Царевна-лягушка или как оно на самом деле было - Александра Астос
— Прости, батя. Тошнит меня уже. – Пробормотал я, новый кубок в себя опрокидывая, да завистливо пару Семёна с женой глазами провожая. Вот уж у кого счастье. Снова хотелось напиться до единорогов в глазах, да что только толку?
— Пил бы поменьше, не тошнило бы. – Тем временем пробурчал царь-батюшка, хоть сам едва ли весь этот фарс выдерживал. Ему ли не понимать, как все эти формальности достали, благо сегодня был последний день нашей увлекательной программы, под названием «Идите к черту, жениться не намерен!»
Батя же поймав мой нахмуренный взор, ещё недовольнее выдал со вздохом:
— Иди, потанцуй хоть. – И кивнул на нечто очень блестящее на танцполе, отчего у всех, я уверен, в глазах уже за вечер рябило: — Вон, Андельмина уже чуть из кальсон своих не выпрыгивает.
Я только хмыкнул презрительно, ещё не отойдя от прошлой истерики этой особы:
— Это ее проблемы. – Лицо моё, что все в царапинах было от когтей ее, до сих пор побаливало, благо хоть видно то не было. Можно было предположить, какие о нас уже слухи ползли, но ей же хуже. Пусть сама от этого всего отмывается потом, и замуж выскакивает с репутацией такой. Достала уже. Сказал же еще тогда — не женюсь! Нет же, не поняла меня с первого раза. Более, впрочем, я говорить ничего не был намерен.
Отец, глянув на меня хитро, только головою с улыбкой покачал:
— Я начинаю ее уже бояться. Такой взгляд у нее, того и гляди пришибёт кого. Охрану что ли усилить? – И ещё один глоток вина сделал, пока я хмыкнул, и ему своим кубком отсалютовал, мысленно одобряя сей мудрое и дальновидное решение:
— Усиль. Достала меня она уже. – На девушку я при этом принципиально не смотрел, иначе точно сорвался бы да наговорил чего лишнего. Слухи эти, про женитьбу нашу якобы, сильно выводили из себя.
Батя понятливо кивнул:
— Думаешь, она специально распустила сплетни эти? Чтобы ты как хороший мужчина изволил женится. – И хохотнул при этом, на что я брови нахмурил, отрезав жёстко:
— Я не хороший. И не благородный. Такой как есть. – И тише добавил: — Прости, если огорчил.
— Это меня то? – Отец только рукою махнул, рассмеявшись да живот схватившись: — С чего бы? Ещё и на провокации эти попадаться, да по воле собственной. Нет! Я своему ребёнку не враг. Хрен ей. Хорошо, сегодня день последний, и завтра она уедет. Достали ее капризы уже. Ты только подумай… — Он остановился, на меня взглянув серьёзно и недовольно: — Три служанки от неё отказались. Три! За пять дней пребывания тут. Да где же такое видано!? Не нужна нам тут такая. Правильно все, сын, правильно! – И кулаком по ручкам трона стукнул, головою царской покачав.
Я только усмехнулся, благодарно на родителя глядя:
— Спасибо. Правда, спасибо. Ты лучший батя, какого только желать можно.
Он только головою мотнул, хитро на меня глянув:
— Да ну тебя, сын. Я же все понимаю. Сам молодым да горячим был.
— Ты и сейчас горяч, батя. – На что он только грустно хмыкнул, снова печаль свою в вине топя:
— На что мне эта горячесть, ежели мамки твоей нет? Я бы лучше… — Отец не закончил, но я его понял, но он тут же продолжил: — На кого я тут вас одних оставлю? Мамка мне твоя голову оторвёт, если узнает.
— Мама рядом, бать. – Я хмыкнул тихо, голову вниз опуская: — Я точно знаю, что рядом.
Царь-батюшка только кивнул на то, как неожиданно выдал с тихим вздохом:
— Видно, Руса все же не зря появилась тут. Ты вырос. Мудрее сразу сделался. Уже не тот негодник, коим был, когда стрелу пускал. – Я только улыбнулся на это, и сам все понимая. Кажется, как будто жизнь разделилась на до и после неё. И я не жалел о том. А родитель мой продолжил говорить мудрость свою: — Каждый раз, чтобы не происходило, я убеждаюсь в одной вещи – все, что происходит, все к лучшему. Даже когда кажется, что ты в заднице.
Мы помолчали немного, наблюдая за парами вокруг нас. И сколько бы я ни пытался утопить свою печаль в вине, именно в тот момент понял, насколько то бесполезно, поэтому и решился спросить у отца то, что никогда ранее не посмел бы спросить:
— Как ты справляешься без неё? Без мамы?
Он тяжело вдохнул, прежде чем с задумчивой улыбкой ответить:
— У нас было много времени и много счастливых моментов. Мне есть что вспомнить, и не о чем жалеть. Поверни время вспять, ничего бы не поменял. Да и вы, соколики мои. Все бы точно также сделал, ведь по сердцу все делал. Чтобы кто мне не говорил, как бы не насмехались, а нужно для себя жить. Чтобы потом обернуться, как я сейчас, и осознать, что все не зря было. Все правильно.
И снова мы замолкли, каждый о своём думая, да только молчать у меня уже сил не было:
— Батя, я… Я не могу больше. – Наконец озвучил я то, что собирался сделать все это время, и батя одобрительно мне хмыкнул:
— Завтра на болото рванёшь?
— Да. Хочу… — Я вздохнул, сам не зная, зачем себе только душу на кусочки рву: — Просто поговорить с ней. Или увидеть. Близко побыть. Без разницы как.
— Поговори. Конечно, поговори. – Кивнул отец мне, как неожиданно вдаль зала уставился, одобрительно хмыкнув кому-то, и продолжил: — Глядишь отпустит тебя.
Я только головою покачал, выдохнув и кубок к губам поднося:
— Сомневаюсь, но… — Только и успел вымолвить я, застыв, и восхищённо прошептал, глядя на самую красивую девушку в мире, какую только видел, пока она неуверенно в дверях застыла: — Кто она?
А дева тем временем в зал ступила, да настолько плавно и грациозно у неё то вышло, что я так и замер с кубком в руках, не донеся тот до губ. Люди провожали ее восхищенным взглядом. Она походила на богиню, настолько неземною была. Длинные тёмные волосы струились по плечам, окутывая хозяйку каким-то неземным ореолом. Яркие цветы в причёске до того искусно были вплетены, что никакая тиара, даже с самими драгоценными камнями, не смогла
