Юлия Григорьева - Солнышко (СИ)
- Надо жрать, - сказал степняк. - Худой баба, глупый баба, совсем плохо.
- Жри сам свое дерьмо, - буркнула я и тут же получила несильную пощечину.
Я стерпела, но запомнила. Ансар не стал настаивать. Он вернулся к своим, а я сидела, сглатывая, потому что есть хотелось, но унижать себя подачками от врага я не собиралась. Когда с ужином было покончено, степняки улеглись спать, выставив часового. Меня так и не удосужились развязать, и я пролежала до рассвета без сна, прислушиваясь к звукам ночной степи и спящего лагеря. Несколько раз я поднимала голову, но тут же наталкивалась на пристальный взгляд часового. А с восходом меня снова закинули поперек седла, и отряд продолжил свой путь.
Глава 13
К концу второго дня мы достигли поселения, напоминавшего небольшой город с одноэтажными глинобитными домами, окруженный высокой стеной. Мы въехали в ворота, и отряд распался. С Ансаром продолжили путь трое. За время дороги я поняла, что эти трое его слуги или сыновья, почитающие отца за господина. Еще четверо принадлежали другому войну, они и отделились от нас.
Ансар вел своих людей, вместе со мной и двумя лошадьми, опять же вместе со мной, потому что я так и лежала поперек седла. Я поглядывала по сторонам, отмечая, что женщин на улице практически не было, а мужчины, проходя мимо, не пялились с любопытством на Ансара и его добычу. Улочки в городке оказались достаточно узкими, и один раз Ансар долго ругался с хозяином повозки, который не желал уступать дорогу. В результате ругалась вся улица, потому что проехать, как и пройти вскоре никто уже не мог. Гвалт стоял жуткий. Степняки оказались очень эмоциональными. Они кричали, потрясали кулаками, возводили глаза к небу, но в драку никто не лез. Закончилось все тем, что Ансар слез со своего коня, снял меня, перекинул через плечо и свернул на боковую улочку, оставив своих людей разбираться с хозяином повозки. Он еще какое-то время что-то бурчал себе под нос, но вскоре вовсе успокоился, поставил меня на землю и потянул за собой.
- Куда мы идем? - спросила я, потому что надоело молчать.
- Мой дом, - ответил Ансар.
- Тебе лучше вернуть меня, степняк, - я была предельно честна. - Тебе же жить будет проще.
- Ансар уметь объезжать кобылиц, - ответил он, не оборачиваясь.
- Смотри, как бы копытом между глаз не получить, - усмехнулась я.
- Глупый кобылица получает кнут, - Ансар обернулся и с насмешкой посмотрел мне в глаза.
- Сильная кобылица может зашибить ненароком, - в тон ему ответила я.
- Много кнут и кобылица становится мягкой, как шелк, ласковой, как вода в реке Азаль. Глупый кобылица дохнет от гнева хозяина, - со значением закончил свою речь степняк.
- Как бы хозяину раньше не сдохнуть, - мрачно подвела я итог разговору.
Ансар никак не отреагировал на мои слова. Мы дошли до белой стены, которая обносила двухэтажный дом, такие обнаружились дальше от городских ворот. Должно быть, степняк жил в богатом квартале, насколько я поняла из разницы в размерах домов, да и дворов тоже. Ворота распахнул сухонький старичок в длинном халате. Он низко согнулся, приветствуя хозяина. Ансар прошел мимо, не удостоив старичка взглядом. Я с интересом огляделась. Двор был чистый и ничем не вымощен. Под редкими деревьями располагалось что-то типа крытой тканью террасы, где лежали подушки, и стоял низкий круглый столик, совсем как на той террасе, где мы ужинали с Ником. В доме не было ничего примечательного, простенький белый куб с маленькими окнами и хлипкой, на мой взгляд, дверью, из которой выбежала женщина в длинном красном платье, черной косой ниже пояса, в которую было вплетено какое-то неизвестное украшение, прикрепляющееся к обручу с блестящими кругляшками, натянутому на самый лоб. При каждом движении женщина звенела. Причина этого звона стала ясна, когда она упала перед Ансаром на колени и ткнулась лбом в пыль. Подол немного задрался, и я увидела браслеты на ее щиколотках. Женщина что-то сказала, и степняк милостиво улыбнулся, поманил ее и погладил по щеке, отчего взгляд женщины стал более всего похож на взгляд преданной собаки, радующейся ласке хозяина. Только что язык не вывалился изо рта и задом не начала вилять.
- Учись, - Ансар кивнул на женщину. - Был глупый кобылица, стал умный жена. Кнут хозяина много ум учит.
Я фыркнула и отвернулась. Степняк что-то сказал женщине, оставил меня на ее попечение и ушел.
- Мой имя Гайша, - представилась женщина, так же коверкая мой родной язык, как и ее муж. - Я любимый жена господин.
- С чем тебя и поздравляю, - равнодушно отозвалась я.
- Ты рабыня, - в голосе женщины послышалось превосходство.
- Еще так назови и останешься без зубов, - с угрозой прошипела я, и Гайша отпрянула.
- Идти, - кивнула она, больше не пытаясь подчеркнуть свое превосходство.
Я осталась стоять на месте. Женщина заметила это только, когда дошла до двери.
- Идти с мой, - повторила она.
- Зачем? - я посмотрела ей в глаза, и Гайша опустила взгляд.
- Господин злой быть, больно быть, - негромко ответила она. - Мыться, одежда менять.
- Мне моя одежда больше нравится, - непреклонно сказала я.
Она потопталась возле двери, потом воровато оглянулась и быстро направилась ко мне, зашептав в самое ухо.
- Ансар больно бить. Слуг звать, они держать, он бить, больно, - затем задрала рукава, под которыми тоже прятались браслеты, и показала шрамы на руках. - Очень сильно бить.
- За что он тебя? - меня начала распирать ярость.
- Глупый был, строптивый был, лицо господин царапать, - пояснила она.
Я высказала все, что думаю об этом недостойном куске... Впрочем, неважно.
- Ты не идти, он бить. Тебя бить, меня бить, больно бить, - снова зашептала Гайша и умоляюще посмотрела на меня.
- Ладно, - я пошла вслед за ней. - Но мундир не сниму!
- В дом жена господин, старший жена. Она злой, как гадюка. Ее слово-закон. Она говорить, господин бить. - предупредила женщина.
- Это мы еще поглядим, кто тут кого бить будет, - хмыкнула я и пошла в дом.
Гайша провела меня в комнату, где посреди ковра восседала гора в таком же красном платье. Я сначала не поняла, что это человек, еще больше удивилась, узнав, что это женщина. Женщина-гора оказалась той самой старшей женой. Гайша упала перед ней на колени и поклонилась, что-то заговорив на их языке. Насколько поняла, говорила она обо мне, потому что поросячьи глазки горы обратились ко мне, оглядев с ног до головы.
- Поклониться, - прошептала Гайша. - Старшей жена оказывают такой же почет, как господин.
- Вот еще, - фыркнула я. - На колени я могу встать только перед Единым и перед своим королем. А перед этой горой жира я даже сморкаться не буду, противно.
