Хозяйка волшебной лозы - Елизавета Владимировна Соболянская
Но герцог отчего-то решил, что синьорина захотела большего. Он выпрямился – хотя и так держал осанку всегда, и отчеканил ледяным тоном:
– Я королевский инспектор, прибывший в шато по распоряжению ее величества. Я никогда не женюсь без воли короля. Эта ночь была ошибкой. Праздник молодого вина замутил мне голову. Прошу прощения, синьорина, это больше не повторится!
Кати побледнела. Отступила, пропуская ди Новайо к двери, а потом с требовавшей выхода желчью сказала ему в спину:
– Раз эта ночь была ошибкой, значит, и ваши признания в любви были ложью, синьор? Что ж, теперь я запомню, что нельзя верить мужчинам с фамилией ди Новайо…
Алистер вспыхнул гневом – как она смеет? Но… молча вышел из комнаты, не закрыв за собой дверь. Поэтому услышал твердые шлепки босых ног по деревянному полу – Катарина подошла к двери и заперла ее. Щелчок засова прозвучал как выстрел.
Глава 23
Я смотрела в окно, как грузят бочки на телегу. Как дядюшка Одэлис делает замечания своим людям. А герцог ди Новайо стоит рядом с непроницаемым лицом.
Слёзы, сдерживаемые из последних сил, потекли по щекам.
Я вспомнила, как вспыхнула ночью от поцелуя герцога, и зарыдала. Что нашло на меня тогда? Что заставило с безумной страстью отдаваться почти незнакомому мужчине? Алистер ди Новайо и есть незнакомец.
Как он отчитал меня перед уходом. Словно какую-нибудь доступную девку.
А что я хотела? Ведь и вела себя как доступная девка. Благородные синьорины в этом мире не позволяют страсти взять над ними верх. Благородные синьорины позволяют мужчинам ухаживать за ними, завоёвывать их внимание.
А я… Я просто идиотка, которой попользовались одну ночь и выбросили за ненадобностью.
Я не была нужна ни мужу в родном мире, ни герцогу в этом. Я никому не нужна. Так и останусь навсегда одинокой и несчастной. Рыдания душили меня. Чтобы не завыть в голос от отчаяния, я прикусила кулак и уткнулась в подушку.
– Кати? Катарина? Ты ещё спишь? – голос Марты за дверью заставил меня поднять голову и прислушаться.
– М-м, – попыталась изобразить спящую и задержала дыхание, чтобы не всхлипнуть.
– Просыпайся, Кати, – произнесла кухарка мягко, – синьор Портэлл велел подавать завтрак через полчаса.
– Угу, – глухо отозвалась я и прислушалась.
За дверью раздалось шуршание, а потом удаляющиеся шаги. Похоже, Марта ушла.
Я тоже поднялась с постели, на которой с такой страстью и жаждой отдавалась герцогу всего час назад. Тогда меня переполняло счастье, а сейчас накрывало отчаяние.
Собрала простыни, всё ещё хранившие запах мужчины, и бросила кучей у двери. Застелила кровать покрывалом, скрывая от себя самой ее особенную измятость – так измять постель могут только двое, предаваясь горячечной страсти. Расправила широкое домашнее платье, туго затянула кушак и на цыпочках вышла из комнаты.
До прачечной я почти бежала. Счастье, что навстречу никто не попался, и я сумела придать лицу спокойное выражение. Вошла в маленькую прохладную комнатку с открытой верандой и вздохнула с облегчением – прачки заранее приготовились устранять последствия праздника, поэтому вдоль стен стояли корыта с водой, в которых уже плавали рубахи, платки, простыни…
Закинув постельное бельё в корыто, я тщательно перемешала его толстой деревянной палкой, смывая следы минувшей ночи, плеснула щелока из кувшина с узким горлом и с улыбкой двинулась к веранде. Пусть все воспоминания о герцоге утонут в корыте для стирки!
Я вышла из прачечной и прислушалась. Служанки не болтали – жалели мужчин, болеющих с похмелья, да и сами берегли головы от громких звуков. Конечно, кое-кто из работников и слуг видел нас с герцогом вчера вечером или сегодня утром. Возможно, по шато поползут слухи.
К чёрту.
Пусть сплетничают. Я решила не думать об этом сейчас. Подумаю завтра или послезавтра, как говорила одна героиня популярного романа. Сейчас мне нужно выдержать завтрак с дядюшкой. Главное, чтобы он ничего не заподозрил.
Нет, против того, что я наконец обзавелась любовником, он вряд ли станет возражать. Синьор Портэлл уже давно намекал, что мне нужно подумать о выборе мужа.
Но если дядюшка поймёт, как я расстроилась из-за этой ночи, он станет переживать. А его здоровье в последнее время и так вызывало беспокойство. Если бы синьор Портэлл не был таким упрямцем, я уже давно вызвала доктора, чтобы осмотрел его.
Через минуту я появилась на террасе, где мы обычно завтракали. О безумной ночи и рыданиях утром свидетельствовали только излишняя бледность, слегка осунувшееся лицо и чуть покрасневшие глаза.
Все это можно было списать на вино и танцы. Этим утром подобным образом выглядели многие обитатели шато. Вряд ли меня сразу же разоблачат. Главное, вести себя как обычно.
– Доброе утро, дядюшка, – я наклонилась к нему, чтобы поцеловать.
– Что случилось, Кати? – синьор Портэлл не пожелал мне доброго утра, как всегда. Напротив, он встревожено отстранился и вгляделся в моё лицо.
– Всё хорошо, дядюшка, – я не стала улыбаться, понимая, что сейчас это не будет выглядеть естественно. – Просто вчера перебрала вина, много плясала, да и спать легла уже под утро.
Заставила себя зевнуть и потёрла глаза.
Синьор Портэлл ещё пару секунд пристально вглядывался в моё лицо, а потом расслабился. Фух, кажется, пронесло.
Марта принесла завтрак. Сегодня нас ждали плоские слоёные лепёшки, вяленое мясо и порезанные дольками сладкие фрукты. На стоящее в кувшине молодое вино я не стала и смотреть, сразу налила себе воды. Жадно выпила под смеющимся дядюшкиным взглядом.
– Теперь вижу, что ты и правда славно повеселилась в эту ночь.
Я мучительно покраснела, вспоминая, как именно веселилась и сколько раз. Но дядюшка Одэлис уже переключил своё внимание на мясо и не заметил моего смущения.
– Сегодня мы начнём готовить лозы к зиме, – сообщил он и замолчал.
Я только кивнула, думая о своём, точнее не о своём.
