Осторожно: маг-и-я! На свадьбе нужен некромант - Надежда Николаевна Мамаева
Две дюжины шагов от каменного сарая, напоминавшего склеп, до настила, на котором орал зазывала. Для Рисы наверняка это расстояние стало целой милей. Последней. Смертельной.
Ее переодели из потрепанного плаща во что-то пестрое и вульгарное, какие-то ленты, которые скорее оголяли, чем прикрывали, возбуждая похоть и желание обладать. Купить. Сейчас она была товаром, который едва оказался перед покупателями, как начались торги.
Как тычок ножа под ребра, раздался крик:
— Сто гиней!
Марису толкнули вперед — прямо в центр помоста, под свист и улюлюканье. Она сделала шаг, едва не споткнулась и обвела толпу взглядом, словно глядела сквозь людей. Так смотрят на мир живые мертвецы. Когда будто кто-то вынул из тела душу, и глаза превратились в пустые, стеклянные.
Меж тем крики понеслись со всех сторон:
— Пятьсот!
— Восемьсот!
Голоса сливались в оглушительный рев. Богатые купцы, пираты с тяжелыми кошелями, знатные мерзавцы в дорогих камзолах — все хотели ее. Не Марису. Чародейку. Рабыню. Игрушку.
— Тысяча гиней!
Я ощутила, как внутри разливается вымораживающий холод. Видела, как дрожат пальцы подруги, как ее губы шепчут что-то — заклинание? Молитву? Проклятие?
Безумно захотелось зарядить в помост пульсаром, а потом шибануть арканом по наглым рожам тех, кто орал свои ставки.
Последние, к слову, уже перевалили за пять тысяч — за такие деньги можно было галеру купить или небольшое поместье… Так что большинство желающих отсеялись. Осталась троица, торговавшаяся отчаянно. Только вот Диего среди них не было.
Лихорадочно начала выискивать его макушку среди остальной толпы и нашла. Благо широкие плечи напарничка было тяжело спутать с чужими. Да и ростом его боги не обделили. Так что капитан возвышался над этим скопищем стервятников на голову.
Кремень, словно почувствовав мой взгляд, обернулся.
Короткий кивок, говоривший: «У меня все под контролем».
И мой ответный: «Я готова».
Это было странное чувство. В нынешнем пекле из похоти, алчности и всех людских пороков вместе взятых, на исходе дня, когда солнце готовилось упасть за горизонт в раскаленном воздухе, обжигавшем легкие, пропитанном потом и грязью, вдруг понять: в мире есть человек, с которым я готова встать спина к спине в бою. И я буду уверена: на клинок Диего обязательно напорется гад, решивший подкрасться ко мне сзади. А я, не раздумывая, швырну смертельным проклятием в того, кто замыслит отнять жизнь у моего напарника. Кажется, это и называется — доверие…
Меж тем над толпой неслось:
— Семь пятьсот! — гаркнул какой-то пиратский капитан, впившийся взглядом в Марису.
— Семь шестьсот! — перебил ставку какой-то замотанный в тюрбан толстый тип, почесывая пузо.
Третий, торговавшийся, услышав это, махнул рукой, тем дав понять, что он хоть и сошел с ума, но не настолько, чтобы отдавать за девку столько денег…
Двое оставшихся закусились, и… когда тюрбаноносец выдавил из себя:
— Десять тысяч, — проводивший торги крикун аж подпрыгнул на месте.
Толпа заволновалась: все же сумма оказалась огромной даже для невольничьего рынка, повидавшего многое. Толстяк уже потирал руки, а зазывала едва было не проорал о том, что Мариса продана, когда прогремел голос Диего:
— Двадцать тысяч!
После этих слов наступила гробовая тишина, а Риса впервые посмотрела не сквозь людей, а на одного-единственного человека. Узнала. Вскинулась, едва не рванув навстречу и тем все не испортив. Но удержалась в последний момент. Лишь пальцы вцепились в ленты ее пестрого платья.
— Покажи деньги! — крикнул зазывала, и мне показалось, что голос этого щукиного сына дрогнул.
Диего медленно поднялся на помост, неся в резном дубовом сундуке наш липовый платеж.
— Вот.
Он поставил ларец перед собой на помост с таким видом, будто это королевская казна. Толпа затаила дыхание. Толстый тюрбаноносец буквально заскрежетал зубами, когда увидел, как Диего откинул крышку.
В последних лучах заката блеснуло золото. Настоящее, тяжелое, густое — верхний слой монет сверкал, как начищенное причинное место у статуи бога плодородия. Считалось, что, если потереть медные чресла, — это принесет женщинам удачу, мужчинам — силу на поле брани и в постели.
— Аааа… — протянул зазывала, глаза его округлились. Впрочем, опомнился он быстро и шикнул в сторону, туда, где рядом с помостом стояли надсмотрщики, сомнительного вида шныри и просто откровенные головорезы — видимо, те, кто отвечал за организацию торгов. — Шуршалу сюда!
К помосту тут же подскочил тощий, как жердь, тип в выцветшем камзоле. Видимо, местный казначей. И только протянул руки к сундуку, как Диего ловко захлопнул крышку того ногой, едва не прищемив пальцы шуршале.
— А теперь я хочу посмотреть поближе товар, — отчеканил напарничек и протянул руку. Чуть согнул ладонь несколько раз, жестом давая понять, чтобы в ту вложили цепь, что тянулась от кандалов Рисы.
Щукин сын протянул звенья, которые все это время сам держал в руке, Диего.
Я же, наблюдая за представлением напарничка, тем временем аккуратно вела лошадей, одну за другой, сквозь толпу. Удила последней закрепила веревкой, и конец той завязала в петлю, накинув ее на луку седла первой лошади. Так что казалось, будто кобылы сами по себе.
Сама же я, пригибаясь, пробивалась сквозь зевак, точно угорь в болотной жиже. Скользила меж зрителями, увлеченно пялившимися на помост.
Десять шагов до Рисы и Диего. Какой-то детина толкнул первую кобылу, проворчав, куда прут с лошадьми, и снова вперился взглядом в сундук Кремня. Еще бы! В нем такие деньжища!
Пять шагов. Первая лошадь вздумала замотать башкой, привлекая внимание. Пришлось на нее цыкнуть, дернув удила.
Три шага. Между мной и помостом осталось всего ничего. Пять рядов голов, когда один из охранников что-то заподозрил и…
Прежде чем он заорал, Диего врезал кулаком в челюсть зазывале. Тот полетел назад, врезавшись спиной в ринувшегося на помост громилу-надзирателя. Кремень же, не дожидаясь, когда эти двое очухаются, пнул сундук так, что крышка последнего открылась, и часть монет полетела в толпу.
Народ взревел, кинувшись собирать золото.
Лошади заржали, пытаясь встать на дыбы, но как-то вяло. Будто в своей жизни по-настоящему боялись только живодерни, а остального — для видимости, просто потому как порядочным кобылам положено бояться. А они и были порядочными клячами.
Но если бы вздумали взбеситься — я бы их не удержала.
А вот кое-кто взбеленился и не на шутку.
— Не дайте уйти! — прогремело позади помоста. Похоже, это и был местный воротила, который предпочитал наблюдать за всем со стороны, но, видя неладное, решил вмешаться.
Но меж тем и без
