Их любимая злодейка (СИ) - Жнец Анна

Да-да, я уже поняла, как легко наломать дров одним неосторожным словом. Можешь не продолжать, не травить душу.

— Но смотри, — он кивнул на мерцающий купол из бабочек, полностью заслонивший нас от внешнего мира. — Дурман-огни благословили наш союз. Если бы мы не подходили друг другу, волшебства бы не случилось.

Какого волшебства?

Теон наклонился и захватил мои губы в плен. И сначала я хотела его оттолкнуть, даже упёрлась ладонями в сильные плечи — такие приятные на ощупь! Собиралась заявить, что не готова к стремительному развитию отношений. Что в Хароне так не принято. Что мы, в конце концов, знакомы всего второй день и даже ни разу нормально не поговорили. Что земля подо мной холодная, твёрдая и полна камешков. Что веточки, колючки врезаются в спину.

Всё это крутилось в голове первые секунды. Рвалось наружу, желая быть озвученным, но поцелуй длился и длился, и земля уже не казалась такой раздражающе крепкой. Горячие ладони согревали озябшие плечи, выбивали из разума мысли. Снова и снова губы доказывали, что я не права, что события разворачиваются не так уж быстро, что светящимся бабочкам виднее, когда и при каких обстоятельствах надо поддаться безумию — броситься с головой в омут.

Кожа горела. Какой я стала чувствительной! Невероятно чувствительной. Любое прикосновение отдавалось дрожью, стоном, заставляло выгибаться навстречу дивным, самым умелым рукам. И я ластилась к ним, как кошка. К этим широким, но красивым ладоням. Раздвигала ноги, чтобы полнее, ярче ощущать давление чужой страсти — волнующую пульсацию и мощь. Эту страсть, эту мощь хотелось принять в себя, сдаться настоящему мужскому напору. Почувствовать себя податливой глиной. 

Эльфом я хотела владеть. Теону — покоряться. Опасность сквозила в каждой ласке, в каждом движении. Ни на секунду я не забывала, кто со мной — оборотень, сумеречный кот, хищник. Острые когти никуда не исчезли. Теон задевал кончиком когтя торчащие соски, вёл вдоль нежных складок там, внизу, между ногами, и мышцы напрягались. Дыхание перехватывало от гремучей смеси страха и предвкушения. Меня словно связали и, беспомощную, водили по краю лезвия. Надави коготь сильнее — и боль пронзит тело.  Да что там боль? Этот мужчина мог серьёзно меня покалечить. Одним неосторожным движением! Что за наваждение меня охватило, что за помутнение рассудка настигло, если я так беспечно доверяла себя незнакомцу?

О, это дурман-огни постарались, коварные зелёные бабочки. Они лишили нас обоих рассудка, заставили забыть о неловкости, о здравом смысле, а меня — ещё и о безопасности. По лицу Теона гуляли изумрудные блики. Каштановые волосы под мерцающим куполом отдавали зеленцой. Вдвоём мы тонули, купались в этом потустороннем сиянии, потерянные для остального мира.

Теон завладел моей шеей. Не вытерпев, я надавила ему на затылок. Сильнее! Крепче! Укуси меня. Прихвати кожу губами. Втяни в рот. Ох, как хорошо, как сладко! Касайся меня, касайся!

— Не шевелись.

Я замерла, послушная его приказу. А Теон — безумец Теон! — раздвинул пальцами складки и легонько, едва ощутимо надавил на горошину клитора когтем. Когтем! На самое хрупкое, чувствительное место. С трудом я не дёрнулась от страха — побоялась себе навредить. 

— Что ты делаешь?

— Возношу тебя на вершины блаженства.

Прильнув, он продолжил терзать мою шею. Удивительно, как одно прикосновение изменило ощущения. Я лежала на земле, на лохмотьях платья, под свирепым оборотнем и боялась даже дышать. Теперь я была полностью во власти Теона. Он держал меня на крючке.

Ноги, неподвижные, разведённые, приятно ныли от напряжения. Я не замечала никаких других ласк — только прикосновение когтя к клитору. Едва ощутимое, пугающее, волнующее.  Теон ничего особенного не делал, не двигал рукой, не пытался погладить пальцем или — не приведи Тьма! — надавить сильнее, но от этой точки — точки, где он меня касался, — волнами расходилось жаркое удовольствие. Мышцы живота, ягодиц начали сокращаться. Внутри всё пульсировало, горело, и я внезапно поняла, что подобралась к самому краю. Что вот-вот кончу только от этого опасного прикосновения, от собственной беззащитности, от того, как меня возбудила эта неоднозначная, ненормальная ситуация. Кончу не от ласк — от своих мыслей.

Глава 38

Теон не позволил мне получить облегчение. Спрятал когти. Текущая, мокрая, возбуждённая до предела, я приняла его смущающе легко. Сжала мышцами сразу два длинных пальца. Теон раздвинул их внутри ножницами, и я застонала, почувствовав сладкое натяжение стенок. Как бы я хотела, чтобы он развёл пальцы шире — как можно шире, раскрыл меня сильнее.

Нет, убери руки! Убери! Мне мало! Так мало! Я хочу тебя всего. В себе. Глубже.

То ли эти мысли отчётливо отразились на лице, то ли Теон прочёл их в моём сознании, но пальцы исчезли. Холодный воздух коснулся раскрытого входа, сжимающегося вокруг пустоты — невыносимой зудящей пустоты, которую хотелось скорее заполнить.

Ох, какое облегчение! К складкам прижалась головка члена. Обжигающая. Широкая. Теон был большим и входил туго, на грани боли, но я с восторгом встречала и эту лёгкую боль, и следующее за ней удовольствие. Когда Теон замер, протяжно выдохнув мне в шею, — погрузился на всю длину, я почувствовала себя экстремально растянутой, готовой порваться. Стало страшно от того, что будет, когда Теон начнёт во мне двигаться.

Но Владыка не торопился. Позволял привыкать к своим размерам. Тяжело дышал мне в ключицу, пережидая острый приступ блаженства. Потревоженные мышцы мучительно и сладко сокращались вокруг его возбуждения. Как плотно я его обхватывала! Как ярко чувствовала!

Первый осторожный толчок принёс неприятное жжение. Испуганная, я вцепилась в плечи Теона, на третьем десятке лет ощутив себя девственницей.  Что если он для меня слишком крупный? Что если я подготовлена недостаточно?

Попытавшись меня успокоить, Теон прижал мою голову к своей груди. Длинные каштановые волосы защекотали плечи.

— Сейчас, — прохрипел он, — сейчас будет хорошо.

И правда дискомфорт прошёл, уже вскоре я охотно принимала всё, что Владыка мне давал. Двигала бёдрами, умоляла не останавливаться.

И он не останавливался. Насаживал на себя. Таранил так, что я захлёбывалась стонами, елозила спиной по земле. Влажные вульгарные звуки разносились по всему лесу — шлепки ударяющихся тел, идеально подогнанных, словно созданных друг для друга.

Пальцы Теона поиграли с клитором, опустились ниже и толкнулись внутрь вместе с членом.

Что ты делаешь? Я же… я же и так… Куда ещё?

Как я была растянута! Как никогда в жизни! Пугающе. Запредельно. Волшебно.

Но мне было мало. Мне всегда было мало, хотя принять больше я не смогла бы физически.

Зелёное сияние вокруг становилось ярче, слепило, и я прикрыла веки, не в силах терпеть резкий свет. Теон зарычал рядом с ухом. Забившись в экстазе, вспахал когтями землю по обеим сторонам от моей головы. Если бы мы были в кровати, он бы разнёс деревянное изголовье в щепки, уверена.

Я вскрикнула: так сильно Теон двинул бёдрами.

Ещё удар. Ещё. Он брал меня, покорную, разнузданную, вгонял разбухший, готовый излиться член. Не позволял мне отдышаться, толкал за грань. А потом замер, накачивая своей страстью. И я принимала. Принимала этот обильный, безудержный поток, пока не почувствовала себя заполненной до отказа.

Глава 39

Как и ожидалось, замок Владыки находился в лесу и выглядел исполинским деревом, раскинувшим ветки на несколько сотен метров. Я смотрела на это дерево, высотой с небоскрёб, на хитро улыбающегося Теона и понимала, что навлекла на свою голову куда больше неприятностей, чем думала.

— Пойдём, любимая, — Владыка обнял меня за плечи, будто имел на это полное право. Будто мы уже были женаты — прямо там, под куполом из светящихся бабочек, обменялись клятвами, кольцами и укусами.

Как бы ему повежливее сказать, что постель не всегда повод для знакомства, а тем более — для тесного общения?