Турнир для сиротки - Александра Черчень

Тарис прижал меня к себе, заставляя уткнуться носом в его плечо, и крепко-крепко обнял уже сам. Гладил по тугим локонам и говорил:

– Все хорошо, солнышко. Теперь все обязательно будет хорошо!

– Я не знаю, мне просто кажется, что ничего не может быть хорошо с такими препятствиями, как у нас! – частила я, не в силах удержать слова внутри. – Мне плохо с тобой, но мне еще хуже без тебя! Я не могу думать об учебе, у меня все из рук валится, и это мешает-мешает-мешает! А я так привыкла убирать все, что мешает, Тарис… пусть раньше это и были более безобидные вещи. Я впервые столкнулась с таким. И мне страшно! Твоя бабушка, твое окружение! Ведь, пока мы в академии, твое увлечение никто даже всерьез не воспринимает, я уверена! А что потом? И самое ужасное в том, что я не вижу себя… прости Единый, герцогиней! Ну какая из меня герцогиня?

– А если забыть про титул? Рядом со мной ты себя видишь?

– А ты неотделим от титула, Тарис… ты всегда еще и герцог Таргский. И сейчас ты влюблен и одержим чувствами, я верю, но что будет, если тебе годами станут говорить, что твой выбор ужасен?

– Кто бы мог подумать, что однажды один из самых высоких титулов королевства станет звучать как ругательство. Так вот, маленькая. – Он поднял мой подбородок, заставив взглянуть в глаза. – Пожалуйста, послушай меня. Вспомни, с чего мы начинали… не морщись, вспомни. Сначала я просто тебя хотел, почти с первой встречи хотел, потом предложил стать любовницей, а в заключение содержанкой. Но все изменилось. Я понял, что люблю тебя, что ты единственная женщина, которая мне нужна. И теперь я хочу на тебе жениться и готов отстаивать свое право перед всем миром. И да, вплоть до того, что я готов временно отказаться от титула, передав его по наследству.

Он вновь сгреб меня в охапку, и я бессильно всхлипнула, обмякая в его руках и целиком отпуская себя.

Внутри словно все заслоны пали. Все выстроенные границы, которые не позволяли кинуться на шею парню, все убеждения. И сейчас я ощущала себя как путник после долгой дороги, который наконец-то достиг колодца с водой и сейчас никто не сможет оторвать его от нее. Вкусной, чудесной…

Если ты смертельно по чему-то изголодался, то нет ничего прекраснее этой вещи, когда она наконец-то оказывается у тебя в руках.

И сейчас мы с Тарисом взаимно друг за друга цеплялись, словно опасались, что пропадем, разжав руки, отпустив друг друга. Что пропадет волшебство новогодней ночи и вернется серая хмарь будней, где между нами вновь встанут и гордость, и моральные принципы, и социальное неравенство.

При свете дня и без волшебства эта пропасть кажется непреодолимой.

Но сейчас… сейчас словно возможно все! И чуточку больше.

– Давай сядем… – Тарис указал на одинокую скамейку возле сиреневого витража. А там вновь обнял меня и погладил по щеке, потом поймал руки и перецеловал все пальцы. – Не дрожи. Хелли?..

Только сейчас я заметила, что все еще вздрагиваю. И призналась:

– Я все равно боюсь. Еще и потому, что сейчас экзамены… а любые неурядицы отражаются на мне весьма радикально. Я не имею права набрать ниже определенного количества баллов, иначе вылечу с бюджета и, стало быть, из академии. Так и закончится и любовь, и мое перспективное будущее. Знаешь, мне будет спокойнее, если…

Я запнулась, но он понял правильно.

– Если тебе будет так спокойнее, то мы вернемся к разговору о наших отношениях после экзаменов, – предложил сам то, что я не смогла договорить. – Я потерплю. Зато потом ты будешь целиком моя – и мы все обсудим.

А после наклонился к уху и с обезоруживающей искренностью признался:

– Я дико по тебе скучал.

– И я… и я тоже, Тарис.

Безумно хотелось, чтобы этот момент никогда не кончался. Остаться в нем и ни о чем больше не думать. И я позволила себе это.

Не знаю, сколько мы просидели на башне, где для нас обоих не существовало ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Лишь мы…

Не было страсти и сумасшествия, которое накрывало нас обычно, стоило остаться наедине. Лишь нежность. Тягучая, томная, заставляющая медленно целовать губы, глаза, волосы…

Когда мы наконец поднялись со скамейки, мой взгляд упал на часы. Они так и лежали на полу, одиноко блестя. Подняв вещицу, я осторожно коснулась косой трещины на циферблате, по краям которого торчали осколки стекла, и тяжело вздохнула. Тарис тотчас отреагировал:

– Из-за часов не расстраивайся, я тебе новые куплю.

– Да зачем новые. Я восстановить смогу, как раз недавно изучала целостность кристаллических структур.

Он тихо рассмеялся и коснулся поцелуем виска:

– Какая же ты неисправимая. Даже сейчас про бытовую магию. Возможно, именно поэтому я тебя и люблю?

– Возможно, – кивнула я, вновь пряча нос в воротнике Тариса, но на этот раз уже не вытирая слезы о дорогую ткань, а скрывая улыбку. Счастливую до невозможности улыбку.

– Нам пора, – с огромным сожалением проговорил он. – Обязательства ждут.

И под руку мы вернулись в бальный зал.

Но теперь, даже когда Тарис ушел исполнять свой долг и развлекать принцессу, я была совершенно спокойна.

Потому что в груди горело маленькое солнышко новогоднего чуда.

Счастье.

Элифиса Персайк

Говорят, что новогодняя ночь – время чудес. Может, и так, но Фиса никаких чудес ни разу не получала. Подарки, внимание, танцы до упаду – это да. Но вот чтобы чудо… Не было такого. Однако сам праздник она любила. Раньше.

Подоконник комнаты в общежитии провинциального колледжа был холодным донельзя. Как и затянутое морозным узором стекло, в котором Фиса продышала дырочку и теперь хмуро смотрела сквозь нее за раскидистый вяз, голые ветви которого тоже сковал мороз. Вяз рос точнехонько за окном, даже зимой почти полностью загораживая вид со второго этажа.

Хотя любоваться было особо и нечем: внутренний дворик, какой-то подсобный одноэтажный домик с плоской крышей, банальный решетчатый забор колледжа… Почему-то подумалось про Хелли. Мелкая наверняка жила в своем училище в таких же условиях. Скучный двор, комната на пять девушек, обшарпанные коридоры… Вся разница – в направленности обучения. Хелли учили элементарной бытовой магии: чистить, мыть, стирать-убирать… Здешний колледж готовил артефакторов средней руки.

Впрочем, это не имело значения.

Ничего не имело значения.

Тоска.

Учиться тут было – раз плюнуть. После двух-то с лишним лет в самой престижной академии королевства. Дружить не хотелось, новые однокурсницы и соседки тоже не горели желанием сближаться с вечно хмурой, молчаливой столичной красоткой. Местные парни – те да, горели. Еще как! Но Фиса в первую же неделю отшила всех заинтересовавшихся.

И на бал не пошла. Милостиво осчастливила соседок своими украшениями – вот ни капли не жалко! Тем более что осталась у нее одна