(не) Признанная фениксом - Яна Борисова
― Кто она? ― замораживающим тоном обратился Орм к мужчинам, не отрывая взгляда от меня.
― Сурия, ― отчитался Крон. Боковым зрением увидела, как он подошёл к свёртку и откинул один из углов.
Мужские руки чуть сжали мои плечи: похоже, девушка была хорошо знакома мирэ.
Разорвав наш зрительный контакт, несмело повернула голову и посмотрела на эту самую Сурию.
Узнала я её сразу: эта девица приносила нам обед и видела меня без смены личины, но совсем мельком. Я почти всё время, что она накрывала на стол, простояла лицом к окну и делала вид, что любуюсь садом.
Глядя на это бледное, хорошенькое личико, ни в жизни не подумала бы, что она способна на убийство. Теперь я отчётливо ощущала, что ей нужна помощь. Нити дара целителя обвили тело девушки и пытались впитаться в него, избавить от боли, исцелить.
― В чём дело, почему я не могу помочь ей? ― мой дар впервые не помогал. Пытался, но у него ничего не получалось, а девушке становилось всё хуже. Жизненные силы утекали из неё тонким ручейком, игнорируя мою помощь.
― На ней печать феникса: все, кто служит во дворце, добровольно принимают её. Если тот, кто носит эту печать, пойдёт против нашей семьи или гостя, находящегося под защитой феникса ― умрёт, ― процедил зло Светлейший приговор.
― Что значит, умрёт? ― Нет, я, конечно, понимаю, что наказание должно быть: всё-таки покушение — это вам не чай пролить, но смерть… ― Ей нельзя умирать, нужно узнать, кто её послал, ― живо нашла причину помилования. ― Снимите печать.
― Нет, она сама выбрала для себя такую судьбу, ― резко отказал мне этот толстокожий птиц.
На моих глазах умирал человек, и всё моё нутро целителя бунтовало. Да будь я и нецелителем вовсе, в жизни бы не позволила происходить такому! У меня особые отношения с костлявой. Её желание прибить меня своей косой — давнее, но благо пока неосуществимое. Хотя глядя на всё вот это, не такое уж и нереальное, и всё же пока я здесь и дышу самостоятельно, могу постоять за себя и за любое живое существо.
― Сними печать, ― зло прорычала, сбрасывая его руки со своих плеч, и подошла к девушке. Села на колени и начала искать в бесконечном переплёте складок ткани её руку. Найдя, сжала в своей, вливая больше силы. В глазах на мгновение потемнело, а затем я увидела золотистое свечение рядом с телом Сурии.
― Помоги, ― простонало совсем близко, ― я не хочу умирать, я не виновата. Он заставил меня, я, как могла, сопротивлялась…
― Кто он? ― обратилась к голосу, глядя на чуть поддёргивающийся рябью свет. Он становился всё бледнее, таял на глазах, а я ничем не могла помочь. ― Кто тебя заставил? ― Слёзы сами собой хлынули из глаз, давно я не ощущала себя такой беспомощной, ненужной.
Теперь я не только чувствовала, но и видела, как уходит жизнь и это было ужасно. Ужасно настолько, что хотелось самой умереть.
― Сними эту проклятую печать, птица ты бесчувственная! Она не виновата, её заставили! ― что есть мочи заорала я, пытаясь ухватиться рукой за жизненный поток Сурии, который теперь видела. На секунду мне показалось, что у меня получилось: я даже ощутила тепло, исходящее от него, а вместе с ним доброту, невинность и жизнелюбие этой девушки. Такая точно никогда бы не убила, ни по своей воле, ни по чужой!
Внезапно всё вокруг вспыхнуло огнём, ослепляя и обжигая кожу. Кажется, я даже отлетела назад и врезалась в пылающую стену, после чего меня затянуло в темноту.
Глава 9
Похоже, я угодила в «День сурка» — это была моя первая мысль после того, как тупая боль в районе переносицы разбудила меня.
Глаза не открывала: в памяти были ещё свежи ощущения от вчерашнего утра, когда меня мучили последствия наших с Арой посиделок под бутылочку сладенькой настойки. Нащупала руками одеяло и натянула его на голову, обреченно при этом простонав.
― Проснулась, ну наконец — то! ― бодрый голосок подруги совсем не обрадовал. Сильнее завернулась в одеяло, прячась от раздражающих звуков. Места для манёвра оказалось, на удивление, много. Похоже, я лежу не на своём диване, а на кровати.
― Ара, милая, а у тебя не осталось того зелья, что ты давала мне вчера утром? ― терпеть эту головную боль совсем не хотелось, да и силёнок бы мне сейчас побольше! А то такое ощущение, что меня выжали как половую тряпку и бросили в угол, поэтому готова была проглотить любую гадость, лишь бы избавиться от неприятных ощущений.
― Прости, но сейчас оно тебе не поможет, ― расстроила своим ответам ведьма.
― Пойду, принесу завтрак, ― уже мужским басам заговорила подруга.
«Что за… метаморфозы?» ― удивилась услышанному.
― Ара?
― Да, ― фух… показалось, я снова слышу звонкий, девичий голосок. Скорее всего, говорил Рон, хотя его я бы узнала сразу. Значит, один из мирэ. Ледяной тембр Орма я ни с кем не перепутаю, остаётся Крон.
― Какого пепла в твоей комнате делает Крон? ― разлепила глаза и начала привыкать к, пока чуть пробивающемуся и не такому раздражающему свету под одеялом.
― Ну, вообще-то, это не моя комната, ― ошарашила ответом ведьмочка.
― Только не говори мне, что я лежу на монстродроме.
― Нет.
― Тогда где я?
― В комнате Светлейшего, ― улыбась, сообщила новость проклятийница.
― Что — о? ― позабыв о боли, сбросила с головы одеяла и вскочила, принимая сидячее положение.
К сожалению, это я позабыла о боли ― боль про меня не забыла и тут же о себе напомнила, да с такой силой, что я сдавила виски, пытаясь хоть немного приглушить её. ― Какого пепла я здесь делаю? ― прошипела, стараясь не двигаться.
― Мирэ тебя сам принёс сюда после того, как оторвал от девчонки.
― Девчонки?
Точно. Сурия, служанка, что напала на Рона. Она умирала, я пыталась ей помочь. Но почему оторвал? Я сама отлетела от того яркого выброса света.
― Ара, я, кажется, вчера немного перегнула палку: обозвала Орма бесчувственной птицей, ― спрятав лицо в ладони, обречённо простонала, вспомнив последние мгновения перед отключкой―
