Охота на ректора, или Маскарад в академии зельеварения (СИ) - Пожарская Анна

Поспешил обратно сразу же, как перепоручил сына слуге. Собирался зайти к Дарие, но в последний момент передумал. Решил, что сделает это позже, когда не надо будет помнить ни об уборке в комнате для зельеварения, ни о склянках, которые принесла Мадрия. Не хотелось заниматься при Эниле ни тем, ни другим, и поэтому желанный визит пришлось отложить.

Замешкался у заветной двери, предвкушая неприятные занятия. Больше всего на свете Эдриас не любил мытье котлов и палочек для помешивания. Их следовало не только сполоснуть от остатков зелья, но и очистить от произнесенного над ними заклинания, а эта процедура всегда была немного болезненной. Но, так или иначе, приходилось терпеть неудобства, делать котлы на один раз оказывалось накладно.

Достал ключ, вставил в замок и попытался провернуть. Нахмурился, понимая, что не запер за собой дверь. Фыркнул, мысленно обозвал себя рассеянным балбесом и вошел в комнату. Рядом с тумбочкой у двери Мадрия возилась с бутылями. Эдриас ухмыльнулся и покачал головой. Все-таки вернулась.

— Что вы там затеяли, — поинтересовался он хорошо поставленным лекторским голосом, — с Лалией?

Мадрия вздрогнула и отвлеклась от склянок.

— Ничего, — она пожала плечами, — просто я должна была убедиться, что ты не забыл убрать зелья в хранилище. Как оказалось, не зря.

Эдриас многозначительно хмыкнул. На первый взгляд все выглядело логичным: по цвету зелья напоминали эликсиры, продлевающие молодость, и те действительно нуждались в особых условиях хранения. В этой комнате, одной из немногих, как раз был специальный шкаф. Смущала палочка. Такие использовали, когда готовили зелье забвения, варево, заставляющее жертву забыть о каком-то определенном событии. И по странному совпадению сразу после приготовления зелье забвения тоже становилось кроваво-красным. Разница проявлялась через три-четыре дня, варево дозревало и темнело, но сейчас понять, что именно в бутылях, было невозможно.

— Я бы все сделал, — заверил он. — Просто надо было увести Эниля. Не хотел, чтобы сын видел очищающее заклинание в действии. Мальчишка же. Мог испугаться.

— А так все сделаю я, — улыбнулась Мадрия, распахнула нужный шкаф и поставила туда бутыли. Следом положила палочку с треугольным наконечником в ящик, где хранились чистые инструменты, и направилась к выходу.

— Как хочешь, — улыбнулся Эдриас. А потом решил взять быка за рога. К чему откладывать объяснение до обеда, если сейчас они вдвоем и им никто не помешает. Набрал в грудь побольше воздуха и выпалил: — Нам надо расстаться. Ты великолепная женщина, но я, видимо, не готов к постоянной длительной связи. Прости.

Мадрия даже бровью не повела. Не удивилась. Будто уже давно ждала чего-то подобного.

— Хорошо, — она остановилась рядом и уставилась в глаза. — Правду сказать, ты мне тоже не подходишь. Ты разве что в постели неплох. А в остальном… В тебе очень мало от мужчины, не хватает решительности, нахрапа — все как у девочек, с раздумьями и охами-вздохами. Со стороны ты выглядишь куда привлекательнее, чем на самом деле.

Эдриас пропустил шпильку мимо ушей. Чего только не скажет уязвленная женщина.

— Рад, что ты не сердишься.

— Сержусь, — заверила Мадрия, — но не настолько, чтобы ссориться.

— Вот и славно…

— Куда уж лучше. — женщина криво усмехнулась и положила ладонь на ручку двери. — Бывай. — вздохнула и добавила: — От обеда тоже тебя освобождаю.

Эдриас закивал, а Мадрия выскользнула из комнаты. Он вздохнул, решив пока не гадать, отчего бывшая так легко приняла расставание, и запер дверь на ключ. Оставил его в замке, не хотелось, чтобы еще кто-то побеспокоил за важными занятиями.

Прежде всего заглянул в шкаф с зельями. Достал оба бутыля и, откупорив каждый по очереди, принюхался к содержимому. Было сложно различить оттенки запаха, мешал дух от приготовленного Энилем отвара, но ничего необычного нос не улавливал. Стоит вернуться к ним через пару дней, разница между эликсиром молодости и зельем забвения станет заметнее. Все равно уносить бутыли некуда: жидкость в них испортится, и, скорее всего, они дождутся здесь.

Потом вернулся к котлу. Помешал содержимое, принюхался и удовлетворенно кивнул. Сын и впрямь все сделал как надо. Нигде не ошибся, да и без способностей тут не обошлось. Эдриас довольно улыбнулся: если дар передается через поколение, то он, декан Куртис, чего-то не знает или о своих родителях, или о родителях супруги. Осторожно вылил варево в специальную, прикрытую решеткой дырку в полу. Хранить его не было смысла, да и вылить первое зелье считалось хорошей приметой. Сполоснул котел и палочки заранее приготовленной водой и принялся читать заклинание очищения. Сейчас он закончит с уборкой и навестит, наконец, Дарию.

Эниль действительно обладал каким-то странным даром: то ли сказывалось влияние энергии матери, все-таки ее силы мага заклинаний были неоспоримы, то ли сам мальчишка по неопытности вплел в слова что-то особенное. Котел очищался с трудом. Эдриасу пришлось применить заклинание дважды, прежде чем с чистой совестью уйти из комнаты.

Почти бежал по коридору. Поймать девчонку в объятия хотелось до дрожи в коленях. Тем более сейчас, когда с Мадрией все решено и ему позволено творить с другой женщиной что душе угодно.

Секретаря в приемной кабинета ректора не оказалось, и Эдриас вошел к Дарие без стука. Прекрасно понимал, что у нее может сидеть посетитель, но решил пренебречь формальностями. Отчего-то именно сейчас они казались лишними. Все, кроме возможности обнять ее, казалось лишним.

В кабинете привычно пахло чернилами и книжной пылью. Дария стояла около шкафа с папками и пристально всматривалась в цветные корешки с надписями. Эдриас затворил дверь, оглядел помещение и, не заметив никого, кроме своей девочки, поспешил привлечь ее к себе. Как можно ближе. Так близко, что замерло сердце и перехватило дыхание.

— Я так соскучился, — прошептал он, покрывая лицо Дарии поцелуями. — Будто вечность тебя не видел.

Она прикрыла глаза, позволяя ласкать себя, и обняла в ответ.

— Я тоже, — выдохнула ему в губы, прежде чем окончательно отнять разум поцелуем и заставить Эдриаса, как зеленого мальчишку, забыть обо всем на свете, кроме накатывающей бесконечной нежности.

Дария не смогла бы сказать, как долго они целовались. Потеряла счет времени, не хотела замечать ничего вокруг. Хватало Эдриаса и его окутывающего тело и душу тепла. Казалось, он оставил расчет и дал волю чувствам, и от этой мысли трепетало сердце и страшно хотелось одарить мужчину чем-то значимым. Дать понять, что она заметила и бесконечно благодарна за это волшебное чувство собственной необходимости.

— Пригласи меня пообедать, — осторожно предложила она, когда Эдриас опрометчиво выпустил ее губы из сладкого плена.

— Уверена? — хрипло прошептал он. Отстранился и посмотрел в глаза: — Обратной дороги не будет…

Дарие вдруг стало не по себе. Эдриас больше нее заботился о ее репутации. Усмехнулась и бегло поцеловала мужчину в губы. Будь что будет, она не хочет отказываться от запланированного.

— Хочу быть твоей.

Прикрыл глаза и облизнулся. Покачал головой.

— Даже не представляешь, — прошептал он, запуская ладонь в ее шевелюру, — с какой радостью я исполню твое желание.

А потом снова поцеловал. Как-то иначе, чем до этого. С куда меньшим трепетом, но горячее, бесстыднее и требовательнее. С губ Дарии сорвался стон: такому Эдриасу тело отзывалось с еще большей охотой.

Выбрались из кабинета, как только нашли силы оторваться друг от друга. Бок о бок шли по узким коридорам к выходу, и Дария с беспокойным предвкушением прислушивалась к бешеному стуку своего сердца. Эдриас был рядом, но, как и положено на людях, не переходил границ приличия и оттого казался немного чужим. Хотелось прижаться к нему, убедиться, что он тоже неравнодушен, но Дария не решалась. Боялась и слухов, и лишнего внимания. Особенно сейчас.

— Схожу с ума от невозможности обнять тебя, — Эдриас, похоже, угадал ее мысли и поспешил поделиться своими. — Начинаю подумывать о женитьбе, лишь бы иметь право поцеловать тебя на людях хотя бы в висок.