Институт благородных убийц (СИ) - Малахова Валерия "Валерия_Малахова"

Какая же несусветная чушь! Интересно, кто её придумал, а главное — зачем? Чтобы девицы днями и ночами не занимались ничем, кроме измерения длины подола ночной сорочки и украшения её вышивкой с оборками? И ленты через ткань продёргивали…

Злая на весь белый свет, я вышла из классной комнаты. Нет, в таком настроении мне лучше ни с кем не мириться, а то вместо возобновления дружбы выйдет ссора на всю жизнь.

Не сказать, чтобы второй урок был намного лучше, но там хотя бы изучали бытовую магию, и если не придираться к манере преподавателя отчаянно гундосить на всех заклятьях, то всё прошло терпимо. Я со своими познаниями честно не высовывалась, на пару вопросов по предыдущему материалу ответила кратко, но экье учитель благодушно покивал и поставил мне высший балл.

Что ж, чем больше хороших отметок — тем выше вероятность попасть на столь важный для Талины поэтический вечер, а о том, что помянутым мной заклинанием можно не только садовых гусениц травить, заострять внимание не стоит.

В обеденный перерыв я, уже наученная горьким опытом, попросила Келину по возможности захватить мне булку. Объяснила это тем, что вчера не доделала письменную работу. Келина понимающе покивала и повздыхала, обещала что-нибудь да сделать, и я сбежала в нашу спальню.

Итак, оконные защёлки. Допустим, Душехват не настолько великий маг, и кто-то ему помог. На что в этом случае надо обратить внимание в первую очередь?

Впервые в жизни я пожалела, что почти ничего не смыслю в судебной магии. Вот экье Толль-Герник дээ Кройд живо бы во всём разобрался! Но мага-дознавателя — какая незадача! — под рукой в нужный момент никогда нет. Сама, всё сама…

«Таль, а в спальнях окна часто открывают?»

«Почти никогда, разве только на каникулах, когда все разъезжаются по домам. Порядочным девицам не следует высовываться в окна, выставляя себя тем самым на всеобщее обозрение. Кроме того, свежий воздух вредит интересной бледности лица».

А порядочность и добродетельность, похоже, вредит интересным способностям мозгов. Вслух я этого, само собой, не сказала, но Талина услышала и, по-моему, слегка надулась. Пришлось извиняться. Сегодня я точно не с той ноги встала, ругаюсь со всеми, кто мне хоть как-то небезразличен!

«Это ты меня извини. Ты многое пережила ночью, неудивительно…»

Ага, неудивительно. Ладно, продолжим осмотр.

Я с ногами забралась на подоконник, но даже так с трудом доставала до бронзовых задвижек. Несмотря на это, когда я потянула за щеколду, задвижка подалась очень легко. На каникулах, говорите? Раз в год? Да этот механизм не больше недели назад смазывали, не будь я lutum из бездны!

Итак, можно считать доказанным: у Душехвата есть пособник. Некто, заходивший в спальню и открывший задвижки, так что демону оставалось лишь за раму хорошенько дёрнуть. Миленько, как говаривала одна высшая демоница, вскрывая череп очередному врагу.

Я сердито стукнула кулаком по тяжёлой оконной раме. Ну почему стоит мне решить, что хуже уже не будет, как мир тут же любезно подбрасывает очередную из ряда вон выходящую гадость? Похоже, это никогда не закончится!

Усилием воли взяв себя в руки, я постаралась рассуждать логически. Человек, прислуживающий Душехвату — он кто? Не мужчина точно: в спальном корпусе Института благородных девиц любого мужчину, независимо от его возраста и степени привлекательности, немедля остановили бы и в лучшем случае подвергли суровому допросу, а в обычном — вышвырнули бы вон без права вернуться. Итак, девушка. Скорее всего, фиалка, ведь розочка, забегающая в спальню чужого факультета, наверняка была бы замечена. Хотя… могла ведь переодеться.

«Вряд ли. Откуда ей взять платье? Да и даар классные дамы знают всех в лицо, не пустят в корпус. Скорее, попросила бы обожалку».

Тоже верно. Но если бы девица с факультета Роз захотела, чтобы её поклонница открыла окно, разве об этом не стало бы известно в тот же день?

«Стало бы, — уверенно подтвердила Талина. — Тут уж держи язык за зубами, не держи, а сплетни разнесутся по всему Институту».

Отлично, с большой степенью вероятности можем утверждать, что это фиалка. Из нашей спальни или из других?

«Может быть по-всякому. Коридоры в обед довольно пустынны, любая могла сюда забежать. Рискованно, но осуществимо».

Хм, а мы с Таль неплохой дуэт составили! Глядишь, так и до Душехвата доберёмся без помощи экье судебного мага! Круг подозреваемых, конечно, остался широким, но уже не безразмерным. Опять же, если схватить подручного, то уж он-то сумеет опознать своего хозяина!

Или того, кто попросил открыть окно. Демону ведь необязательно завладевать девицей для того, чтобы обвести её вокруг пальца. Сообщница могла, к примеру, свято верить в байку о безнадёжно влюблённых сердцах — такие здесь в ходу…

«Как же мерзко использовать святое чувство — любовь — для столь грязных игр!»

Я хотела было съязвить, но передумала. В конце концов, Талине лучше оставаться такой, какая она есть. Ей ещё в эмпиреи после нашего совместного приключения попасть надо будет. Если, конечно, я всё не испорчу. Ведь грязь пачкает всех, кто к ней прикасается.

Как бы это использовать в случае с Душехватом? На краю сознания вертелась неоформившаяся мысль, но исчезала, стоило попытаться сосредоточиться. Так ничего и не придумав, я махнула рукой и вышла из спальни. Уже на улице задрала голову вверх, пытаясь понять, каким именно образом демон залез на стену. Увидала в просветах между камнями несколько глубоких дыр, понимающе кивнула. Всё ясно: лапы, заканчивающиеся когтями-крючьями. Я уже видела их во сне.

Занятная всё же штука — подсознание. Казалось бы, в грёзах мы можем принять любую форму, какую только пожелаем, но и люди, и демоны упорно остаются собой. Причина этого мне неизвестна. Могу лишь подозревать нас всех в лености разума.

«Или в том, что мы те, кто мы есть. Меняться — значит, в какой-то степени изменять не только тело, но и разум».

«Интересное замечание, Таль. Но мы все неидеальны. Почему бы не достичь идеала, хотя бы во сне?»

Талина молчала довольно долго, затем неуверенно предположила:

«Может, потому, что потом каждому из нас предстоит проснуться?»

«Может быть», — только и сумела ответить я. И впрямь: после обманчивого всемогущества вновь почувствовать себя ничтожным — не самый приятный опыт. Уж лучше оставаться таким, какой ты есть с самого начала.

На последнем уроке мы вновь сервировали стол, на сей раз на практике. Расставляли вазы, раскладывали закуски, принимали гостей, в роли которых — всех разом — выступала самолично эрья Жофия даар Тамнуш. Мне досталось за то, что я не держу спину ровно.

— Многие заметят вас на рауте, но не подойдут, — вдохновенно вещала эрья Жофия. — В их памяти останется лишь ваша осанка, а также то, как вы слушали и как говорили. Запомните: расслабить спину вы, благородные девицы, можете лишь в собственной спальне, перед горничными. Говорить же следует медленно, со значением. Во-первых, таким образом вы отделяете себя от плебеев, коих вечно перебивают, и посему они спешат протараторить свои глупые мыслишки. Во-вторых же, говоря медленно, вы потратите больше времени на раздумья над словами, а значит, не произнесёте ничего лишнего, неподобающего.

Честное слово, приди ко мне в гости такая вот эрья Жофия — вылетела бы в окно, и неважно, с какого этажа, ибо в одном она была права: следить нужно за манерами и словами, не произносить ничего, что расстроит хозяев.

Досталось, правда, не одной мне, это слегка утешало. Особенно эрья Жофия зверствовала, когда мы уселись за стол.

— Не ешьте быстро, — нудела она, — ибо такое поведение расценят либо как жадность, либо как голод.

Вообще люди едят, когда голодны, но эрью Жофию подобные практические соображения, казалось, не интересовали вовсе.

— Не ешьте много. Во избежание дурного впечатления о вас считайте, когда жуёте — пережёвывайте один кусок не менее двадцати раз…

В общем, сервировка закусочного стола произвела на меня впечатление. Когда вновь попаду в бездну, порадую тамошних требованиями как следует пережёвывать куски.