Когда под ногами хрустит империя - Вера Ковальчук
Поэтому Кира сразу почувствовала с ней определённое сродство. Тем более трудно было не потянуться к человеку, который показывает, что ты ему приятен.
Кенред тоже уселся за стол, и получилось, что теперь он сидел напротив отца, как его мать – лицом к лицу с Кирой. Но дамы, в отличие от мужчин, были настроены мирно.
Слуга поставил перед Кирой первую перемену. Видимо, закуска. Кира внимательно посмотрела на герцогиню, а та, определённо понимая, в чём суть затруднений гостьи, неторопливо взяла нужные вилку и нож. Гостья, обнаружив, что логика расположения приборов по-прежнему ей непонятна, в задумчивости развернула салфетку и бросила её себе на колени.
– Вы можете чувствовать себя свободно, – предложила герцогиня самым мягким тоном, какой только мог быть. – Я понимаю, что в другом мире бытует, конечно, совсем другой этикет.
– Да, – согласилась Кира. И благовоспитанно улыбнулась. – У нас принято брать приборы ближе к тарелке и двигаться дальше, к краям, а десертный прибор лежит вот так. А в некоторых странах наоборот – брать следует с края и двигаться к тарелке. – Она ещё подозревала, что над ней хотят посмеяться, но герцогиня слушала с бескорыстным интересом.
– Скажите, а в вашем мире принято, чтоб дамы и мужчины проводили вечер раздельно, или предпочитается совместный досуг?
– О… Боюсь, это зависит от обстоятельств, например от социального круга. Социального слоя, если точнее.
– От этого же зависит и образование, которое получают мужчины и женщины?
– Нет, у нас везде женщины и мужчины учатся одинаково… Почти везде.
– Совсем одинаково? – переспросил герцог. – И военное образование получают тоже одинаковое? А как тогда решаются вопросы физического развития? Как оценивается физическая подготовка кандидатов… и кандидаток?
– Ну, бывает, что требования предъявляются одинаковые – например в полиции некоторых стран. Кто сдал, тот и будет служить. А бывает так, что курсантов распределяют по разным группам с разными нормативами для мужчин и женщин.
– Ну, это уже понятнее, это ещё ничего… И как же у вас женщины получают звание? Так же, как мужчины?
– Да. Принимаются экзамены, проводится аттестация, потом издаётся приказ о присвоении звания – если речь о звании лейтенанта.
– А зачем? Что – мужчин не хватает?
Кира слегка приподняла бровь – игра лицом всегда помогала ей держать себя в руках.
– А почему нет?
Герцог фыркнул, усмехнулся и раздражённо ткнул вилкой в закуску.
– Мир полного отсутствия границ. Тебе это хорошо понятно и близко, верно, Кенред?
– Не уверен, что понимаю, о чём вы, сэр.
– Мне сегодня пришло письмо. Талем написал мне, что тебе предлагают место заместителя начальника Генерального штаба. – Теперь герцог смотрел на сына в упор, и лицо его с каждым мгновением мрачнело. – Скажешь, что ты знал об этом до того, как потребовал увольнительную?
– Я не требовал увольнительную. Я её получил потому, что она мне положена.
– До того?! – рявкнул герцог. Тон был самый что ни на есть командирский. Кира с любопытством покосилась на него. Сомнительно, что его светлость получал звания, не вылезая из штаба на свет божий. Откуда бы взялись повадки? Неужели герцог тоже был полевым командиром? Что ж у них тут за военные традиции?
– До того, – спокойно ответил Кенред.
– Как ты мог?! – И, глядя, как сын бестревожно разводит руками, взбеленился ещё больше. – Мне трудно было в это поверить, когда я услышал. И даже теперь трудно в это поверить. Или я чего-то не понял? Ты что – затеял тонкую интригу в надежде набить себе цену? Ты намерен принять предложение позже?
– Нет.
– Отвечай на вопрос! – Герцог стукнул по столу. Бокалы перед ним подпрыгнули.
– Я не намерен принимать предложение. – И Кенред спокойно кивнул слуге, что тот может забрать тарелку.
Его светлость, багровея, с шумом отложил вилку. Он тяжело дышал. К нему даже слуга не сразу решился подойти.
– Ты соизволишь мне объяснить, почему?
– Прошу тебя, – вдруг вмешалась её светлость, до того терпеливо молчавшая. – Гервой, не надо. Это не застольный разговор.
Но старик жену, похоже, просто не услышал.
– Немыслимо, что ты мог так подвести, так опозорить всю нашу семью!
– Как именно я её подвёл и опозорил?
– …Невозможно было бы поверить, что ты, завоевавший Бернубу, одержавший все эти блестящие победы в Ругадиве, теперь решил всё бросить, позабыть и трусливо сбежать. На этот алтарь ты принёс всё, даже жизнь собственного брата, и ради чего? Ради того, чтоб теперь, в самый сложный для империи момент, постыдно оборвать карьеру! – Кенред ответил отцу длинным взглядом, но перчатку не поднял. – Чёрт побери всё это! Ты вернёшься и примешь предложение! Я так сказал!
– Нет.
– Чёрт меня побери. – Герцог швырнул вилку, и она с грохотом врезалась в бокал с водой. – Почему именно ты должен был опозорить наш род!
– Безусловно, мой брат никогда бы род не опозорил, – ледяным тоном произнёс Кенред. – Можете не продолжать, сэр.
Его светлость сморгнул.
– Что ж, может быть, твой брат и не был блестящим умом, но он ни за что не упустил бы такую возможность. Мать тебе подтвердит.
Герцогиня с трудом подняла голову. Заметно было, что этот разговор, да и всё происходящее, для неё мучительно едва ли не более, чем для Кенреда, но внутренняя сила поддерживала её такой же непреклонной и сильной, как всегда. Кира, и без того серьёзно испугавшаяся, старалась поймать её взгляд, чтоб в нём черпнуть уверенности, а может быть, понять скрытый знак и решить, следует ли ей быстрее бежать из столовой, превратившейся в поле боя, или наоборот, ничем не обнаруживать своего существования. Может, под стол залезть…
Но герцогиня не хотела смотреть на чужеземку. Её взгляд был обращён внутрь.
– Я могу подтвердить лишь то, что Адреф принимал бы решение самостоятельно, понимая и возможности свои, и свой долг. Он тоже не смотрел бы ни на отца, ни на мать. – Герцог наконец-то взглянул на жену, и этот взгляд был настолько многозначным, что разгадать его смог бы только тот, кто был посвящён во все подробности их семейной жизни. – Прошу меня простить. И вы, Кира, пожалуйста, извините меня и всех нас. –
