Вишенка на десерт - Алеся Лис
В дороге я сладко дремала. Сначала, правда, пыталась смотреть в окно на город. Сен-Ажен невероятно прекрасен, и было на что полюбоваться. Потом пыталась читать книгу. Но, наконец, плавный ход меня убаюкал, и я спокойно заснула под мирное посвистывание кучера. Маман тоже решила отдохнуть. Погрузилась в сон невинного младенца, как только стены Роузхола скрылись за густыми кронами деревьев. А вот сестры всю дорогу возбужденно трещали, обсуждая будущее веселье. Путешествие только однажды прерывалось, чтобы лошади отдохнули, а мы размяли ноги и пообедали в небольшом уютном трактире.
Но как только переступаем порог отведенных нам комнат, за окном раздается гром. Сестры испуганно пищат, а маман с облегченным вздохом опускается в кресло. Признаки непогоды начали проявляться после обеда, и леди Роуз очень переживала, чтобы она не застала нас в пути. Пришлось спешить, и само имение я разглядеть не успела. А вот внутри взгляд немного пробежался по «торнтоновской» роскоши.
На самом деле, почему-то считала, что здесь все будет пафосное и претенциозное. Золото. Помпезные статуи. Громоздкая лепнина. Стиль рококо во всей красе. Однако сам Торнтонхолл очень элегантный. И хотя стиль белого и золотого выдержан вполне, однако это не бросаться в глаза, и не заставляет думать о безвкусице.
Большинство вещей, скорее всего, насчитывают не одно столетие. Но бережное хранение семейных реликвий позволяет и деревянным перилам, и старым часам с клепсидрами, и декоративным подсвечникам в нишах выглядеть как новым. О доме заботятся. Заботятся и ухаживают с любовью.
Наши комнаты тоже просто невероятны. Объединенные одной гостиной, предусматривают для каждой собственный уголок. Маман выбирает, конечно, первую и располагается в самой большой, с широкой террасой на две комнаты. С нее открывается вид на прекрасный сад. Соседнюю занимает Селеста.
Мне и Гортензии достаются самые маленькие, с видом на деревенские домики, засеянные поля и густой лес. Они почти одинаковы. Действительно безразлично, какая именно мне достанется. Даже не возражаю, когда Гортензия выбирает правую. Ее, вероятно, соблазнила кровать с балдахином и широкое окно. Моя меньше. Однако когда придирчивее осматриваю свои владения, понимаю — повезло. Плотная белая штора заслонила небольшой сюрприз — балкон с витыми металлическими перилами, которые опутал дикий виноград. И хоть это не терраса, а вид не на ухоженный сад, мне он больше по душе.
— Отдохните, леди, — советует Сара.
Она и мамина верная служанка Роберта, единственные, кто уехал с нами.
Но отдыхать не хочется. Слишком возбуждена перед вечерними развлечениями. К тому же в дороге я сладко выспалась и сейчас в этом не нуждаюсь. Только делаю вид, что ложусь в постель. Сама беспокойно верчусь, сбивая комком простыни. Даже красивый вид из окна не отвлекает.
Будоражат сомнения. А что, если действительно оконфужусь…. К первой шокированной реакции на платье готова. Но что потом будет? Удастся переломить закостенелый строй? Или стану посмешищем…
Вся дрожу, как в ознобе. И зубы клацают. До обморока терзаюсь сомнениями, и когда наступает время собираться, буквально трясусь от ужаса.
Сара сначала наряжает Гортензию. Причесывает ее, пудрит волосы. А только потом переходит ко мне. Кудри укладывает, как я научила. И не собирает их в высокую прическу. Только по бокам закрепляется небольшими шпильками. Платье надевает через голову, стараясь не повредить укладку. Я действительно нравлюсь себе в зеркале. Кажется, немножко похудела. Во всяком случае, скулы на лице хорошо очерчены, а плечи выглядят не пухленькими, а плавно покатыми. Подол нежно струится, лишь очерчивая изгибы тела. На самом деле фасон будто создан для меня.
Но я все равно испугана.
— Ничего не бойтесь леди, — вдруг тихо выдает Сара, поправляя низ юбки. — Я уверена, это сражение будет за вами.
Неожиданно становится невероятно приятно, хотя лицо служанки не выглядит приветливым, а как всегда нахмуренным суровым.
Киваю и глубоко вздыхаю. Эти слова о битве повторяю себе всю дорогу в зал. Даже не обращаю внимания на нервные возгласы сестер, на шипение маман, колеблющееся от гневного и яростного, до преисполненного отчаяния.
А уже перед самой дверью, высокой, двустворчатой, с золотисто-молочными витражами, сердце замирает. Словно перестает биться.
Испуганно хватаю ртом воздух, и лакеи приоткрывают створки. Все взгляды прикипают к нам.
Глава 14
Сказать, что боюсь — ничего не сказать. И хотя первыми заходят маман и Селеста, кажется, что все смотрят на меня. Смотрят, буравят взглядами, ошарашено хлопают глазами. А когда проходит первый шок, по залу прокатывается тихий гул голосов. Прикрывшись веерами, почтенные леди, не стесняясь, начинают обсуждать мой наряд. До меня доносятся: беззастенчивая… рыжая… как так можно… стыд…
Маман бледнеет, Селеста и Гортензия берутся за руки, а я высоко задираю подбородок. Чувствую — щеки горят, но даже не позволяю себе и на миг поверить в противные оскорблениям. Представляю между собой и ими стеклянную стену. Слова доносятся, стучатся о нее и падают, рассыпаясь серым прахом.
― Леди Роуз, как приятно! — к нам подходит высокая, темноволосая женщина. Красивая и статная, как греческая статуя. Ее оливковая кожа отливает золотом в сиянии светильников и ламп.
― Очень приятно… ― рядом с ней встает высокий элегантный мужчина. Тоже темноволосый и немного смуглый. С темными, почти чёрными глазами.
― Благодарю вас за приглашение ваша светлость, ― низко склоняется маман. ― Это невероятная честь для нас.
Мы втроем повторяем за ней глубокий книксен.
И я понимаю, что это родители Торнтона. Невольно глазами ищу его, будто что-то тянет, побуждает среди десятков устремленных на меня взглядов найти один, который является порождением пронзительных светло-синих глаз.
— Какое необычное платье, дорогая, — внезапно обращается ко мне ее светлость. Отвлекает от поисков. И заставляет снова заволноваться.
Сердце стучит о ребра. Это решающее мгновение. Если хозяйка вечера отнесется ко мне и моей одежде одобрительно, считай полдела сделано. Если же нет — придется очень тяжело.
— Спасибо, ваша светлость, — пытаюсь совладать с собой. Снова вспомнить, что я в этом платье действительно выгляжу великолепно. Возможно, это поможет почувствовать не стыд, а гордость. ― Последняя коллекция. Они только входят в моду в самом Жителе… — важно говорю, как будто не слышала только что, как мой наряд обозвали вульгарным и неприличным.
― Оно невероятноя. Поразительное сочетание невинности и пикантности. Ты не считаешь, дорогой? ― возвращается к мужчине.
— Думаю, на тебе любое платье невероятное, — лорд Торнтон галантно отвечает и слегка прижимается губами к ее виску.
Герцогиня фыркает. Но глаза ее сверкают от комплимента.
— Хорошего вечера вам, леди Роуз, и вашим очаровательным
