Замуж по ошибке, или Безлимитные неприятности - Татьяна Михаль
— Что? Какой ужас! — вскричала я и вырвала из рук Джона газету.
— Элизабет, я думал, ты готова к утренним новостям, — грустно улыбнулся мужчина.
Джон сделал попытку вернуть газету, но я вцепилась в неё как в родную и начала жадно читать мерзкую статью, вслух с сарказмом зачитывая отдельные фразы:
— «Когда-то красивая девушка и леди с солидным приданым, графиня Элизабет Ловли, вчера вышла замуж и поразила всех своим ужасным видом. Что произошло с леди Элизабет? Сейчас мы вам расскажем. К удивлению высшего общества леди вышла замуж в платье, напоминающее жёваный зефир. Как уважаемая девушка согласилась на столь отвратительный выбор? Такой вопрос вчера задавали все леди, присутствующие на церемонии, которой, к слову сказать, не было. Достопочтенные гости оценили платье невесты, как вульгарное и абсолютно непраздничное. Знатоки отметили также, что и причёску с макияжем графиня сделала не по моде, словно она решила скопировать чью-то бабулю...»
Посмотрела на Джона и рявкнула, с остервенением сжимая газету:
— Это всё мамаша Милтон! Это она заказала отвратительную новость! Знала, что меня не оскорбит статья о выборе жениха, но оскорбит вот эта мерзость! Джон, меня назвали уродиной!
Я едва не зарыдала. Такого унижения я не ожидала. Джон сложил руки на груди и спокойно спросил:
— Что ещё пишут?
Шмыгнула носом, всхлипнула, но Джон никак не отреагировал. Тогда опустила взгляд на газету с таким видом, будто в моих руках находился огромный ком из шевелящихся червей и зачитала дальше:
— «Но не внешний вид леди Ловли стал причиной её падения в глазах всего общества, а низкий, буквально кричащий о её недопустимости поступок: Элизабет Ловли бросила практически у самого алтаря прекрасного и уважаемого виконта Джайса Милтона, променяв знатного юношу на... Вы не поверите, но леди Ловли выбрала себе в спутники жизни некого Джона Моргана — мужчину, приговорённого к казни! Моветон! Мы ещё не успели окончательно навести о нём справки, но всем вам однозначно известна такая личность как герцог Картиаравийский. Да, да, зрение вас не подводит, именно герцог Картиаравийский, подданный соседнего с нами королевства Троарнаш, племянник самого короля Дорана Первого, могущественный маг и стал супругом леди Ловли. Герцог Картиаравийский и есть тот самый смертник — Джон Морган. Нам стало известно, что герцог был лишён титула, всех званий, его имущество конфисковали, магию заблокировали, и его самого приговорили к казни. Очевидно же, что Его Величество Доран Первый не стал бы принимать столь радикального решения, не будь на то оснований. По известным данным, герцог был обвинён в измене короне и бесчисленных убийствах. Ужасно... Его казнь должна была состояться позавчера на шоу смертников, что проводится в нашем королевстве и нашем городе, куда, непонятно каким образом занесло леди Ловли. Неужели судьба? Леди Ловли спасла бывшего герцога от смерти и приобрела, таким образом, супруга. Отныне леди Элизабет Ловли... просим прощения, леди Морган, именуют в обществе как леди Неблагоразумие и все дома закрыли перед ней свои двери. Никто больше не желает иметь ничего общего с женой изменника и самим изменником. Да, по закону, тот кого спасли на шоу смертников, становится свободным, но с ограничениями, наложенными на него, точнее сказать, магию Джон Морган вернуть не сможет, как и свой титул, богатства и расположение дяди — короля Дорана Первого. Что ж, в этой ситуации мы можем лишь посочувствовать леди Морган и пожелать ей счастливой семейной жизни, ведь браки со смертниками по тем же законам не расторгаются...»
Стиснув зубы и сузив глаза, гневно посмотрела на Джона и прошипела:
— Я давно говорила Роберту, чтобы он прекратил выпускать вечернюю газету и перенастроился на утренний выпуск, но не-е-ет он решил не вступать с конкурентами в гонку! И вот он результат!
Бросила газету на стол и яростно заходила по столовой.
— Роб бы такую гадость никогда не опубликовал! И Аманду Милтон не стал бы слушать ни за какие деньги!
— Мы знали, что будет непросто, — заговорил, наконец, Джон, поглаживая довольных котов. Пёс тоже признал в Моргане хозяина и развалился у его ног, блаженно закрыв глаза и открыв слюнявый рот. Я вздохнула и потёрла виски, от всплеска эмоций заболела голова.
— Знаю, — сказала, признавая напрасной свою вспышку гнева. Зря только растрачиваю свои нервы. — Роберт напишет другую статью, хотя вряд ли она поможет нам. Что ж, они все приползут к нам, когда ты вернёшь своё честное имя, Джон...
— Вот об этом мы и говорили, — улыбнулся он мягко. — Ко всему прочему не стоит забывать и о попытках тебя убить. Это важнее любого мнения высшего общества, званых балов и нарядов.
Села рядом с Джоном, положила голову на сцепленные ладони и сказала:
— И откуда ты такой спокойный и мудрый взялся?
Он лишь хмыкнул и тогда я сказала:
— Ладно, тогда пока нотариус отдыхает, займусь письмами модисткам...
— Не стоит, — остановил меня Джон.
С недоумением посмотрела на него.
— Почему? Тебе что, не нужна одежда, обувь, аксессуары?
— Нужна, но модистки и обувщики ответят на твои письма отказом. В лучшем
случае. В худшем — проигнорируют, но зато с удовольствием посплетничают со своими клиентками.
— Вот же гадство! — фыркнула я. Джон был прав. Я теперь леди, с которой не в почёте иметь хоть какие-то дела. Все берегут свою репутацию и не захотят пачкать её моим новым именем. — И что же теперь делать? Я ведь тоже хотела обновить гардероб...
Стало грустно. Деньги есть — платьев нет... Зачем тогда жить? Но Джон не позволил мне долго грустить.
— Есть много талантливых людей, которым не достаются заказы от важных персон. Они либо работают на дизайнеров, либо сами шьют за жалкие подачки и практически не живут, а выживают. Нужно найти этих умельцев и предложить им работу. Ты откроешь новые имена в море моды...
У меня тут же внутри загорелся энтузиазм. Действительно! Дались мне эти модные дома! У меня Эмилия шьёт лучше многих других, да и помощниц набрать действительно можно из тех, кто работает, чуть ли не за «спасибо»! Мастеров по обуви, шляпкам и прочих-прочих-прочих найти будет проще простого!
— Джон! Ты — гений! — воскликнула радостно, бросилась мужчине на шею и запечатлела на его губах поцелуй.
Утро, наконец,
