Поцелуй зимы (СИ) - Шейн Анна

Катрине от мысли, что зима всегда побеждает, так или иначе, стало тревожно. Ведь это значило, что зима победит и ее…

Хозяин продолжал сниться леди Догейн. Она все чаще видела его в своих дремах, все отчетливее распознавала его лицо, бесстрастное и жесткое, все явственнее ощущала морозные прикосновения его рук, тяжелое и настойчивое давление его тела, прижимавшегося к ней…

Ярость вдруг ошпарила ее кипятком, отгоняя промерзлые образы из снов. Как… Как он смеет так с ней обращаться?! Как он смеет объявлять ее своей, не справившись даже о ее мнении?! Как смеет похищать ее людей? Как смеет отбирать у нее Бенжена?! И как смеет после всего этого отравлять ее сны своим появлением?! Насылать на нее столь мерзкие, столь постыдные мысли, столь запретные и противоречивые чувства?!

Сощурившись со злости, стиснув губы так крепко, что они запульсировали, Катрина схватила один из бутонов и сжала тонкими, покрасневшими от холода пальцами. Пожухлые и уж подсушенные лепестки треснули, словно бы стекло, и рассыпались в прах прямо в ее ладони.

Легкое дуновение ветра, будто специально подосланного к ней, снесло остатки гордого цветка и развеяло по серой дорожке аллеи.

«Быть может, — подумалось Катрине, — цветок и умирает под натиском зимы… Но я не цветок. Я не сдамся. Ни за что не сдамся…».

Тут вдруг на смену решительности пришло отчаяние. Страх не желал отпускать Катрину из кандалов и сильнее натянул цепи. Она почувствовала себя такой слабой, такой одинокой… Лансер был рядом, Лансер поддерживал ее, защищал ее. Но был ли он в безопасности? Она потеряла всех своих защитников за такой короткий срок…

«Небеса! — леди Догейн с трудом сдерживала слезы, — хоть бы случилось что-нибудь хорошее. Хоть что! Самая малость… Мне нельзя, нельзя терять надежду! Но, Небеса, как сложно ее сохранить!».

За спиной раздался хруст — засохшая ветка сломалась под чьим-то сапогом. Катрина вздрогнула от испуга. Она уж боялась оборачиваться. Что ее ждет? Очередная плохая новость? Очередное ужасное видение? Очередная таинственная встреча?

Быть может, если не поворачиваться — удастся остановить время? Если бы… Если бы это только было возможно!

— Катрина, — послышался знакомый голос. Голос родной, согревающий все внутри. Голос, который так давно к ней не обращался…

Она резко оглянулась, застыла изумленно, не в силах поверить своим глазам.

— Артур! — улыбка сверкнула на лице, возвращая ему всю прелесть, всю красоту.

Катрина бросилась к брату, подскочила, обнимая за шею. Он ловко и крепко обхватил ее за талию и прокружил в воздухе. Она была такой легкой, такой тоненькой! Артура объяло желание никогда и никому ее не отдавать.

Ведь мужчины… Мужчины ничего не смыслят в такой красоте! Мужчины уродуют, портят, ломают чистых, изящных и добрых дев, как Катрина. Мужчины гасят пламя в их сердце, лишают блеска их глаза…

Нет… Нет! Он знает мужчин! Он ее не отдаст! Ни рыцарю, ни лорду, ни принцу, ни фейри, если таковые вообще существуют!

— Артур… — после быстрого и захватывающего дух кружения, Катрина ловко встала обратно на землю. Каблучки ее туфель звонко цокнули о каменную кладку. Она оглянула брата с нежностью и теплотой. Но вдруг ее брови сердито сдвинулись, алые губки чуть раскрылись, оголяя белый оскал. Катрина быстро и неожиданно, как кошка, хлестнула брата по лицу. Совсем не больно, но у Артура, впрочем, в глазах заискрилось от обиды и страха. — Где тебя носило?! Почему ты так долго не возвращался домой?!

— Я… — он и не знал, что ответить. Сумел лишь изобразить раскаяние на лице и шире раскрыл веки, придавая взгляду невинность и чистоту.

Но Катрина не купилась. Конечно, нет! Ведь они росли вместе, сестренка знала все его маски, все его роли, все его хитрости и уловки.

— Просиживал в тавернах, проигрывал деньги… — зашептала она осуждающе, но вместе с тем — с жалостью к брату.

— Я отослал большую часть своих денег отцу, — буркнул он, оправдываясь.

— Ты совсем забыл меня, Артур, — она вдруг отстранилась, — какое мне дело до твоих денег?! Я беспокоилась. Никаких вестей от тебя не приходило. Сиди, гадай где ты, с кем ты…

В сердце кольнуло от воспоминания. Катрина не забыла, как вечерами глядела в окно, надеясь, что сейчас раскроются ворота и во двор въедет живой, здоровый, по-прежнему несносный Артур. Но ворота так и не раскрылись. Она помнила, как вскакивала утром с постели, бежала в главный зал, надеясь, что там, подле отца, устроившегося у камина, сидит ее брат и рассказывает о своих подвигах и приключениях. Но каждое утро отец глядел на пламя в очаге в полной тишине и в полном одиночестве…

Она боялась за брата и злилась на него. Особенно сейчас, когда он стоял тут перед ней, сверкая хитрой ухмылкой, живой и здоровый…

Впрочем, вместе с тем, она была совершенно счастлива, что он стоял тут перед ней, виновато улыбаясь, целый и невредимый.

— Как ты тут оказался? Зачем? — она снова приблизилась, обняла его крепко и вжалась лицом в его грудь.

— Я приехал за тобой, сестренка, — отозвался Артур.

— За мной? В смысле?!

— Мы возвращаемся домой.

— Что? Нет! — Катрина отскочила, грозно распрямилась, словно готовая драться, — Бродерик пропал и Бенжен… Бенжен же еще совсем мальчишка, Артур!

— Я отвезу тебя домой, а потом вернусь сюда и помогу принцу их найти. Во имя Небес, Катрина! Ты-то что можешь сделать? Поедешь с нами в лес, будешь командовать гарнизонными? А если это не какие-нибудь разбойники, а еретики или предатели короны? То что? Будешь сражаться вместе с нами?

Леди Догейн насупилась, отвернулась. Она вновь почувствовала себя маленькой девочкой, поучаемой старшим братом.

Катрина понимала: он прав, ей тут делать нечего, но почему-то не могла отделаться от мысли, что если уедет, спрячется в тепле и уюте родного дома — предаст своих людей.

Потому она не желала так просто сдаваться:

— Я поговорю с Его Высочеством. Он убедит тебя, что я должна остаться…

— Его Высочество и прислал за мной, Катрина, — ответил Артур раздраженно.

Леди Догейн застыла недоуменно. Но как… Ведь совсем недавно они об этом говорили! Ведь совсем недавно он признал за ней право остаться, право проследить за ходом поисков. А потом, не сказав ей ни слова, вызвал ее брата?

Что это за ребячество? Что это за мужчина, который действует за спиной и боится поговорить с ней самостоятельно? Она не ожидала такого от Лансера. Он казался… Другим. Сильным, храбрым, благородным. Тем, кто без труда ее защитит.

В сердце кольнуло. Защитит ли? Если он не таков, каким кажется, или каким Катрина сама себе его нарисовала? Может, он слабее, чем она думает?

Тогда… Тогда уехать будет правильно, логично. Та девушка в лесу, Ария… Она была права в чем-то. Какой смысл в мучениях Бродерика, Бенжена, всех пропавших, если Катрина, та, кого они защищали, пострадает? Если ледяные руки Хозяина Зимы доберутся до нее?

— Мне нужно подумать, — шепнула она устало. И все же решиться отступить было непросто.

— Ты должна понимать, что я увезу тебя, даже если ты этого не захочешь, — заявил Артур строго, но с сожалением.

— Мне. Нужно. Подумать, — рыкнула она в ответ, развернулась резко и скрылась за арочным проходом в сад.

Ветер усилился, растрепал волосы, заплетенные в тугие сложные косы. Застонали, протяжно и устрашающе, голые ветви кустарников и деревьев, заскрежетали засохшие листья розы. Послышался еще один звук, чуть различимый, доносящийся словно бы из другого мира… Этот звук был голосом, что ветер послушно разносил по округе. И у Катрины почему-то не было сомнений, что голос этот обращается к ней.

Мурашки пробежали по спине, леди Догейн поежилась, зажмурилась, надеясь, что вместе со зрением пропадет и слух. Но он только усилился, в темноте сомкнутых век начало вырисовываться бледное угловатое лицо, тонкие губы, глаза с хищным холодным взглядом, серебряные кудри, как львиная грива.

И голос ветра тут же усилился. Приобрел уже знакомую и уже ненавистную хриплость.