Дом горячих сердец - Оливия Вильденштейн
— А как так вышло, что такой татуировки нет у Бронвен?
Уголки губ Ифы опускаются.
— Коста Регио наслал на Бронвен фейский огонь, когда она решила выйти за Киана.
Я вздрагиваю.
— Что?
— Поэтому её лицо изуродовано… — бормочет Фибус. — Как странно, что она знала Косту Регио лично.
Брови Ифы сходятся вместе.
— Коста — отец Бронвен.
У меня, так же как у Фибуса, отвисает челюсть.
— Вы не знали?
Женщина-ворон переводит взгляд своих чернильных глаз между нашими ошарашенными лицами.
У меня в ушах начинает звенеть, и хотя я не чувствую себя обманутой, я чувствую себя глупой из-за того, что не знала об их родстве.
— Данте в курсе?
— Не знаю.
— У неё не заострённые уши, — отмечает Фибус.
— Потому что Коста обрезал кончики её ушей стальным клинком. Он был жестоким человеком. Uhlbheist.
— Uhlbheist? — повторяет Фибус.
— Монстр.
Я всё ещё пытаюсь осмыслить тот факт, что моя тётя также приходится тётей Данте. А это значит, что она Регио. Что в свою очередь значит…
— Бронвен — законная королева! — шепотом восклицаю я.
Ифа морщит свой нос-пуговку.
— Её пара — Киан. Не Лоркан.
Мне требуется секунда, чтобы понять смысл её фразы.
— В Люсе больше одного трона, Ифа.
— Это ненадолго.
Её указательные пальцы соприкасаются.
— Когда-нибудь будет только один трон.
Может быть, Бронвен сообщила всем о каком-то новом пророчестве? Надеюсь, что нет, потому что я верна тому, что сказала Бронвен — я никогда не убью её племянника.
Воздух сотрясается от взмахов крыльев, затем наполняется дымом, и через секунду рядом с Ифой материализуется второй ворон — Коннор.
Пока он обменивается парой тихих слов с младшей сестрой Имоген, рот Фибуса захлопывается, и он начинает лихорадочно приглаживать волосы, растрепавшиеся после сна. При других обстоятельствах я бы этому улыбнулась, но мой потрясённый мозг не дает мне изогнуть губы в улыбке, не говоря уже о том, чтобы закрыть рот.
Ифа снова поворачивается к нам.
— Имоген занята, поэтому с нами полетит Коннор. Надеюсь, вы не против?
В то время как Фибус заявляет, что нам это подходит, я сжимаю губы и смотрю на стену, отделяющую эту комнату от комнаты Лора. Насколько я понимаю, отсутствие Имоген связано с тем, что она находится сейчас в плену простыней определенного человека.
ГЛАВА 15
Мои зубы не разжимались с тех пор, как Ифа и Коннор унесли нас из Небесного королевства.
Как бы сильно я ни пыталась ощутить радость от того, что я направляюсь домой — да ещё и по небу — у меня в голове возникает очередной образ Имоген в объятиях Лора, что портит моё настроение, так же как гроза портит сейчас мою одежду и яркие краски ракоккинского леса.
Мне кажется, что их связь выводит меня из себя только по одной причине: она доказывает, что Рибав не лучше Данте или любого другого монарха — все они гуляки с распущенным поведением и приспущенными штанами.
Я уже даже начинаю думать, что верные мужчины — это исчезающий вид. Возможно, Сибилла права, и мне стоит оставить попытки найти того самого. С меня хватит чтения любовных романов.
Я собираюсь пойти в Великую Библиотеку Тарекуори, куда запрещала мне ходить бабушка, потому что для получения доступа туда нужна кровь. И хотя она была не в курсе истинной природы моей крови, она знала, что с ней было что-то не так.
В библиотеке я возьму журналы по медицине, религии и политике. По сути, мне подойдёт любая история, в которой есть много крови и здоровая доля ужаса вместо трогательных сюжетов. Мне ничего не остаётся, как закалить себя для этого мира и подготовить своё сознание к битве, в которой я планирую принять участие.
Перспектива оказаться в пятиэтажном храме знаний притупляет мою раздражительность, которая притупляется ещё больше, когда из Фибуса вырывается смех, а ветер вздымает его волосы, превратив их в светлое грозовое облако.
— Мы летим, Фэл! ЛЕТИМ! Посмотри, каким маленьким кажется это болото.
Он тычет в воздух подбородком, а его руки крепко сжимают его крылатого скакуна.
— А вон там люди! Они размером с эльфов!
Несмотря на лавину дождевых капель, я замечаю обращённые к небу лица ракоккинцев, которые бредут по колено в грязи и собирают свой утонувший урожай. Я уверена, что за этой грозой стоит Лоркан, но если это так, то ему следует успокоиться, иначе он может лишить людей источника дохода и пищи.
Фибус кричит:
— Привет!
Взрослые криком приветствуют его в ответ, а стайки детей машут ему, стараясь бежать как можно быстрее, шлепая ногами по грязному полю и забрызгивая кожу и потрепанную одежду. Их лица испачканы, но я замечаю, что их щёки приподнимаются в улыбках при виде наших гигантских крылатых скакунов.
И моё раздражение исчезает, точно его стёрли тряпкой, которой провели по запотевшему стеклу.
Подумать только, когда-нибудь я смогу летать без помощи других воронов.
Смогу превращаться в дым, покрываться перьями и колдовать, используя капельки крови.
Сердце расширяется в моей груди, и я начинаю дрожать от абсолютного возбуждения, которое исчезает, когда отряд эльфов, одетых в белое, проносится по воздуху и преграждает нам путь.
— Корви, вы вторгаетесь на территорию Люса. Просим вас немедленно остановиться!
— Они возвращают нас домой. В Люс!
Золотые локоны Фибуса прилипают к его щекам, когда мы останавливаемся.
— Потому что мы, — он указывает на меня, а потом на себя, — жители Люса.
— Согласно указу короля…
Эльф, который это выкрикивает, получает огромной дождевой каплей в лицо, что заставляет его голову повернуться вбок, а его лёгкое тельце опуститься.
— Ни одному ворону не разрешено залетать дальше ракоккинского леса! — заканчивает другой эльф, одетый в пиджак с яркими золотыми пуговицами. Как я понимаю, это лидер батальона.
— Святой Котёл, расслабьте крылья, эльфы. Эти добрые птицы всего лишь собирались опустить нас…
Слова Фибуса прерывает выкрик:
— Добрые? Они рубят наш народ на куски!
У меня сводит живот, потому что я помню, как Лоркан рубил их на куски. В тот момент я решила, что он убил их для того, чтобы меня защитить, но на самом деле он защищал себя. Он пытался сделать всё, чтобы я смогла собрать все разрозненные части, составляющие его.
— Немедленно приземляйтесь, корви, или мы заставим вас приземлиться с помощью обсидиановых дротиков.
Десять эльфов уже достали из ножен, висящих на поясе, черные трубки, тонкие, словно иголки.
Чтобы не нарушить зыбкое перемирие между воронами и фейри, я киваю:
— Мы приземлимся.
