Консультант ll (СИ) - Вальман Анна

«Марина Решетова, консультант по спорам с вампирами» — уже рисовало визитку мое неуемное воображение. Но здравый смысл жестоко отдергивал вниз оторвавшиеся от земли ноги: мне предстояло еще несколько месяцев работы, в течение которых нужно было скрупулезно продумать свой будущий образ жизни. И главное — самозащиту. Не хотелось бы скоропостижно умереть при первом же спорном деле. Придется договориться с кем-нибудь могущественным в вампирской среде о протекции моего нового предприятия. Возможно, даже воспользоваться пятым правилом Гару в обмен на… свою кровь? И все это время хранить невинность? Глупая затея, обреченная на провал. Высококачественная пища — не единственное мое преимущество. Я дипломат. Значит буду доходчиво объяснять, что иметь посредника в юридических вопросах, выгодно обеим сторонам. Но сначала необходимо закончить начатое.

Попутно я еще раз изучила налоговую книгу, чтобы убедиться, что в ней нет криминала и статей расходов «на шлюх».

К своему отчету о политическом устройстве мира вампиров я приложила список законов Гару, который продиктовал мне мейстер, и свое личное мнение о том, что, соединив две правовые системы вместе, мы можем добавить к ним законы о запрете на публичное питание для вампиров и требование любым способом зафиксированного согласия на кровный обмен для людей.

Идея создать сеть питания для вампиров через тот же банк крови или эскорт-агентства стало бы решением гастрономической проблемы.

Предложение об открытии резерваций я приберегла на потом. Вскрыть факт должностных нарушений при строительстве стен в комитете сейчас — это нажить себе дополнительных врагов. Но можно указать на необходимость открытия границ в тех странах, где вампиры составляли большой процент высокоинтеллектуальных специалистов среди малограмотного населения. Организация объединенных наций с удовольствием переложила бы часть проблем медицинского и продовольственного характера на тех, кому не нужны прививка от малярии и свежая пища. Они ведь тратят миллионы ежедневно на социальные программы, бюджет которых можно расходовать эффективнее, объединив усилия обоих видов.

Несколько раз отрепетировав свое выступление перед зеркалом уже в наступающих сумерках, я с непонятным волнением отправилась в ванную и спать. Сон долго не шел, и глаза-предатели все смотрели в потолок, не закрываясь. Я снова посмотрела на безмолвный телефон. Даже дневной разговор с мамой не придал мне спокойствия с самой собой. Полистав ленту новостей, я вышла в режим «инкогнито» мобильного браузера и набрала в поисковой строке по-заговорщицки потемневшего окошка: «секс с вампиром».

Среди результатов отобразились видео и картинки довольно откровенного содержания, но все это были люди, старательно изображавшие вампирское поведение, иногда даже настолько киношно и отвратительно, что убивали всякое возбуждение. Немного пролистав, взглядом зацепилась за одну фотографию, снятую будто из укрытия, из-под мелких листьев какого-то пышного растения. На снимке, не глядя в кадр, расстегивал брюки по пояс обнаженный парень с темно-русыми волосами. Черты лица терялись в заслонявшей обзор листве, и лишь обрисованная светом лампы бледная мускулатура на плечах и напряженных руках была четко видна в объективе. Казалось, вампир застыл в невинном, по сути, движении, роняя расстегнутые брюки на пол, но сознание рисовало совсем другую картину, и рука сама потянулась к белью, утолить желание. Несмелые поглаживания стали грубее, а лицо Олава, возникшее в моем воображении, вырвало сдержанный стон из увлажнившегося рта, и я достигла пика в считанные секунды. Погрузившись в стыдливые воспоминания о недолгих минутах наедине с хмурым помощником мейстера, я провалилась в долгожданный сон.

На следующий день мое выступление в малом зале с докладом о проделанной работе собрало на удивление много зрителей. За редкими, но ставшими уже привычными, медицинскими масками, я узнала несколько человек из других отделов, хотя основную часть слушателей видела впервые. Как оказалось, я стала знаменитостью на следующий же день после аварии, и в комитет даже поступило несколько предложений от журналистов посвятить мне статью или ответить на несколько вопросов.

Скупые вопросы начальства и поджатые губы Анны, свидетельствовали о том, что она ожидала менее революционного подхода. Но публика отреагировала на мой отчет о поездке с неожиданным воодушевлением, и я даже поймала несколько подбадривающих улыбок.

Когда шумиха и обсуждение доклада улеглись, мне удалось вырваться на шестой этаж в кабинет начальника по новому налогообложению. Замученная кофейными напитками и сигаретами женщина с проседью в идеально затянутых в пучок волосах сначала хотела с порога развернуть меня восвояси, но увидев большую папку в моих руках замешкалась, и мне удалось объяснить ей происхождение налоговой книги резервации Красная гора. После сожалений о смерти ее коллеги, я замолвила несколько слов о бывшем мейстере и его желании сотрудничать и работать на благо обеих сторон, чему, похоже, она была очень рада, и мы душевно распрощались.

Я так никому и ничего не рассказала о деньгах в конверте, потому что не могла объяснить их источник — а также пропажу тысячи, которая ушла на такси, — и не хотела, чтобы это восприняли как взятку. Поэтому просто отнесла конверт в приют для кошек на соседней улице и положила в коробку для пожертвований. Мысль о доме для пушистых беспризорников окончательно помогла мне почувствовать себя героем, пережившим путешествие в мир богов и обратно.

Моя одиссея закончилась.

Прошла неделя, которая дала мне время смириться с возвращением на прежнюю должность, немного набрать вес и залечить свои раны. Вспомнив рекомендации врача, я купила в аптеке железо и принимала по полтаблетки каждый день, хотя в этом уже не было необходимости, а лишь слабое напоминание о Жане и его собственнической заботе.

Я перестала каждые пять минут смотреть новости и проверять телефон. Все реже по телевизору говорили о загадочной болезни, названной «инфирма», которая исчезла так же внезапно, как появилась.

Работа в комитете вошла в свое привычное русло, за тем исключением, что я стала ощущать на себе взгляды коллег, незнакомых посетителей в фойе и внимание начальства. Меня несколько раз пригласили в кабинет вышестоящего руководства на восемнадцатом с уточнениями по докладу и включили в рабочую группу, отвечавшую за проект нового закона.

С удовольствием отмечая румянец на щеках в зеркале служебной уборной, я снова становилась консультантом, а не едой, и лишь один случай выбил меня из колеи. Однажды вернувшись с обеда на рабочее место, я обнаружила на клавиатуре то, что казалось потерянным безвозвратно. Оглядев зал и коридор, не увидела ничего необычного, люди сосредоточенно работали за мониторами или листали документацию, а офис-менеджер что-то диктовала по телефону, сверяясь со списком в руках. Я вернулась к столу и, протянув дрожащую руку, взяла с клавиатуры шило, выструганное Жаном из оленьих рогов.

В голове пронеслись картинки того, как я иду по длинному полутемному коридору лаборатории, сжимая его. Как прижимаю руку с оленьим шипом к стеклу. В какой момент я потеряла его из виду? В соседней комнате у вентиляционного люка. Я отложила его в сторону, чтобы приставить стол к стене, затем вошел Мэхмет, и я забыла его на краю нержавеющего стеллажа. Но как шип попал сюда?

Еще раз оглядевшись, я сунула свою находку в карман единственных оставшихся приличных брюк, как раз вовремя, потому что ко мне уже направлялась Анна со списком ежедневных правок.

Улучив минутку в тот же день, я спустилась на лифте на второй этаж и, сделав лицо кирпичом прошмыгнула на лестницу. Миновав несколько пролетов, я оказалась у наглухо закрытой двери в лабораторию. Не знаю, чего я ждала. Но стоять здесь было бесполезно. Немного обождав, я вернулась на лестницу и к лифту. Замерев над кнопками, уже собираясь нажать на «семнадцатый», зачем-то выбрала «сорок семь». Мне хотелось убедиться, что лаборатория мертва, как и ее разработки, а офис Игоря Хареля находился именно там.