Бухгалтер Его Величества (СИ) - Иконникова Ольга

– Ах, перестань! – взвизгивает Клэр. – Твоя сестра всегда недомогает. Уверена, она может приложить некоторые усилия и появиться на ужине хотя бы на полчаса. Дольше и не требуется – гости поздравят ее, и она сможет удалиться с чувством выполненного долга. Потом ее отсутствие вряд ли будет кого-то волновать.

– Ты говоришь о моей сестре! – я слышу нотки гнева в голосе его величества.

Мне хочется спрятаться за портьеру, чтобы, когда дверь кабинета распахнется, никто не увидел меня. Я не хочу, чтобы они знали, что я слышала хоть слово. Это – один из тех приватных разговоров, при которых не должно быть чужих ушей.

Но дверь распахивается, а я по-прежнему сижу на диване. Впрочем, когда его величество выходит из кабинета, я вскакиваю и приседаю в реверансе, но боюсь, этот поклон не может скрыть мое покрасневшее лицо.

Впрочем, краснею не я одна – герцогиня тоже заметно смущена. Не сомневаюсь – они оба понимают, что говорили достаточно громко.

К чести его величества, он выходит из этого неловкого положения с большим тактом. Он целует мне руку и говорит:

– Быть может, вы рассудите нас с герцогиней, ваша светлость? Вы тоже приглашены на сегодняшний ужин. Будете ли вы оскорблены или обижены, если он не состоится из-за болезни принцессы?

На этот вопрос я могу ответить, не раздумывая:

– Нет, ваше величество, не буду. Мне кажется, здоровье ее высочества гораздо важнее любого приёма.

Он удовлетворенно кивает:

– Именно это я и пытался объяснить герцогине. Я рад, что мы с вами сошлись во мнении. Простите, я помню, что должен был заслушать ваш доклад, но если вы принесли его в письменном виде…

Он бросает на меня взгляд, и я подтверждаю:

– Да, ваше величество, вот он.

Он берет бумаги из моих рук.

– Надеюсь, вы простите меня, если я ознакомлюсь с ним завтра? Сегодня я хотел бы побыть с сестрой.

– Разумеется, ваше величество!

Он удаляется, оставив нас с герцогиней вдвоем. Не могу сказать, что этот тет-а-тет мне приятен. Не сомневаюсь, что и ей тоже. И тем удивительнее звучат ее слова:

– Быть может, ваша светлость, вы не откажетесь прогуляться со мною по парку? Сегодня чудесная погода.

Едва мы выходим на крыльцо, к нам бросаются лакеи с белыми парусиновыми зонтиками, но Клэр прогоняет их резким взмахом руки.

– Простите, ваша светлость, но я не хотела бы, чтобы кто-нибудь присутствовал при нашем разговоре. Признаться, я не рассчитывала, что он состоится именно сегодня, но раз уж мы с вами встретились, то к чему откладывать его дольше?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я чувствую неприятный холодок в груди. Ничего хорошего этот разговор не сулит.

– Вы, ваша светлость, в Тодории человек новый, и я хотела бы кое-что вам объяснить. Уверена, вы прекрасно знаете, кто я такая. Я говорю сейчас не об имени и не о титуле.

Похоже, этот щекотливый момент меня смущает гораздо больше, чем ее. Ну, что же – если ей так нравится аттестовать себя в роли чьей-то (пусть даже и королевской!) любовницы, то это ее дело.

– Я люблю его величество, а он любит меня, – она сообщает это, глядя мне прямо в глаза.

Мы стоим на дорожке, по которой гуляют люди, но никто из них и близко к нам не подходит. Хотя я физически чувствую множество обращенных на нас любопытных взглядов. Еще бы – такая картина! Не удивлюсь, если кое-кто ждет, что мы с Клэр вцепимся друг другу в волосы.

– Рада за вас и его величество, – как можно более любезно отвечаю я.

Мне хочется еще добавить что-нибудь про ее мужа, но я понимаю, что лучше промолчать.

– А если вы, ваша светлость, надеялись занять мое место, – в красивых глазах герцогини сверкают молнии, – то оставьте эти пустые ожидания.

Быть может, я должна быть смущена или обижена. Но на самом деле мне смешно. О каком месте она говорит? Надеюсь, не о постели, а о сердце его величества.

– С чего вы взяли, что я на это претендую? – осведомляюсь я. – Я не давала для подобных намеков ни малейшего повода.

– Ах, перестаньте! – восклицает она. – Я вижу вас насквозь. Но сейчас я хотела поговорить вовсе не об этом. Вы, сударыня, осмелились влезть туда, куда не следовало. Предупреждаю вас – это может быть очень опасно. Вы – американка, и ничего не смыслите в европейской политике. Для всех было бы лучше, если бы вы признали, что взяли на себя слишком много, когда пообещали его величеству избавить страну от долгов.

– Вот как? – значит, она вызвала меня на этот разговор не только из ревности, но и в силу совсем других причин. – Неужели вы не хотите видеть Тодорию свободной и независимой?

Ее яркие губы кривятся в усмешке.

– Я буду с вами откровенна. Но учтите – если вы вздумаете передать кому-то мои слова, я от них откажусь, и вам никто не поверит. Да, я полагаю, что для Тодории будет наилучшим выходом стать частью Франции. И так думаю не только я. В Аларе очень сильны профранцузские настроения. Об этом говорилось уже давно, и думаю, его величество уже подписал бы соответствующий договор с Парижем, если бы не революция, которая спутала эти планы. Вы удивлены? Но разве странно, что король осознает, насколько маленькой и слабой страной он управляет? Мы уязвимы, а в лице Франции мы обрели бы надежного друга и покровителя. Да, его величество лишится короны, но получит спокойствие и достаток. Тодория станет герцогством, а Рейнар будет по-прежнему ею управлять.

– Управлять, повинуясь воле Франции? – уточняю я.

Герцогиня пожимает плечами:

– Ну, и что же? Ему выплатят за это достаточную компенсацию.

– Как, наверно, и вам? – я всё-таки не удерживаюсь от издевки.

Клэр и не думает отрицать:

– Да, возможно. В этой дипломатической сделке замешаны очень влиятельные персоны. И очень большие деньги. И я не советую вам нам мешать.

Теперь в ее голосе – уже неприкрытая угроза.

– Да, – добавляет она, – и не пытайтесь понравиться принцессам. Уверяю вас, их мнение при дворе ровным счетом ничего не значит. Вы видите – я с вами достаточно откровенна. Мне уже доложили, что вы стараетесь подружиться и с малышкой Эмили, и с Луизой. Напрасная трата времени, ваша светлость!

Красивая дрянь с ледяным сердцем.

– Вы жестоки, сударыня!

– Вовсе нет, – откликается она, – я просто не боюсь говорить правду. Эти девицы делают Рейнара слабее. А я хочу, чтобы он был сильным! И чтобы принадлежал только мне! Слышите, маркиза? Только мне!

Странное заявление для женщины, которая замужем совсем за другим. Хотя не мне критиковать здешние нравы. Пусть развлекаются как хотят. А вот принцесс мне искренне жаль.

40. Кое-что о коррупции

На Дикое озеро я приезжаю еще на рассвете – хочу лично проверить, всё ли готово к торжественному открытию. Помпезность предстоящего мероприятия меня, признаться, пугает. Похоже, на нем соберется не только вся местная знать, но и иностранные послы, и даже гости из близлежащих стран.

Я предпочла бы более скромную церемонию. Зачем так громко объявлять о том, что еще только начинает работать? Первый блин часто бывает комом, так стоит ли привлекать к нему внимание?

Я обхожу приготовленные для постояльцев номера – просторные и роскошные, как и всё, что находится в загородной королевской резиденции. Правда, мебель, постельные принадлежности и столовые приборы пришлось сменить – даже знатным посетителям негоже пользоваться вещами с вензелями его величества.

Мой взгляд падает на лежащую у бассейна стопку больших махровых полотенец.

– Это новинка, сударыня! – с гордостью говорит месье Дюбуа. – Их делают только в Турции. Они мягкие, словно пух. Таких вы не найдете даже в Баден-Бадене.

На них вышит рисунок, служащий чем-то вроде логотипа нашей компании – это была моя идея. Лебедь на фоне озера и гор.

– Не слишком ли дорогое удовольствие для нас? – я беру в руки одно из полотенец. – Да, не спорю – красиво, но можно было обойтись чем-то более дешевым.