Ева Никольская - Достать василиска!
— Ну? И где тут труп?
«Труп», услышав эти слова, распахнул черные как ночь глаза и зло выдал:
— Сейчас как встану, и будут тут трупы!
Теневая конечность, шарфиком обвившая длинную шею Клары, выпрямила указательный пален, вывернула его вертикально и помахала из стороны в сторону, грозя «ящерице». Однако похожая на рептилию особа была не робкого десятка, поэтому лишь фыркнула в ответ на возмущение пациентов.
— Лежачая пациентка твоя, Ехтиндра, — сказал блондин, даже не посмотрев на брюнетку и ее нашейное проклятие. — А у меня случай нервного срыва с переходом в истерику, — добавил он.
— И что тут у нас? — Чешуйчатая женщина потерла руки, демонстрируя в широкой улыбке два острых змеиных клыка, и, облизнувшись раздвоенным языком, двинулась к Кларе. — Какой прелестный ошейничек! — Ведьмочка заерзала, напряженно глядя на решительно настроенную целительницу. — Как раз такого мне в коллекции и не хватает.
Черная рука, отпустив шею девушки, скрутила из трех пальцев фигу. Освобожденная ведьмочка откинулась назад, «ящерица» бросилась вперед, но успела ухватить призрачную кисть только за мизинец — все прочие пальцы снова вцепились в горло жертвы. Процесс лечения напоминал детскую забаву «примирение», когда детишки цепляются мизинчиками и повторяют хором «мирись-мирись-мирись и больше не дерись». Только вот Ехтиндра за оттопыренный палец тянула всей своей когтистой пятерней, упираясь при этом ногой в край привинченной к полу кушетки. Клара, хватаясь обеими руками за края оной, придушенно хрипела. Целительница же в процессе перетягивания руки еще и умудрялась бормотать нараспев какое-то заклинание.
Я нервно хихикнула, наблюдая за ними.
— А вот и истерика! — почему-то обрадовался Сигурд, отвлекая меня тем самым от занятного зрелища.
— Неправда! — возмутилась я, когда он, продолжая удерживать меня на месте, начал заглядывать в глаза. — Я не истеричка!
— Так, зрачки нормальные, — констатировал василиск и добавил: — Как же не истеричка, если пьешь успокоительное?
— Так вы же сами… — И запнулась, когда мужчина коснулся пальцами жилки на моей шее.
— Красивое платье, Кати. Новое? — спросил он тихо и как-то слишком проникновенно, проведя при этом кончиками пальцев от подбородка до моего плеча.
Я замерла, боясь пошевелиться. Это что еще за осмотр такой с элементами ощупывания? Странный и совершенно ненужный! Да с чего он вообще взял, что мне требуется его помощь? И что за намеки на платье? Сразу вспомнился выписанный им чек, и, подумав, что самое время прояснить ситуацию, я сказала:
— Нет. Старое! И кстати, спасибо, конечно, за компенсацию, но вы там слишком большую сумму написали. На нее не один наряд, а все двадцать купить можно.
— Ну так купи двадцать, — убрав от меня руки, с некоторым раздражением заявил василиск.
— Или десять дорогих, — не слушая его, продолжала рассуждать я, но, заметив, как сжались в линию губы мужчины, замолчала. С одной стороны, не видя за стеклами очков глаз собеседника, сложно было общаться. С другой — век бы этих глаз не видеть!
И что девки в нем находят? Себя калечат, надеясь к нему на лечение попасть. Или это из-за многократного воздействия его дара? Последняя мысль не радовала. Близость блондина — тоже. Отступив от него на шаг, я нарочито вежливо произнесла:
— Благодарю за помощь, господин лекарь, но мне пора.
Чуть приподняв подол длинной юбки, попыталась резко рвануть к выходу, но меня так же резко рванули обратно за рукав.
— Куда? — Раздраженный окрик блондина дополнил характерный треск ткани.
Я, вынужденно развернувшись, посмотрела сначала на свою обнаженную руку, потом на полупрозрачный кусок ткани, зажатый в ладони целителя, и, заторможенно моргнув, предельно ровным голосом (спасибо лекарству) поинтересовалась:
— И сколько еще платьев вы намерены на мне разорвать?
В комнате повисла странная тишина, и в ней особенно отчетливо прозвучал голос Сигурда:
— Ну, если учесть, что я оплатил тебе девятнадцать лишних… — невозмутимо проговорил этот чертов василиск, нагло улыбнувшись.
— Не нужны мне ваши деньги! — опрометчиво воскликнула уязвленная я, так как деньги как раз были нужны, и очень, ибо одолженные у Каина монеты ушли на билет и еду. — Верните то, что украли! Свою же подачку заберите обратно.
Ехтиндра выронила из рук какой-то металлический инструмент, а с шеи Клары мешком свалилась черная рука. И обе, пациентка и ее целительница, с жадным интересом уставились на нас.
— Украл? — ледяным тоном переспросил Сигурд. — Это что же?
И снова тишина. Хоть убейте, но опять странная.
— Девичью честь? — предположила чешуйчатая целительница, опередив меня с ответом.
— Что-о-о?! — в один голос протянули блондин и Клара. А я, чувствуя, как начинает гореть лицо, выточила:
— Чек на мое имя! — И уже тише добавила: — Тот, который не ваш.
— А, те жалкие гроши, — снисходительно проговорил мужчина. — Что ж, придешь после десяти вот по этому адресу. — Взяв со стола аккуратный бумажный квадратик, мужчина быстро нацарапал на нем пару строк и сунул записку мне в руку. — Охрана тебя пропустит на жилой этаж, я договорюсь.
В районе кушетки кто-то сдавленно пискнул, но я туда не смотрела. Все мое внимание было приковано к каменной физиономии одного очкастого господина. Интересно, он правда считает, что я буду по ночам к нему бегать?
— После десяти к неженатым мужчинам не хожу! — заявила раздраженно.
— А кто тебе сказал, что я не женат? — делано удивился он.
— К женатым тем более не хожу! — уперлась я.
Сигурд чуть склонил набок голову, потер висок, а потом вздохнул и ласково так, словно с душевнобольной разговаривает, поинтересовался:
— Милая моя Кати, ты ведь понимаешь, что мы сейчас не о свидании говорим, правда?
И почему-то так обидно вдруг стало. Будто я блоха какая-то назойливая, а не девушка, которую можно пригласить в гости. Поправив пока еще целый рукав, я гордо вздернула подбородок и сказала:
— Завтра после занятий зайду сюда. Будьте добры, господин лекарь, оставьте мой чек в приемной. И я обменяю его на ваш.
Мужчина молчал секунд двадцать, молчали и все присутствующие в кабинете. А потом он абсолютно бесстрастным тоном выдвинул мне ультиматум:
— Или сегодня после десяти ты придешь ко мне в комнату, ведьма, и получишь свой чек, или купи уже себе эти несчастные двадцать платьев и хотя бы одну пару обуви. — На последних словах его бесстрастность дала брешь, пропустив иронические интонации.
Я собралась уже возмутиться, как вдруг почувствовала, что по ноге кто-то ползет. Невесомо, немного щекотно… будто паук! Мгновенно забыв о лекаре, резко дернула вверх подол и увидела сотканную из теней пятерню, которая, сливаясь с моей кожей, добралась уже до колена и, судя по напору, на достигнутом останавливаться не собиралась.
