Издранные события из жизни Великой Ольгерды (СИ) - Руда Александра
— Рёбра, печень выгрызла, кишки или...
Я словно зачарованная следила за его рукой, а потом закрыла глаза. Хочу знать про или... В смысле, я не хочу знать про или. У меня есть сила воли. Я не буду отдаваться орку на конюшни. Вообще не буду отдаваться, даже несмотря на наличие у него милых щенков. Я взяла себя в руки и направилась к Живко, сконцентрировавшись на его левой руке. Следов от зубов Окко почти не было видно. Просто красноватые припухлости.
— Она тебя не укусила! — воскликнула я.
— Конечно. Если бы посмела, я бы ей тут же голову свернул. Такое не прощается.
Он ловко обхватил меня руками и усадил к себе на колени, а потом потер со щекой о мою грудь. Я смотрела на его затылок, на волосы густые, тяжелые, на ремешок, который их стягивал, и мне казалось, что это селки, в которые я попала.
— Живка!
— Что? — мурлыкнул он.
— Что ты себе позволяешь?
— Что?
— Я замужем!
Как же хорошо было в кольце его сильных рук!
— Он с тобой развелся. А я хочу тебе… хочу на тебе жениться.
— Ты хочешь меня? — моя добродетель сломалась и кусками опадала на пол у ног орка.
— И тебя хочу — согласился Живко, а потом легонько зубами прихватил мой сосок. Я задохнулась.
— И жениться хочу. И тебя хочу. Все хочу.
Он жарко дышал на влажную ткань платья, а по моему телу волнами расходились мурашки.
— Разве так неприятно? — спросил Живко у моей груди и положил руку на внутреннюю сторону моего бедра, чуть выше колена.
Платье, нижняя юбка, вязанные чулки — я всё равно ощущала его ладонь, словно при контакте кожа к коже. Он пальцами медленно пробежался вверх, а потом опять вниз до колена.
— А так? Что же я такого делаю, что стоит так возмущаться?
— Я не возмущаюсь, я просто не хочу.
— Надо же. — Удивился Живко. — А я вот слушаю твоё сердце и знаю, что оно мне говорит.
— Что? — в голове у меня шумело.
— Что оно может биться ещё быстрее, ещё быстрее, ещё быстрее. — Он чуть-чуть меня наклонил, устраивая поудобнее, и повернул голову, снова улёгшись на мою грудь.
— Я знаю! — шепнул он, а я плавилась во взгляде его черных глаз. — Я знаю, как сделать так, чтобы твоё сердце билось как сумасшедшее.
Уж в чём-чём! А в этом я никогда не сомневалась. Неужели я за все свои страдания недостойна хотя бы маленького поцелуя, крошечного, короткого? Я облизнула губы. Живко понял, что настало время действовать, и потянулся к моим губам. И замер.
— Что? — спросила я недовольно.
Ну, чего же он? Живко засмеялся, а я задрожала от желания пронзившего все тело.
— Я запутался волосами в твоих артефактах. — Весело сказал он. — У меня никогда не было магичек. Вот и не подумал.
Мне захотелось затопать ногами. Как? Я хочу поцелуя, а он… Волосы у него запутались. Пока я торопливо, путаясь в собственных пальцах, разъединяла артефакты и волосы Живка, он времени даром не терял. Его руки поглаживали, прикасались, ласкали, щекотали. Задыхаясь, я немилосердно дёргала за волосы и артефакты, но Живка только иногда морщился и не отвлекался. Как только его грива оказалась на свободе, он поднялся, держа меня на руках, и аккуратно уложил на лежанку. Густой мех защекотал кожу, и я застонала. Живко выдохнул сквозь цепленные зубы, будто ему было больно, наклонился надо мной. Пальцами медленно стянул брительку платья с плеча и прикоснулся губами к ключице. Языком провел до ямки у основания шеи. Я запрокинула голову, обхватила его руками за спину, стремясь прижать к себе, ощутить сладкую тяжесть сильного мужского тела.
Дверь в комнату распахнулась грохотом.
— Живка!
У меня в голове зазвенела от громкого мальчишечьего крика.
— Там! О! Ой!
Орченок вылетел из комнаты быстрее, чем Живка успел подняться. Однако, как же он двигался! Орк успел ухватить паренька за хвост на голове.
— Что? — прорычал он, тряхнув мальчишку за плечи. Смуглый орченок в руках Живки выцвел и даже слегка побелел.
— Старейшина, к Савку, срочно! — трясущимися губами он сказал что-то еще, но я не поняла.
Живко разжал руки, и мальчишка исчез с такой скоростью, будто телепортировался. Орк потянулся за рубашкой. Плечи у него напряглись, и я поняла, что он едва сдерживается. Потом Живка обернулся так резко, что волосы взметнулись и хлестнули его по щеке.
— Я вернусь, Ола. Я обещаю. Прошу тебя, не уходи. Я не могу отказать старейшине. Это очень важно. Но я вернусь. Что же... — Он метнулся из комнаты, с грохотом отодвинул дверь денника, вернулся и швырнул мне на колени всех четырех щенков.
— Я сейчас вернусь.
Только входная дверь хлопнула. Орки определённо умели телепортироваться. Я встала, схватила шубку щенков.
Да, я хочу, но только не на конюшне. А вдруг Ирга вернётся? Как я посмотрю ему в глаза? Я люблю его. До сих пор люблю. И на конюшне. Ладно бы ещё на роскошной кровати, После ванны с лепестками роз. Я вышла к денникам. Окка стояла у входа в свой денник и настороженно на меня смотрела. От ее глухого ворчания меня пробрала дрожь.
— Вот, возьми.
Слова орочьего мне давали с трудом, но ситорский она точно не поймет.
— Вот, хороший пёс.
Я поставила щенков на пол и по стеночке осторожно двинулась к выходу. К счастью, Живка не успел приказать псице, чтобы она меня не пропустила, поэтому я беспрепятственно добралась до выхода.
Во дворе по-прежнему никого не было. Псы в вольере волновались, а из дома доносились громкие голоса. Я незамеченной добралась до ворот, выскользнула на улицу. Уже там надела шубку и шапку, вытерла лицо снегом и припустила бежать домой. Нужно набраться сил. Завтра прибудут драконьи бусины и Живко появятся на пороге нашего дома. Я не голубка и не зверюшка, попавшая в селки. Вот. А слезы — это не от пережитых эмоций, а от мороза.
Эпилог
Сегодня. Это случится сегодня. В тот злосчастный выходной Живка едва не открутил голову Торка. Неожиданным клиентам, явившимся с претензиями к купленным псам, тоже перепало. Каждому же покупателю выдаёт инструкцию, зачем кормить пса со своего стола, а потом приходить жаловаться. Впрочем, если бы он нашёл мальчишку после того, как обнаружил, что Ола опять ускользнула, то точно бы открутил. Зачем ему голова без мозгов? Но у Торка внезапно прорезались умные мысли, поэтому он прятался от Живки несколько дней. Даже на общий завтрак не приходил, но Ола…
Он её не только хотел, он ею восхищался. Она, как кошка, всегда падает лапами вниз и тут же реагирует по ситуации. На следующий день он согласился помочь Альгерде рассортировать бусины и ни словом не обмолвился о вчерашнем. Настороженно косившаяся девушка постепенно расслабилась. Что-то там рассказывала про эльфа-идиота, а он сделал все, чтобы у нее следующий раз убежать и мысли не было.
То, что он правильно поступил, понял, когда пришла Лира, обвинившая его в том, что он околдовал ее подругу, хотя Живка никогда не применял, коли ни капли магии. Но удалось. Он вытеснил из ее мысли Иргу, и теперь никуда она от него не денется.
Живка пришел бы уже на следующий день после того, как они вместе разбирали бусины, но в питомнике срочно понадобилось его присутствие. Вернувшись домой, оставил ей неоднозначный подарок. Если что, Отто растолкует его значение. И целый день мотался по делам. Уже стемнело. Живка с раннего утра не заходил домой. Сегодня дежурил старейшина Томка, который его недолюбливал, и мог просто из вредности придумать какую-то работу.
Поэтому он, завершив все дела, купил букет роз, корзину со всякими вкусностями, в эльфийской лавке приобрел яркие бусы и направился к артефактникам. В доме было темно, а из печи не шел дым. Живко увидел новую табличку на заборе и наклонился к ней, разбирая буквы при тусклом свете уличного фонаря. Уехали в столицу.
— В столицу! Живка в бессильной ярости саданул кулаком об забор, разбив костяшки в кровь. Зализал ранки и засмеялся.
— Ну и женщина. Лучше не найти. Надо отцу написать, кстати. Пусть присмотрит на всякий случай. Живка, насвистывая, пошел домой.
