Поиск - Анастасия Ильинична Эльберг
— Я слушаю.
— В одном из моих снов я вижу черноволосую женщину с синими глазами, она спасает меня от полуденного солнца в пустыне.
— Это Прародительница Лилит, ее считают матерью всех вампиров. Она обратила первого из них, Каина. Знак на твоей спине смертные называют «каинова печать».
Текле посмотрел в небо.
— Я представляю ее именно такой — ту женщину, которая подарит мне вечность. Мы полюбим друг друга и будем путешествовать по миру. В ее лице я обрету подругу и наставницу. — Он помолчал. — Глупо, наверное, звучит.
— Люди с печатью Лилит рано или поздно находят вампира, который их обратит. Для этого она и оставила на них печать.
— А ты бы согласился, если бы кто-то предложил тебе вечность в обмен на отказ от солнца?
Эрфиан достал из дорожной сумки тонкое шерстяное одеяло.
— Нет.
— А если бы это была Нави?
Текле отвел глаза. Эрфиан свернул одеяло вдвое и положил у ног. Он давно не вспоминал о вампирше — новая жизнь оказалась слишком увлекательной, и в ней не осталось места для мыслей о прошлом. Весна сменяла весну, он путешествовал: видел горы, зеленые поля, другие пустыни, большие реки и города. Каждый день приносил новые знания, встречи со смертными, необращенными и бессмертными. Он изучал другие наречия, знакомился с чужими обычаями, делил трапезу с правителями и слугами. Он менял имена, одежду, лицо, жесты, походку и голос. За пару лун Безликие могли прожить несколько жизней, каждая из которых заканчивалась одинаково: они уходили, бесследно растворяясь во тьме, и уносили с собой щедрую плату за работу — кожаные мешочки с деньгами или драгоценными камнями.
Работа бывала разной: от убийств и поиска пропавших сыновей, дочерей, мужей или жен до просьб разузнать, сколькими воинами располагает противник, и как можно его одолеть. К убийствам Эрфиан был равнодушен, хотя благодаря Текле и Давиду, вызвавшихся стать его наставниками, владел этим искусством в совершенстве. Он не испытывал ненависти к жертвам, не испытывал и мук совести: глупость и неосмотрительность тех, кто позволяет себя убивать, заслуживает снисхождения.
Гораздо больше ему нравилось завязывать бесконечные нити, обеспечивавшие получение сведений. Если не можешь увидеть, услышать или дотянуться, заведи другие глаза, уши и руки, говорил Табал. Десятки людей и темных существ, связанных невидимой нитью, но не знавших о существовании друг друга, работали не очень слаженно… пока.
Скоро Эрфиан понял, что сведения ценятся больше, чем убийства — владение ими приносило не только доверие (а, значит, связи), но и деньги. Сегодня он мог сказать, что богат — даже по меркам янтарных Жрецов. Возвращаясь в город, он покупал для Меиры украшения, платья и благовония. Были среди подарков и ожерелья из вампирского золота. Когда-то он мечтал подарить такое Нави. Хотя бы одно, тогда как сейчас он мог купить их с десяток.
Эти мысли его забавляли.
— С чего бы ей меня обращать?
— Ну… если бы она тебя любила.
— Вампиры не дарят кому-то бессмертие потому, что любят.
Текле приподнялся и бросил на Эрфиана удивленный взгляд.
— Думать о том, что вампиры обращают, влюбляясь — это очень по-человечески. Они могут тебя хотеть, находить вкусным. Но они не способны любить как люди. Они испытывают чувства только к создателю.
— Но ведь Табала-то Нави любит.
Эрфиан прилег, положив под голову одеяло. Не дождавшись ответа, Текле заговорил снова.
— У них что, свет клином сошелся на создателе? Если они способны на любовь к одному существу, то почему не могут испытывать ее к другому? К смертному? К другому обращенному? К необращенному?
— Не пытайся понять, Текле. Ты человек.
— Не знал, что для понимания нужно владеть магией Сновидцев.
Сказав это, юноша придвинулся ближе к костру и свернулся клубком.
— До рассвета осталось недолго, — сказал он. — Разбуди меня через…
— Отдыхай. Я не буду спать.
— Ты будешь отгонять плохие сны? — спросил Текле язвительно.
— Я буду размышлять о вампирской любви.
— Я не хотел напоминать тебе о ней. Но ты неправ. Они любят не только создателей.
— Еще они любят своих обращенных детей. Засыпай, Текле. Нам нужно выйти на рассвете, иначе мы придем в город только вечером.
Некоторое время Эрфиан лежал, глядя на догорающий костер, и слушал дыхание спутника, а потом сел и, порывшись в дорожной сумке, достал кожаный мешочек, в котором хранились деньги. Он носил с собой достаточно золотых и серебряных монет и при желании мог купить что-нибудь ценное.Что бы он приобрел, если бы сейчас шел не в незнакомый город Амин, а возвращался в замок Нави? Какой-нибудь дорогой подарок — платье, украшение из бирюзы, камня, который в здешних местах считался талисманом, обувь из тонкой кожи.
— Текле?
Ответа не последовало. Эрфиану пришлось снова позвать юношу по имени, добавив:
— Я чувствую, спишь ты или нет.
— Чего тебе? — отозвался сонный Текле.
— Будь ты проклят со своими вампирами.
* * *
К правителю города Эрфиан и Текле попали после полудня. Им пришлось пробираться сквозь толпу горожан, людей и темных существ, а потом беседовать со стражниками. Наконец терпение путников было вознаграждено: их усадили на подушки в небольшой зале, напоили холодной водой и пообещали, что хозяин скоро появится.
— Странный город, — нарушил молчание Текле, разглядывая украшавшую пол мозаику из разноцветных камней. — Ты когда-нибудь видел, чтобы смертные и темные существа жили бок о бок?
— Нет, — ответил Эрфиан.
— Я учуял темных и светлых эльфов, а остальных различить не смог, но понял, что они не люди.
— В основном, тоже эльфы, но другие. Мы делим их на низших и высших, по запаху. Есть еще и средние, но они встречаются редко.
— Низшие? В твоей деревне они были слугами?
Эрфиан взял чашку с водой и сделал несколько глотков.
— Слуги янтарных Жрецов — тоже высшие эльфы. Низшие охотятся, делают вино, собирают ягоды и травы, пасут скот.
— А в других деревнях темных эльфов они слуги?
— В других деревнях нет слуг.
Юноша уже набрал в легкие воздуха для того, чтобы задать следующий вопрос, но в дверях комнаты появилась фигура высокого седого мужчины в темно-бордовой мантии. Эрфиан и Текле поднялись навстречу.
— Мир вам, — сказал мужчина. — Должно быть, вы те, кого я ждал еще с прошлой луны.
— А ты, должно быть, правитель этого города, — ответил Текле,
