женщин Коннор почти никогда не думал, его интересовали более приземленные вещи, но теперь он признал, что ему хотелось именно души.
Почему бы и нет, в конце концов? Он ведь спас Эмму от драконихи, утратив, между прочим, магию – и мог бы остаться бесполезным калекой, не найди доктор Маквей способ исцеления.
Ему остро захотелось как-то ее поддеть. Зацепить поглубже.
Какое-то время эльф шел по дорожке рядом с ними, ведя исключительно светскую беседу с Эммой, не забывая, впрочем, весьма выразительно посматривать в ее сторону, а потом раскланялся и пошел в сторону поселка. Дальше они побрели вдвоем. Осень подступила как-то вдруг: несколько дней назад было тепло и солнечно, а сегодня по листве разбрызгались мазки золотой краски, ветер сделался холодным, и тучи постепенно заволакивали небо. Вечером начнется дождь, и все погрузится в серое марево.
– Он тебе нравится, – сказал Коннор. Дикая яблоня, усеянная глянцевыми темно-красными плодами, свешивала ветки к тропинке, словно приглашала угоститься; Коннор машинально сорвал яблоко, покатал в ладонях и вгрызся в кисло-сладкую мякоть.
– Кто, Тавиэль? – рассмеялась Эмма. – Нет, я раньше относилась к нему просто по-дружески, а теперь жалею. Кстати, за озером кончаются земли Дартмуна, мне надо быть осторожнее. Дорожу своей рукой, видишь ли.
Коннор не сразу понял, о чем она, а потом
