Отбор для невидимки (СИ) - Вознесенская Дарья

— И почему? Мне кажется у нас все… довольно благополучно.

— Беспокоится за неверное решение…

— Эрендор? — переспросила.

— Эрендарелл…

Угу, а теперь прям стало понятней. Хотя, если попробовать уточнить…

— Вэй-ган все так же воздействует на замок, несмотря на свое… хм, неоднозначное состояние? Я полагала, что его магия видоизменилась и частично исчезла.

— Так это же магия рода, не трех ипостасей, — Ярон пожал плечами, и наклонил голову, глядя на меня с таким странным выражением… будто знал что-то. И ожидал моих вопросов.

Что же, раз есть шанс разобраться в происходящем еще немного…

— Ярон, — мы давно уже были с голами на «ты», и я ценила это — для них это означало не отсутствие уважения, а принятие. — Я никогда не встречала с перевертнями и мало знаю о них… Да и сведения в книгах кажутся мне… довольно неоднозначными. Скажи, что за магия у каждой из ипостасей?

И что они собой представляют точно?

Но этот вопрос я не озвучила вслух, надеясь, что если гол соизволит таки сообщить мне что-то, то удасться узнать об этом побольше и так.

— Ну, естественно, человеческая — он был высший маг, один из самых сильных в королевстве, а в нынешние времена… так, что сельский лекарь. Потом… древняя кровь, что давала дикую силу и ловкость, позволяла выигрывать войны. Даже мы, прожив с вэй-ганами все свои жизни, — хм, интересный момент, у голов что, реинкарнация? — досконально не знаем всех их способностей. Как правило упоминают ловкость, регенерацию и… умение найти наиболее подходящую для сильного потомства женщину, — Ярон посмотрел на меня лукаво.

А я что?

Я все равно не могу стать подходящей… к тому же, эта умелка у вэй-гана сломалась.

С другой стороны, так ли она была у них развита, если есть необходимость проводить отборы?

— Ну и его невидимость… Маленьким он любил просачиваться сквозь стены и пугать нянь. А сейчас… эх, — махнул рукой человечек, явно расстраиваясь, какой "сломанный" у него хозяин, — Только и получается, что переносить на небольшие расстояние предметы…

Телекинез, телепортация, умение растворяться в воздухе… Пожалуй и без медвежьей шкуры вэй-ганы действительно могли выиграть любую войну… И получается, что «невидимкой» его называли не зря, а оскорбительным это стало для любящих его людей исключительно из-за того, что окружающие перестали его замечать… Не сказать, что эти сведения стали для меня откровением, но, определенно, ошеломляли…

— Ярон… — я вздохнула и отвернулась к кустам, стараясь сосредоточиться на определенной мысли. — Наверное вэй-ган Эрендарелл… так и не принял подобного рода… ослабление своей сути?

— Я же уже говорил — спроси у него… — ответил гол со смешком. И добавил еще тише… — девочка, топчущая чужую землю.

Что?!!

Я резко обернулась, но Ярона уже не было на месте.

Черт! Я верно услышала?! Или он имел что-то другое в виду? И ведь не допытаться теперь… появится когда ему захочется, а не по требованию, хотя точно знает — я буду думать над его словами.

Вредина!

Но, с другой стороны, если он и правда понял, что я из другого мира, и при этом со мной ничего не произошло… означало ли это, что я в безопасности даже будучи… посторонней?

Эти два разговора выбили меня из колеи настолько, что я не стала спускаться вниз. Понадеялась, что слуги сами справятся с обычным ужином и отправилась в свои покои отдыхать. А на следующее утро сразу после завтрака вынуждена была отправиться в город.

Потому как Карина передала мне записку от вэй-гана, в которой говорилось, что он хочет меня видеть на приеме и… далее следовало указание купить «новый подходящий наряд».

26

У слуг не было выходных и отпусков. У господ — рабочих дней. Тем не менее многие вэи работали — это касалось, в основном, мужчин. И нас, обслуживающий персонал, благодетельной волей могли отпустить… На свадьбу к детям. На похороны…Поболеть в своей каморке. Ну или купить платье, что было совсем уж… неожиданным.

Нет, я не стала перечить или отказываться. Для человека из Москвы двадцать первого века местная жизнь, пусть и полная хлопот и переживаний, была удивительно однообразна. И поездка даже на короткое расстояние, в ближайший городок, была для меня похожа на праздник. Тем более, что мне предстоял первый шоппинг в новом мире и первые мои личные покупки — всё, что я носила до этого, принадлежало той, кого я так успешно — надеюсь — заменила.

Конечно, было немного странно и вовсе не походило на… норму для этого мира, что домоправительнице вручают довольно тугой мешочек с монетами — хорошо хоть меня лично не попросили взять из магически запираемого ящика, где я хранила деньги для хозяйственных нужд — и отправляют за нарядным платьем, но… Этому я также не стала перечить.

Черт, я оставалась девочкой! И мне было приятно, что обо мне позаботились таким вот образом.

К тому же, я была уверена, что вэй-ган не делал это с целью получить от меня… какую-либо благодарность.

И потому с улыбкой смотрела в окно уже знакомой кареты, пока мы ехали через сочный, поражающий разнообразием красок лес — я бы вспомнила осенний у нас, в Подмосковье, настолько ярко и пестро все было… но его оказалось сложно вспоминать, глядя на розовые, серые, светло-зеленые и даже голубоватые деревья и кустарники.

Даже кучера проняло, и он принялся насвистывать что-то вполне веселое.

Его нелюдимость уже не пугала меня.

Со слов мэсси Аньер я узнала, что раньше он был денщиком у вэй-гана, а потом уволился со службы и отправился вместе с Себастианом в «добровольное изгнание». И для своей новой профессии он вполне подходил. Отлично управлялся с пыштами, отличался трезвым образом жизни и хладнокровием — даже равнодушием — при любых обстоятельствах.

Примерно по той же причине в Эрендоре оказался и мэрр Корни. Восемь лет назад у него не было обязанностей управляющего. После обучения в специальном пансионе он несколько лет служил камердинером — личным слугой хозяина. И помогал тому в ежедневных делах, в том числе в о время военных походов. Как водится в местной традиции, он был также ответственным за организацию поездок, ведал финансовыми вопросами, которые касались вэй-гана или же дома, в котором они проживали в тот момент.

А позже ему пришлось взять на себя гораздо больше функций. В том числе, как я полагаю, и единственного друга…

В городе мы оказались как-то… внезапно. Уж очень мал он был, ничем не огорожен и довольно бестолково разбросан по обеим сторонам от широкой дороги. Каменные дома перемежались с деревянными, приличные особняки — с покосившимися хибарами. А вполне современный дизайн и структуры вроде банка — с лотками и крохотными рынками.

Если бы я прежде не обратила внимания на магазин с выставленными в мутном стекле шляпками и юбками, я бы даже не знала, каким таким образом мне что-либо купить.

Но он здесь был, и держала его, как я поняла, местная мастерица, которая и создавала свои «шедевры» для обычных мэсси и их дочерей.

Что ж, похоже, я не зря даже мысленно взяла слово «шедевры» в кавычки… Потому что выставленные на манекенах наряды были на первый взгляд… убоги. Тем более по сравнению с вещами, которые приехали в моем багаже из столицы.

Вэи шили свою одежду индивидуально у семейных или же модных портних и целой армии их помощниц и помощников — так они и получали свое тонкое белье, отделанное кружевом, аккуратные чулочки, на которые я только облизывалась — у меня были вязаные и ужасно жаркие для этого времени года, потому я совсем от них отказалась. Так у них появлялись хорошенькие шляпки, корсеты, больше похожие на плотные майки на шнуровке — слава богу здесь не было культа классических корсетов, деформирующих органы, но платье вэям следовало надевать на такой вот своеобразный «чехол», чтобы не шло некрасивыми складками и не подчеркивало выпуклые животы…

О прессе здесь не слышали.

Шились и туфельки, и нижние юбки, и верхняя одежда… И, конечно, сами платья — от повседневных, светлых, зачастую, с юбками колокольчиками и отрезных по линии груди — в стиле ампир — до нарядов для охоты, приемов и ужинов, которые, как правило, подчеркивали декольте, талию и отличались большей пышностью.