Цепи судьбы - Елизавета Владимировна Соболянская
Немного придя в себя, девушка лениво скользнула в воду, крепко обнимая брюнета за шею:
– А как же ты? – спросила она, погладив то, что так и топорщилось между ними.
– Если госпоже будет интересно, мы продолжим после ужина, – ответил наг.
– Ужин? – Кэйла вспомнила, что ничего не ела с завтрака, и оглянулась в поиске слуг.
Еду принес Шерсейн. Точнее, прикатил на сервировочном столике несколько подносов, полных самой разной снеди. Фиолетовый поставил подносы на бортик, чтобы можно было есть, не выходя из воды, потом вытащил из раздевалки Элимея, и они отлично провели время, подкрепляясь и болтая. Потом Шерсейн и Элимей понесли посуду прочь, пообещав принести госпоже чистую одежду и полотенца, и вот тогда девушка взглянула на Герхилера:
– Ты хочешь получить свою долю ласки здесь или будешь терпеть до кровати?
– Если госпожа не против… – Черный коснулся поцелуем ее ключицы.
– Не против! Я хочу узнать тебя ближе. Расскажешь, что тебе нравится?
Черный подтянулся на руках, выбираясь из воды, а потом разлегся на теплых зеленоватых плитах:
– Госпожа любит кататься верхом? – с лукавой усмешкой спросил он.
– Госпожа не прочь объездить одного норовистого жеребца, – в тон ему ответила Кэйла, выходя из воды.
Плавала она обнаженной, поэтому легко опустилась на бедра нага и погладила крупные чешуи, чтобы они раскрылись. Герхилер же поймал руками ее грудь, приподнялся, ловя соски губами, поцеловал и, приподняв, помог насадиться на его орудие, не забывая крепко прижимать Кэйлу к себе. Она тихонько вскрикнула, чувствуя, что Мать-кобра не обделила ее старшего мужа размером, но Черный хитро отвлек ее поцелуями и нежным покусыванием сосков, а потом ее тело подстроилось под новый размер, и больше они не отвлекались.
Элимей бегал от брачной постели почти до отлета на Серпент. Чего уж он боялся, было непонятно – спал он вместе со всеми на огромной постели матриарха и уходить никуда не желал. Нередко он видел, как Шерсейн или Герхилер уносят Кэйлу в душ и притискивают ее к стене или к двери. Иногда нагибают над столом или креслом или устраивают на подушках в супружеской кровати. Кэйле нравилось изучать тела и вкусы своих мужей, а они охотно предоставляли ей себя в полное владычество. Впрочем, Фиолетовый предпочитал получать жену в свое единоличное распоряжение, а вот Черному нравилось, когда кто-нибудь наблюдал за его играми, а то и присоединялся в процессе.
И вот уже чемоданы были собраны, документы подписаны, челнок готов стартовать на орбиту, и уставшая Кэйла упала на кровать в позе морской звезды, заявив:
– Сегодня я недвижимость. Кому надо, тот и двигает!
Герхилер как раз проверял заряд на оружии, поэтому только хмыкнул. Шерсейн озабоченно перебирал бумаги и лишь бросил на жену виноватый взгляд, зная, впрочем, что Кэйла на них не обидится и спокойно уснет и без «сладкого» – очень уж насыщенный выдался день.
Тут вперед вышел Элимей. Художник провел почти час в купальне, отмывая въевшуюся в кожу типографскую краску, и все ожидали, что он привычно свернется клубком в ногах или устроится на самом краешке, боясь прикоснуться к мужчинам, но Желтый наг вдруг упал к ногам Кэйлы:
– Госпожа, если позволите… Я бы хотел воспользоваться своим правом мужа.
Черный и Фиолетовый переглянулись, подмигнули Кэйле и вышли. Элимей этого, кажется, не заметил.
Кэйла села на кровати, позволила легкому одеялу упасть с груди и улыбнулась, увидев, как загорелись глаза Желтопузика:
– Позволю. Иди сюда, Элимей, покажи мне свое желание!
Юный наг неловко подошел к постели, скинул полотенце, в которое завернулся после водных процедур, и Кэйла едва сдержала изумленный возглас – худощавый, почти хрупкий змей был одарен несколько больше старших мужей!
– Простите, госпожа, я… стеснялся, – признался он. – Дома мне говорили, что это уродство. Что ни одна женщина не сможет меня принять, и мой удел работа в поле…
Кэйла сглотнула. Она и не подозревала, что хламиды художника скрывают такое!
– Но ты уверился, что я смогу с этим справиться? – уточнила она.
– Вчера, – Элимей покраснел, как маков цвет, – вы, госпожа, сумели принять сразу двоих, а Герхилер, он почти как я… Поэтому я решился просить вас о снисхождении…
Кэйла тоже запунцовела. Накануне Гер привычно усадил ее на себя, а когда она распалилась, сзади недвусмысленно прижался Шерсейн. Наги не давили, но так раздразнили ее, что она застонала от облегчения и удовольствия, насадившись сразу на два крепких члена.
– Я готова принять тебя, – отозвалась Кэйла, проводя руками по своей груди, – но в первый раз… позволь мне быть сверху. Я все же не привыкла к твоему размеру, в такой позе тебе не придется быть осторожным.
Элимей тотчас лег в кровать, как солдатик, вытянув руки и ноги. Кэйла сдержала усмешку и для начала погладила юного нага руками, подышала на его пылающие уши, коснулась губами губ, пробежала пальцами по торсу до вполне крепкого живота, а потом погладила вздымающийся ствол, размазав по нежной коже капельку смазки.
Желтый, кажется, дышать перестал, наблюдая за женой широко распахнутыми глазами. А Кэйла лукаво ему улыбнулась и неторопливо опустилась на вздыбленный член, стараясь не поморщиться. Растянул Элимей ее на совесть, но если сильнее упереться коленями, то даже приятно. Вот только резких движений пока не хотелось. Кэйла осторожно приподнялась, потом так же плавно опустилась и легонько царапнула ногтями плоские розовые соски младшего мужа. Он вздрогнул, дернул бедрами, потом схватил ее за колени, крепче прижимая к себе, и задвигался, как поршень, подкидывая жену резкими короткими толчками, наливаясь румянцем восторга.
К счастью, Кэйла сообразила, что останавливать Элимея нельзя – неловкий, бурный, эмоциональный художник разрыдался, кончая, а потом лежал в ее объятиях, уткнувшись лицом в грудь. Когда же парень, ставший мужчиной, уснул, Герхилер и Шерсейн вернулись в спальню, тихонько улеглись рядом и, оценив соперника, вздохнули:
– Ну и кто будет ему объяснять, как нужно любить госпожу? – шепнул Фиолетовый.
– Вдвоем придется, – дернул углом рта Черный. – Видишь, как его Мать-кобра одарила? Не дай Змей что-нибудь повредит!
С этими словами наги покрепче обняли уже спящую жену и тоже погрузились в мир снов.
Эпилог
Дверь в ритуальный зал отворилась без скрипа. Скользнув по гладкому прохладному полу, наг склонился над жертвенной чашей и, вмиг поранив себе руку клыком, капнул алую каплю на
