Рябиновая невеста - Ляна Зелинская
— Зачем ты сюда пришёл? — раздражённо спросила Олинн, схватила фонарь и принялась собирать осколки бутыли.
— Здесь тихо, — ответил Игвар как-то задумчиво. — Хотел побыть один, думал, может, что ещё вспомню. А ты что хотела узнать у богов, пичужка?
— Не твоё дело, — огрызнулась она.
Сгребла куском коры все осколки и быстро побросала в сумку, в которой принесла травы.
— Какая ты колючая, — в его голосе ей послышалась явная насмешка.
Олинн повернулась к Игвару, поставила фонарь на край каменной чаши и воскликнула:
— Тебе не надо сюда приходить! В замке и так неспокойно, узнают, что ты здесь был — могут и горло тебе перерезать, как чужаку. Мало того, что ваш король перешёл через Чёрный порог, а тут ещё этот вой! Решат, что это ты тут колдовством занимался! Ты ведь и похож на колдуна! Мало ли, может, это ты призвал этих зверей сюда! Зачем только я тебя привела!
Она разметала остатки своего кострища, чтобы эрль, когда придёт сюда снова, не догадался, что тут кто-то был. А Игвар стоял и молча смотрел, что она делает.
— Ладно, пичужка, я уйду, — ответил Игвар спокойно, развернулся и пошёл к каменной арке, ведущей к лестнице. — Вижу, ты жалеешь, что спасла меня. А эти звери… Так воют призрачные гончие… как я слышал. Когда хотят добраться до своей добычи. Поэтому не стоит выходить из крепости в такое время, − добавил он, будто невзначай.
— Призрачные гончие? — спросила Олинн дрогнувшим голосом и повернулась к Игвару.
Она слышала о них, но всегда думала, что это всего лишь страшные рассказы её няньки или Ульре, перебравшей мёда с огонь-травой. Та любила рассказывать всякие жуткие истории, будучи в подпитии. О призрачных гончих она говорила, что их исторгает чёрная утроба Нидльхейма, и они бегут по земле в поисках того, чем бы поживиться. А пища их — души людские. А дальше шло что-то о том, что если изрядно выпить мёда с огонь-травой, то такую душу, вернее, из такого тела душу чудовищным псам не достать. Наверное, этим она оправдывала своё пристрастие к мёду, но, как однажды болтнул их стивард, в детстве Ульре довелось видеть этих тварей вживую. Если их вообще можно считать живыми.
Но Олинн в это, конечно же, не поверила.
— Ты хочешь сказать, что они и правда существуют? — спросила она уже более миролюбиво.
— Ну… кто-то же воет там, ты же сама слышала, — усмехнулся Игвар и хотел уже было уйти, но Олинн его окликнула.
— Погоди! А что ещё ты о них знаешь? Что им нужно… здесь?
— Они вышли на охоту и взяли след, и как только поживятся кем-нибудь, так и уйдут, − ответил он совершенно спокойно.
— Поживятся?! — Олинн сглотнула. − Но откуда они взялись? Раньше их здесь не было!
— А почему ты думаешь, будто я знаю, откуда они взялись?
— Ну… там, в избушке Тильды, ты ещё до их появления что-то сказал о необычных волках.
Игвар прислонился к каменной арке, лица его не было видно, и только верх его тела в светлой рубахе выделялся большим серым пятном. Олинн взяла свою сумку, фонарь и подошла поближе. Сейчас Игвар выглядел немного иначе: он стянул свои космы ремешком и надел огромный кожаный фартук кузнеца. И можно было бы подумать, что он и есть кузнец или плотник, что строит драккары в устье Эшмола. Но даже в темноте, при тусклом свете фонаря, его глаза казались светлыми, каким-то прозрачными и пугающими, но в то же время они притягивали взгляд, не давая отвернуться.
— Ты знаешь, зачем они здесь? Их можно как-то прогнать? — спросила Олинн совсем тихо.
— Они не уйдут, пока не получат то, за чем их послали, — также тихо ответил ей Игвар.
— Послали?! — удивлённо спросила Олинн. — Кто послал?
— Конечно послали. Как и у всякого пса, у них тоже есть свой хозяин, − ответил Игвар спокойно. − Иди спать, пичужка. В крепость они не войдут. А вот тебе стоило бы убраться отсюда подальше, как только рассветёт.
— Куда убраться? — спросила она, чувствуя, как тревога ползёт по коже неприятной неконтролируемой дрожью.
— Куда-нибудь, куда не доберутся воины короля, которые скоро появятся в Олруде. Здесь, на Севере, у вас же есть какое-нибудь убежище?
— Но… Олруд выстоит! Это крепкий замок, и запасов у нас много, − возразила Олинн. — Эрль говорил…
— Эрль говорил! А если вас возьмут в кольцо и будут сушить болота и жечь торф, чтобы вы задохнулись в дыму, сильно вам помогут ваши запасы? — перебил её Игвар и, оттолкнувшись от стены, шагнул ей навстречу.
— Жечь торф?! — сглотнула Олинн.
— У аловласой Риган много способов заставить Север встать на колени, — жёстко произнёс Игвар. — И скоро она будет здесь.
— Аловласая Риган? Кто это?
— Это сестра короля Гидеона.
— Это та самая колдунья, о которой говорил Свен, — пробормотала Олинн. — Ты её знаешь? Ты видел её?
— Я её видел. И лучше бы никогда больше не видеть. Она призывает огонь. И Олруду не выстоять против её огня, так что тебе лучше бежать отсюда, пичужка. До того, как Гидеон перейдёт Красный порог. А хочешь − убежим вместе? Пойдём на север дальше, в Серебряную бухту, и уплывём куда-нибудь, − он вдруг шагнул ещё ближе и взял Олинн за запястье, ровно так, как тогда в избушке, только в этот раз осторожнее, почти нежно. − Можем хоть завтра, а? Ты и я. Что тебя тут держит, Лин−н−на?
И там, где его пальцы коснулись кожи, будто огнём обожгло, но не больно, а скорее приятно. В голову ударил хмель, и, может, в этом был виноват напиток, а может, дым от болотного мирта, но Олинн на какое−то мгновенье показалось, что ветви серебряного дуба ожили и потянулись к ним. И по венам побежал огонь, понёсся волной по рукам к сердцу, а затем вниз, до самых кончиков пальцев на ногах, сворачиваясь где-то в животе в горячую тугую спираль и рождая странное покалывание на губах, на коже, даже под ногтями… Желание прикосновений.
От неожиданности Олинн выронила сумку и шагнула назад, выдергивая руку из горячих пальцев Игвара.
— Бежать с тобой?! — спросила она внезапно охрипшим голосом. — Ты, верно, спятил?!
— А почему нет? Я смогу тебя защитить, Лин−н−на. Или ты предпочитаешь воинов Гидеона? — спросил Игвар жёстко.
— Никого я не предпочитаю! Уходи, Игвар. Мы выстоим. А если нет, то поверь, у нас есть способ сбежать,
